Темный рыцарь Алкмаара - Алексей Чернов

Тот обиженно заржал: ты что, хозяин, да я ни сном ни духом… Это я от сочувствия так носом шмыгал! Но на всякий случай отошел и принялся жевать руку мертвого разбойника.

– Неважно, что шевелится,– решил Гоар, с минуту понаблюдав за раненым.– Все равно возьми его меч и кинжал. Алкмаарец – труп, причем уже даже не ходячий,– Гоар громко заржал над своей плоской шуткой.– Поторопимся, мы уезжаем. И так задержались, а до Ниинорда еще два дня пути.

– Четыре,– поправил следопыт.– До Ниинорда четыре дня. И вокруг полно проклятых.

Эмери сделал шаг в сторону Даргана. Бешеный выплюнул кусок недоеденной кожи и угрожающе заржал. Эмери остановился, поднял на всякий случай кинжал убитого разбойника, потом второй. Конь смерти одним прыжком очутился рядом с Дарганом.

– Эмери, ты что, с ума сошел? – крикнул Джастин.– Стой!

Но Эмери дальше и сам не пошел. Стоял, поглядывая то на своих товарищей, то на Бешеного. Внезапно алкмаарец поднялся. Несколько мгновений он стоял, пошатываясь, опираясь на свой меч. Левая рука, разрубленная в нескольких местах, висела на обрывках кожи и уцелевших мышцах. Бешеный вышел вперед, ударил копытом в землю, искры зашипели, попав на влажную траву.

– Я вас не отпускал,– сказал Дарган с угрозой.

Все замерли и уставились на живого мертвеца.

– Вы дали клятву, и освободить вас могу только я.

– Ты нас освободил этой ночью,– напомнил следопыт.

– Нет. Я позволил вам биться с разбойниками. Но и только. Возвращаться в Ниинорд я вам не разрешал. Вы еще в моей власти. Вернее, во власти моего медальона.

– Так разреши,– сказал Гоар с вызовом, так и не поняв, куда клонит алкмаарец.

– При всем желании не могу, медальон похищен. Сначала помогите мне вернуть талисман. Тогда я сниму с вас клятву. Даю слово. Не надо даже будет идти дальше. Ибо у меня больше нет цели.

– Тебе только кажется, что цели нет,– довольно громко сказала Цесарея.

– Да зачем мы слушаем эту нежить! – возмутился Гоар.– Прикончим его, и все. Клянусь всеми святынями Империи – это же смешно, подчиняться какомуто ходячему трупу!

– Я спас вам жизнь, когда Идразель хотел вас убить! – напомнил Дарган.

– И что? Где теперь Идразель? Удрал! И унес с собой твой медальон. Не свисти, мертвец, ты больше не имеешь над нами власти. Эмери, прикончи этого мертвяка и забери у него меч. Нам его клинок послужит лучше, нежели ему.

– Ничего не получится! – проговорил Дарган. Он говорил глухо, почти шептал – сил кричать у него не было.– Медальон все еще имеет над вами власть. Пока я вас не освобожу от клятвы, вы будете подчиняться мне – даже если вы попытаетесь уничтожить меня. Я не ведаю, кому достанутся в этом случае данные вами клятвы, не знаю, получит ли Идразель вас в наследство вместе с моей душой, заключенной в медальоне, но свободными вы можете стать только по моей воле.

– Вранье! – взъярился Гоар.– Он просто запугивает. Вы что, не видите, это же труп! У него нет ни прежних сил, ни власти. Без талисмана он ничто! Эмери, прикончи его! И на коней! Джастин, посадишь позади себя Цесарею. Все в путь! Живо! Сектанты мертвы, Идразель сбежал, освободимся от нежити, и в Ниинорд! Или вы забыли, что все еще служите Империи?

Гоар вскочил на коня. Но жеребец, вместо того чтобы скакать по тропинке, вдруг заржал, поднялся на дыбы и скинул всадника. После чего резво проскакал целый круг по поляне и, как ни в чем не бывало, остановился рядом с конем смерти и принялся щипать траву. Гоар поднялся и сгоряча побежал за своим жеребцом, но вдруг остановился и завыл от боли – левая рука его была неестественно вывернута. Со стороны казалось, что он нелепо передразнивает раненого Даргана.

Похоже, во время падения Гоар сломал себе руку.

– Вы никуда не уедете, я же сказал,– проговорил алкмаарец с нескрываемым удовлетворением.– Вам нужны еще подтверждения?

– Наша задача – проводить Цесарею в Ниинорд, а не помогать тебе, Дарган,– напомнил следопыт.– Наш союз был вынужденным…

– Как и все на этом свете. Без моей помощи вы не доберетесь до Ниинорда. Вернее, без помощи талисмана. Хотите выполнить миссию – помогите мне. А я помогу вам, обещаю. Да, мое тело мертво, и оно ничего не стоит без талисмана. Но и ваши тела мало значат, если лишить их душ. Помогите мне вернуть душу, я спасу вас и помогу исполнить приказ.

– Вы что, верите нежити? – возмутился Гоар.

– Я верю,– сказал следопыт.

– И я,– отозвался Эмери.

Он перевел дыхание и отступил – почти с радостью.

– Я тоже,– сказал Джастин.

– Тебе придется подчиниться мнению большинства, Гоар,– заметила Цесарея.

– Большинства… – передразнил Гоар, и оскалился от боли в руке. Он отыскал подходящий пень, сел.– Да при чем здесь большинство… Вы просто подчиняетесь нежити. Но стоит напомнить, что отрядом командую я.

– Можешь ехать один в Ниинорд,– сказала Цесарея.– А мы посмотрим, как у тебя это получится.

Несколько мгновений Гоар молчал, лишь переводил взгляд с одного своего соратника на другого. Они верили, что сделались рабами этого алкмаарского колдуна, и разубедить их никто не мог. Гоар скрипнул зубами. Если бы он не свалился так глупо с коня!..

– Ладно, ладно… я понял угрозу. Залечи мне руку, Цесарея, и мы попробуем вернуть мертвяку его цацку,– уступил большинству упрямый рыцарь.

– Глядите, глядите, хорек! – заорал вдруг истошно Торм.

– Что ты орешь? Хорек, ну и что? – напустился на мальчишку Гоар.

– Наш Хорек, наш! – продолжал орать Торм, потрясая черным капюшоном, зажатым в правой руке, а левой указывая на убитого.

Ренард наклонился над телом.

– Это наш Хорь, бежавший лучник. Он был среди разбойников.

– Будь он проклят! – Эмери в сердцах пнул убитого.– Предатель!

– Вот чье тело я с удовольствием скормлю Бешеному,– заявил Ренард.

Глава 23

Просто сказать: догоним Идразеля, а вот выполнить решение – куда сложнее. Во-первых, пускаться в погоню пешком не имело смысла – тогда демонолог наверняка их опередит, тем более что мраморная горгулья могла перенести его через крутые перевалы и узкие непроходимые тропинки или бурелом. Нести демонолога все время ей было не под силу, но и такие краткие перелеты давали неоспоримое преимущество.

Так что всем пришлось ехать верхом: Цесарея села на свою кобылу, Торм устроился позади следопыта на жеребце Нигеля. Гоар вынужден был уступить свое место во главе отряда монахине: как ни надувался заносчивый рыцарь, но сидеть со сломанной рукой в седле ему было трудновато. Цесарея своей магией попыталась срастить его руку – впрочем, как и раны и ссадины остальных – но Всевышний не откликнулся, а оставшихся у нее магических сил хватило лишь на то, чтобы снять боль. Так что пришлось прибегнуть к банальной немагической медицине – наложить лубок на левую руку заносчивого рыцаря. Чем и занялась Цесарея, пока Ренард зашивал ниткой кожу на руке и боку Даргана и замазывал прорехи остатками состава из флакона. Где не хватило, кожу залили сосновой смолой. Дарган не чувствовал боли и невозмутимо переносил все операции на своем мертвом теле, а вот Гоар ругался и плевался, не в силах терпеть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});