Еврейская сага - Пётр Азарэль

смотреть в глаза её родителям? — спросила Елизавета Осиповна.

— Ну, скажите им, что были категорически против развода. Но принуждать меня к тому, что я не желаю делать, вы не в состоянии. А Мира, уверен, ещё выйдет замуж. И будете воспитывать Давида. Живёте-то совсем рядом.

— Может, повременишь с объяснением? Пусть она хотя бы устроится на работу, — предложил отец.

— Я подумаю. Не прилично лицемерить перед женщиной несколько месяцев. Но я, возможно, уеду на гастроли. Тогда перед отъездом объяснюсь с Мирой.

Они вошли в подъезд и вызвали лифт.

— Не нужно пока ничего рассказывать бабушке, — бросила расстроенная Елизавета Осиповна.

Они позвонили в дверь и вскоре услышали шарканье домашних тапочек.

Гольде недавно исполнилось семьдесят один, но лицо, несмотря на годы волнений и тревог, носило печать прежней красоты, глаза сохранили блеск молодости и свет еврейской мудрости. Она была в ситцевом халате, под которым угадывалось всё ещё стройное, чуть полноватое тело.

— Илюшенька, дорогой мой! Дай я тебя поцелую.

— Спасибо, бабушка.

Гольда обвела всех взглядом и на её лице появилась гримаса недоуменья.

— Вы все какие-то опущенные? Что-то случилось?

— Всё в порядке, мама. Просто устали. Рано встали, занятия в ульпане, встреча, разговоры, — успокоила Гольду Елизавета Осиповна.

«Надо завтра позвонить Шимону и узнать, когда у меня концерты. С Диной тоже не мешает поговорить. Она лауреат многих конкурсов и имеет представление о том, как организовать международные гастроли, — рассуждал на обратном пути Илюша. — Ну и ситуация. Невозможно находиться долгое время в таком двойственном положении. Если всё оставить так, как есть, я причиню боль Яне. Если порвать с Мирой, она будет страдать. И обе, несомненно, любят меня. Надо бы помочь Мире с работой. Это стало бы ей какой-то опорой».

День склонялся к вечеру. Детская площадка была полна голосами малышей и родителей. Приятный весенний ветерок, знакомый жителям Иерусалима, овевал его лицо. Давид оживлённо штурмовал лестницы, горки и качели и время от времени подбегал к ним, счастливый тем, что мама и папа, наконец, опять вместе.

— Как ему в детском саду? — спросил Илюша.

— Нравится. Ребёнку тоже трудно. Он должен пройти подготовку к новой жизни. Там очень хорошие воспитатели с дипломами пединститутов. Они уже несколько лет в стране, окончили курсы дошкольного образования, знают иврит. Главное, они любят детей. А Маша просто обожает Давида.

— Чудесно, за сына я спокоен. Наши родители, бабушка, дети во дворе — ему не скучно. Скажи, Мира, ты ещё не занималась устройством на работу?

— О чём ты, милый? Мы только месяц, как приехали. Язык не знаем, с трудом ориентируемся в здешних реалиях.

— Ты права. Но для работы в русскоязычных газетах и журналах и на радио иврит тебе пока не требуется. Я бы подготовил биографию и разослал её по издательствам и в «Реку». Ты же великолепный журналист. Музыкальная рубрика есть в любом СМИ. А когда окажешься в гуще событий, у тебя появится мощный стимул для овладения языком. Кстати, обязательно покажи свои статьи.

— Илюша, ты гений! Завтра начну этим заниматься.

— Под лежачий камень вода не течёт. Кстати, я поговорю и с Виктором. Он знаком с кем-то из академии Рубина.

Виктор оказался лёгок на помине. Во дворе дома они увидели во дворе его запылённую рабочую машину. Он ждал их, разговаривая с Борисом Ефремовичем о последних событиях в стране. Увидев Илюшу, вошедшего в квартиру, поднялся и крепко обнял брата.

— Ты молодчина. Так и надо жить, ничего не нужно бояться. Как говорится, не боги горшки обжигают.

— Это с твоего благословения, Витя. Со мной, пожалуй, будет всё в порядке. Надо Миру устраивать. В Музыкальной академии есть для неё что-нибудь?

— Я завтра позвоню Моше. Сегодня его уже нет на работе. Я говорил с ним только о тебе. Давай-ка, все втроём туда подъедем.

— Согласен. Но у меня очень мало времени. В четверг мне нужно быть уже в Хайфе.

— Постараюсь договориться с ним на завтра.

4

На следующий день Виктор взял однодневный отпуск, заехал за Илюшей и Мирой, и они поехали в город. Академия находилась в кампусе Иерусалимского университета на живописном холме в районе Гиват-Рам. Охранник заглянул под крышку багажника, неторопливо вернулся в будку и поднял шлагбаум. Слева по пологому склону сбегали к дороге приземистые корпуса, облицованные, как и большинство домов в городе, светло-золотистым камнем. Огромные кипарисы бессменными часовыми стояли вдоль тротуара в окружении хвойных и лиственных деревьев. Под ними петляли, спускаясь вниз, уложенные плитками дорожки. Оставив машину на парковке, они вошли в здание. Виктор уверенно провёл их по лестницам и коридорам, и уже через несколько минут Моше, поднявшись над столом и гостеприимно улыбаясь, встретил их в кабинете. Это был представительный тридцатилетний мужчина, на котором ладно сидели синие джинсы и хлопчатобумажная рубашка в крупную клетку. Он пожал руку Виктору и Илюше, жестом приветствовал Миру и пристально посмотрел на неё. Житель мошава Аминадав, расположенного недалеко от Иерусалима, он искренно желал, чтобы все евреи собрались в Израиле и стали единым народом. Осознав в русских репатриантах свежую здоровую кровь нации, он стал энергично помогать им. В армии он подружился с Виктором и потом, когда получил назначение на должность замдиректора по эксплуатации и материально-техническому обеспечению, пригласил его к себе на работу. Тот к тому времени уже начал работать в Электрической компании и Моше отнёсся с пониманием к его отказу. По своим возможностям Академия не могла конкурировать с самой большой и сильной компанией в стране.

— У нас уже много русских преподавателей и почти половина студентов из СНГ. Они прекрасно себя зарекомендовали. Нина Тимофеева приехала в прошлом году. Она уже основала у нас школу классического балета.

— Мы её не один раз видели на сцене Большого театра в Москве. Она великая балерина, — сказала Мира.

— О, ты уже говоришь на иврите, — восхитился Моше. — Это через месяц после приезда. Столько образованных интеллигентных людей. Я верю, вы перевернёте страну.

— Если устроимся на работу, — усмехнулся Виктор.

— Буду рад, если смогу помочь. Скажи, друг, что Мира умеет делать?

— Она закончила десятилетку при Московской консерватории по классу виолончели. Потом решила сменить направление и поступила на филологический факультет университета. По окончании стала работать журналистом в журнале «Музыкальная жизнь» — главном органе союза композиторов. Тогда и встретилась с моим братом, который стал лауреатом конкурса Чайковского.

— Да, я слышал, Илияху, что ты выиграл конкурс Артура Рубинштейна. Это грандиозно, — обратился он к Илюше.

Виктор перевёл ему слова Моше и тот благодарно кивнул.

— Декан факультета исполнительского мастерства хотел бы встретиться с тобой.