Землемер - Джеймс Купер

Франк и Урсула хотели остаться одни и прошли в отдельный дом. Вскоре к ним присоединилась Присцилла, которая хотела поговорить и утешить свою подругу.

Через полуоткрытое окно мы увидели их в объятии друг Друга.

Теперь я был свободен и мог делать то, что повелевало мое сердце. С восторгом я прижался к груди своей матушки, которая нежно обнимала меня, не замечая того, как слезы текли ручьем из ее глаз.

Потом я перешел в объятия своих сестер и наконец очередь дошла до бабушки, которая уже начинала сердиться, что я так долго не подхожу к ней принять ее родственные ласки. За это она меня помучила больше всех… Но эти мучения были так приятны! Я желал бы их испытывать всегда!..

Нас позвали ужинать. Все за столом встретились, исключая Франка, Урсулу и Присциллу Бэйярд. Мы не заметили, как пролетело время. После ужина я рассказал все свои приключения.

— Вот каковы эти янки! — закричал полковник, когда я закончил рассказывать. — Они все на один покрой! Держу пари, что едва ли кто так много нагрешил в жизни, как этот Мильакр. И черт возьми, я уверен, что он воровал из страсти к воровству, а не по нужде.

— Нечестные люди, — возразил мой отец, — существуют везде, как в Нью-Йорке, так и в Новой Англии.

Скваттеры полностью зависят от страны. Когда владения тщательно не оберегаются, то понятно, кто будет уважать их неприкосновенность, особенно если человеку не привиты правила чести?.. Не от народа происходит это зло, и поверь, везде бы происходили подобные хищения, если бы земли были оставлены на произвол судьбы, как это происходит здесь…

— Ну, попадись мне хотя бы один скваттер, — прервал полковник с угрожающим видом (как истинный голландец, он имел постоянное чувство ненависти против янки), — я бы содрал с него кожу, не спрашивая судей!

— Это значит — впасть в крайность не менее пагубную, — ответил мой отец.

— Кстати, — закричал я, желая прервать этот разговор, — я узнал любопытную вещь, и как вы думаете, о ком? О вашем старом знакомом — Ньюкеме.

И тут я рассказал все, что знал про достойного судью.

Генерал слушал меня спокойно, а полковник щурил глаза, ворчал про себя и закончил тем, что начал смеяться.

— Вот вам другой янки!

— Опять за старое, Дирк! Вы, кажется, хотите свалить всевозможные пороки на наших бедных соседей.

Если я и доверял этому человеку, то только потому, что считал его честным. Но что же делать?.. Я обманулся…

Все-таки это не заставит меня сказать, что причиной его низкого поведения было место его рождения и что он оттого подлец, что родился янки…

— Как хотите, так и думайте, но зачем внушать вашему сыну эти ложные мысли? Впрочем, я уверен, что рано или поздно перед ним откроется истина.

— Я буду глубоко огорчен, если мой сын будет верить предрассудкам. Последняя война дала мне возможность познакомиться со многими офицерами из Новой Англии, и я нашел, что они все были отличные люди.

— Уважайте янки, я не возражаю вам, но только скажу раз и навсегда, что эти проклятые вскоре завладеют всеми нашими землями.

Эта маленькая война продолжалась еще некоторое время. Потом, пожелав друг другу спокойной ночи, все отправились спать.

Глава XXX

— Победа за вами, сэр?

— За нами. Она была славная и вполне увенчала нас. Пожалеем о мертвых; что же касается живых, то все наши помыслы будут направлены к их счастью.

«Бомон и Флешер»

Усталость удержала меня в постели дольше обычного.

Перед завтраком я вышел прогуляться и увидел издалека тетушку Мэри, которая стояла возле оврага и, казалось, была погружена в тяжелые воспоминания. На этом месте, двадцать пять лет тому назад, был убит ее жених, и она в первый раз после стольких лет увидела окрестности, где случилось это печальное происшествие.

Уважая ее душевное волнение, я обошел ее стороной и вскоре встретил на дороге генерала и матушку, которые прогуливались, взявшись за руки, и, вероятно, тоже вспоминали прошедшие времена.

— Мы говорили о тебе, Мордаунт, — сказал мне генерал, когда увидел меня. — Вот прекрасное имение, оно с каждым годом становится все лучше и лучше.

Чудесно было бы, если бы ты женился и поселился здесь.

Ты бы построил поблизости этих мест каменный дом и перешел бы в него жить со своей женой. Какие бы благодетельные последствия произошли после этого! Ничего не может быть таким выгодным для цивилизации страны, как присутствие семьи владельца, жизнь и обычаи которого могут служить для всех образцом.

— Я всегда был расположен, отец, следовать вашим советам, вы правы и на этот раз, но не так легко выстроить дом. Где взять столько денег, чтобы решиться на такое строительство?

— Мы тебе поможем, мой друг. Притом затраты не так велики, как ты думаешь. Материалы здесь дешевые, а в рабочих руках недостатка тоже не будет. Мы сэкономили небольшую сумму денег, которые мы отдадим тебе. Ты выбери место и заложи фундамент этой же осенью, так чтобы к Рождеству 1785 года дом был полностью построен. Мы встретим праздник у тебя, а там недалеко и до свадьбы.

— Разве что-нибудь важное случилось, что вы вынуждаете меня скорее жениться?.. Мне кажется, что дом и свадьба для вас две вещи, которые постоянно сливаются вместе.

Генерал улыбнулся и многозначительно посмотрел на мою мать. В это время к нам сзади подошла бабушка и облокотилась на руку генерала.

— Признаюсь, сын, — ответил мне отец, — я не понимаю, каким образом ты, принадлежавший к фамилии Литтлпэдж, хладнокровен до такой степени, что не хочешь умереть от любви к прекрасной девушке, которую ты видел почти каждый день?

Бабушка и моя мать смутились. Они испугались такого быстрого нападения, которое могло испортить все дело. Что касается меня, то я решил действовать смело.

И в самом деле, когда бы мне представился случай более благоприятный открыть мою тайну?

— Я не хочу скрывать от вас, отец, я достойный сын Литтлпэджа. Неужели вы думаете, что я такой нечувствительный, что на меня не действуют прелести молодой девушки, которую я вижу каждый день? Мое желание жениться так велико, что я не надеюсь даже дождаться окончания постройки нового равенснестского дома.

Восхищения, последовавшие за этим объяснением, чуть не свели меня с ума, потому что я полностью понимал заблуждение моих драгоценных родителей.

Я решил немедленно вывести их из заблуждения.

— Я боюсь одного, — сказал я в смущении, — что вы меня не совсем правильно поняли.

— Напротив, сын мой, напротив. Ты любишь Присциллу Бэйярд, но еще не осмелился объясниться с ней.

К чему такая робость, Мордаунт? Без сомнения, осторожность всегда похвальна, но не следует доводить ее так далеко. И поверь мне, если достойный молодой человек сделает выбор, он может тотчас же открыть свою душу, потому что любой отец посчитает за счастье принять его в свою семью и любая девушка согласится отдать ему свою руку и сердце.