Иная реальность - Алек Майкл Экзалтер

Федор Хатежин не был столь красноречив, но его обещание, как банщика с многолетним стажем, собственноручно заняться телесными профилактическими работами и техническим обслуживанием веников и парообразующих жидкостей окончательно убедило прекрасную половину компании, обсуждавшей медицинские и эстетические проблемы, в необходимости и желательности похода в финско-русскую хатежинскую баню в четвертом часу пополудни.

Леон, всегда тщательно следивший, чтобы хозяин Кирилл не потерпел какого-либо непредвиденного вреда, тоже пошел в баню. Он проверил русское отделение, откуда вышел неодобрительно морща черный нос. Затем заглянул в сауну, немедленно ее оставив, тяжело дыша и до конца высунув длинный розовый язык.

— Кирилл, разве нельзя содержать тело в чистоте с помощью проточной воды в душе?

— Можно, Леон, но так принято, а банные обычаи следует беречь, как и всякие добрые традиции в наши изменчивые времена.

— Человеческие традиции это — хорошо, но я лучше подожду тебя в предбаннике. Мое собачье тело не рассчитано на такие высокие температуры.

Зато Наталье с Виртой запредельная температура в сауне была то ли нипочем, то ли они пренебрегли опасностью перегрева по косметическим обстоятельствам, решив подвергнуть свои тела целительному воздействию сухого пара свыше 130 градусов по шкале Цельсия, чтобы спустя несколько минут как ошпаренные рыбки выпрыгнуть из сауны, нырнуть и тут же вынырнуть из холодного бассейна, завернуться в простыни и продолжить светскую беседу на конноспортивную тематику на лежанках у бассейна. Федору и Кириллу бассейн пока был без надобности. Генерал в киргизском войлочном колпаке и в простыне, одетой на манер римской тоги, плеснув хлебного кваску на каменку, разложил своего оперативного дежурного на среднем полке и неспешно обмахивал двумя дубовыми вениками, равномерно распределяя горячий пар по всей обрабатываемой поверхности. Кириллова тела Федор еще не касался, терпеливо дожидаясь, когда у пациента заработают потовые железы. Федор Хатежин знал толк в механической обработке человеческих тел при помощи специальных инструментов: будь то дубовые и можжевеловые веники, заточка из напильника, саперная лопатка или огнестрел различного калибра. Березовые веники ему только предстояло пустить в ход, когда он еще поддаст пару, а пациенту будет предложено перебраться на полок повыше с сухой простыней.

— Так ты говоришь, Федька, что людей Евграфа на царскосельском грейдере не было. И кого же мы там поимели?

— Выясняем, их личности вы с Леоном, не слишком попортили. Пока могу предположить, что им понадобилась моя Наталья. А ты у них на дороге встрял, не пройти, не проехать. Я тебя, Дербан не зря вчера про Леона спросил. Наталья мне тоже очень дорого обошлась. Тебе скажу, но разглашать не советую, сам знаешь…

— Толстый, я — не находка для шпиона и не подарок даже для Мефодия. В курсе?

— В курсе. Потому и хочу с тобой поделиться. Больше не с кем. Не поймут, азиаты. Как и твой Леон, моя Наталья круто модифицирована. Зимой на тренировке неудачно упала с брусьев, шейные позвонки, крестец, сам понимаешь. В больницу привезли — клиническая смерть. Предложили за серьезные бабки дать ей жизнь и микропроцессор. Я согласился. Операцию делали далеко отсюда. Как видишь, успешно. Раньше думал: зачем? Натальи нет, а киборг, сам знаешь. Но она — полностью человек, все свое, кроме спинного мозга. Раньше сомневался. Теперь знаю — так было надо. Я ее люблю, она любила и любит меня. Взять ее у меня, значит, не только на бабки развести. Теперь понял, почему я снял вопрос о Леоне?

— А как прознал?

— Это я тебе тоже скажу. Переворачивайся-ка ты лучше на задницу, друг мой ситный. Пора тебя спереди разогреть. Значится так. На него, на Леона и на Наталью мои собачки в питомнике одинаково реагируют: сперва бояться, а потом ноль внимания, будто они и не люди вовсе. То есть она. Леон-то — пес, всем псам пес. Диких ментов в пятницу утром на востоке тоже он разделывал?

— Он самый, боевой киборг. Но о его ТТХ, я тебе, Федор, извини, сказать ничего не могу.

— А я и не спрашиваю. Теперь держись, Дербан, не до разговоров тебе будет. Марш наверх!

— А может, не надо, Федя?

— Федя сказал надо.

К тому времени, когда Хатежин начал спереди охаживать Кирилла второй парой березовых веничков, срезанных уже не за неделю до Петрова дня, а помягче, спустя неделю после Иванова, Вирта переместилась в парную и приговаривала, потряхивая распаренными красными сосками:

— Так ему, Федор Михалыч! Задайте ему жару. Будет знать, как бедных девушек обижать. Этот жмот сегодня бедной Вирточке только один разик дал из гранатомета стрельнуть, да и то издалека.

— Попала?

— Нет, конечно. Разве с первого раза из такого тяжелого попадешь?

— Я тебя, Дарьюшка, научу из станкового автоматического стрелять. АГС, он на сошках. Справишься.

— Ой, спасибочки Федор Михалыч. Отдохните, а я этим телом займусь. Ну, трепещи, злодей. Щас я тя пропарю.

— Только не щекочи. А так все пожалуйста.

— Руку с причинного места долой и глаза закрыть.

— Вижу, Дарьюшка, банщица из тебя знатная. Я пошел, охолону маленько в предбанничке.

Вирта размотала простыню, обернутую вокруг бедер в стиле турецко-банной традиции, и принялась охаживать Кирилла двумя вениками, но не по-медвежьему, не по-хатежински. Она лишь слегка касалась то тут, то там разных мест его тела. Вскоре Кирилл почувствовал, что любимый организм, обласканный нежными распаренными березовыми листочками, отреагировал усиленным приливом крови совсем не к голове в фетровом колпаке, а к иным членам тела.

— Перевернись на спину, кобель бесстыжий. Нечего тут девушку-банщицу в краску вгонять. Задницу подставляй. Будет тебе сейчас и опоясывающий жир, и морщинистая срака. Вздумал над бедными женками издеваться. Щас я те всыплю по самые помидоры. Кверху жопой, тебе говорят!

Пришлось Кириллу принимать неудобную позу лицом вниз. Когда и так хорошо, с женщинами не спорят. Им подчиняются, закрыв рот и глаза в ожидании чудес. Предчувствия его не обманули. Нежные, но сильные руки опытной банщицы перевернули его на спину…

В порабощенные бразды бросал живительное семя Кирилл Дербанов. Ни лежа, ни сидя, не потерял он в бане понапрасну время, благие мысли и труды. Сейте, разумное, доброе, вечное… Или, тем не менее, неразумное? Нет, разумное. Еще как разумное. Это гора может не идти к Магомету, а гаметы встречаются. Если, конечно, не применять средства предохранения от нежелательной беременности.

На банном полке любовники трудились далеко не до седьмого пота. Кончили довольно быстро: после войны, на отдыхе всегда так бывает, а после боя, вообще, не до любви, перевести дух, закурить по одной и махнуть не глядя фронтовые сто грамм. По-иному не получится — адреналиновый ураган не даст. Лишь через день, другой наступит время для половых гормонов. Да и то не у всякого бойца. Многим очень долго приходиться восстанавливаться.

Кирилл Дербанов был бойцом не слабым и прямо из парной с визжащей Виртой под мышкой сиганул в холодный бассейн, где они добрых десять минут кувыркались, как дельфины в тесном аквариуме.

— Надо нам Вирта в Царском Селе тоже русскую баньку завести. Вот построим бассейн, воду в нем подогревать не станем, а рядом баньку с каменкой. Будешь меня там веничками по субботам.

— Размечтался! Сам будешь за девушкой ухаживать, чтобы не было пупырчатости внизу живота. Федор Михалыч, вы обещали мною лично заняться!

— Иду, иду, Дарьюшка. Чайку я уже попил.

Кирилл завернулся в простыню и также приступил к чайной церемонии. Банную норму он сегодня уже выполнил. Пришла пора отдыхать. Без водки, но с генеральшей Натальей, добавлявшей ему в большую чайную чашку кипяточку из пузатого тульского самовара. В простыню Наталья не заворачивалась, а лишь плащом набросила ее себе на плечи.

— Не люблю баню. Раньше любила, теперь нет. Жарко и душно, даже здесь у бассейна. Пойдемте, Кирилл, покурим на холодке в предбаннике.

— Почту за честь сопровождать вас, мадам.

В просторном каменном предбаннике веяло приятной прохладой, царил полумрак, и нес собачью службу Леон, охраняя входы и выходы.

Так, Леон на месте. Посмотрим, где Вирта. Парится. Вот, задрыга!

Вирта вертелась на верхнем полке и командовала генералом:

— Федор Михалыч! Не стесняйтесь. По попке меня, чтоб мужика слушалась. А теперь по сиськам, чтоб было, чем наследника кормить. И сюда тоже, чтоб пупырчатости не было. Ниже-ниже… Ух, хорошо… Кирилл мне изнутри массаж делал, а вы, будьте любезны, снаружи…

— Как скажете, барышня. Мы во всех местах могём. Приучены-с. Чай, не первый год замужем и банную науку досконально прошли-с.

В предбаннике Кирилл поплотнее запахнулся в простыню, тогда как Наталья оставила свою у бассейна, но сидела она рядом со своим собеседником, скромно положив ногу на ногу.