Я все еще люблю Тебя (СИ) - Мединская Екатерина

Алекс забрал ее руку со своего лица и поцеловал пальчики, едва ощутимо сжимая.

– Я люблю тебя, – страстно произнес он, не желая больше ни минуты сдерживать свои чувства и страдать от неопределенности. – Скажи, мои чувства взаимны?

Кира хотела признаться ему, что он значит для нее гораздо больше, чем подозревал. Он был ее миром и самой заветной мечтой. Он был отцом ее ребенка. Между ними существовала самая сильная на свете связь, созданная самой природой вопреки всему. Она заглянула в его бездонные серые глаза. Казалось, что в них бушевал настоящий шторм из самых разных эмоций – любовь, отчаяние, надежда, тревога, мольба.

– Да! Не сомневайся, Алекс. Ты – моя жизнь. Я очень сильно тебя люблю.

Алекс улыбнулся и с облегчением привлек ее к себе.

– Я так счастлив, что даже стыдно в этом признаться. Боюсь потерять тебя, понимаешь? Хочу, чтобы ты всегда была со мной, несмотря ни на что, – искреннее признался он.

Кира положила голову ему на грудь и поклялась:

– Я буду, обещаю.

Алекс взял ее лицо в свои руки и поцеловал со всей благодарностью и страстью, на которую только был способен. Голова закружилась то ли от чувств, то ли от усталости. Он немного покачнулся. Кира заметила это и прервала поцелуй, подозревая, что ему необходимо отдохнуть.

– Алекс, тебе нужно лечь.

– Все хорошо, – успокоил мужчина и, улыбнувшись, добавил: – Я, конечно, лягу, но, надеюсь, не для того, чтобы отдохнуть...

Кира моментально заразилась его весельем, как бывало всегда, когда она попадала под воздействие его обаяния.

– Не говори глупостей, тебе необходим покой, – смутилась она.

– Но я безумно хочу тебя. Придется жениться на тебе, чтобы больше не смогла отказать мне. Я ведь знаю лучше всех о твоей любви ко всяким контрактам и договорам. У тебя будет свидетельство о браке, и ты будешь ответственно выполнять свои супружеские обязанности в моей постели. А я, знаешь ли, очень требовательный и заставлю тебя трудиться с утра до ночи, – веселился Алекс, глядя на реакцию любимой женщины.

Она не понимала, что происходит. Он гордился собой, ведь застать Киру Эштон врасплох не так-то и легко.

Кира с сомнением во взгляде смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Не нужно так смотреть на меня, – с улыбкой на губах произнес Алекс. – Выходи за меня замуж.

Она онемела от неожиданности. Алекс, довольный достигнутым эффектом внезапности, продолжил:

– Я сделал вывод, что предыдущий раз указал на неправильные причины для заключения нашего брака, и потому ты отказала мне. Но в этот раз я исправляюсь.

Он отстранился, достал из кармана брюк небольшую ювелирную коробочку и быстро открыл ее. В ней красовалось кольцо с огромным бриллиантом.

– Кира, я хочу, чтобы ты вышла за меня. Я очень сильно люблю тебя. И клянусь любить тебя вечно, хранить верность, заботиться о тебе и детях, которых ты родишь мне, клянусь защищать тебя и делать все, чтобы ты гордилась мной, – закончил он и стал совершенно серьезным, с волнением ожидая ее ответа.

Кира молчала, а затем спокойно произнесла:

– Ну, раз так… Перед тем как дать ответ на твое предложение, я должна тебе кое в чем признаться, – она отступила на шаг, жестом приказывая оставаться на месте, и стремительно вышла из комнаты.

Алекс в недоумении стоял на месте, едва сдерживая себя, чтобы не побежать за ней. Спустя пару минут Кира вошла в комнату, держа на руках ребенка. Он подозревал, что это ее сын. Видимо, Кира решила сообщить ему об этом, считая, что Алексу ничего не известно. Он выдохнул с облегчением, потому что давно уже все решил: он с радостью усыновит малыша.

Сейчас перед ним стояла нежная, чувственная женщина, ласково обнимающая свое дитя. Алекс предположил, что Кира, несомненно, отличная мать.

Она неторопливо поднесла малыша к Алексу, нашептывая сыну что-то на ушко. Затем обратилась к мужчине.

– Знакомься, это Ник – мой сын, – произнесла она и посмотрела, казалось, прямо Алексу в душу.

Чего она ожидала от него, он не знал.

– Привет, – тихо сказал он и посмотрел на малыша.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кира как-то странно все время поглядывала на Алекса, словно ждала от него какой-то особенной реакции. Он не понимал, как именно должен реагировать. Боялся выдать свои истинные эмоции и произвести неправильное впечатление. Он старался улыбаться и выглядеть непринужденно. Затем Алекс все-таки пристально всмотрелся в малыша – и наигранная улыбка начала медленно сползать с его лица. Форма и цвет глаз ребенка были точно такими же, как у него самого. Кира не дала ему опомниться и добавила:

– Алекс, это твой сын.

Он опешил и перевел взгляд с мальчика на стену, на которой висело его фото в младенчестве. Сходство было более чем очевидно. Но от этого радости Алекс не почувствовал, скорее даже разозлился.

Ему стало тошно. Оказывается, Кира вероломно укрыла от него существование сына. Он не мог в это поверить. Алекс отступил на несколько шагов с единственным желанием взять себя в руки. Слабость во всем теле напомнила о себе весьма не вовремя, и ему пришлось ухватиться за крышку стола. Он опустил голову и крепко зажмурился.

– Как ты могла так поступить с нами? – с болью в голосе спросил он, по-прежнему не веря, что его любимая женщина сделала это.

Он ведь просил ее той ночью не уходить, умолял.

– Мне нет оправдания, Алекс. Я виновата перед тобой, – прошептала она, глотая слезы.

Сердце ее разрывалось от сожаления и раскаяния.

Кира крепко обняла сына и прижала к себе. Чего она ожидала? Его реакция вполне понятна. Он расстроен так сильно, что даже взгляд отвел.

– Ты еще хочешь на мне жениться? – спросила Кира с сомнением в голосе, уверенная, что Алекс скорее прогонит ее, чем сделает это. – Ты и вправду думаешь, что если бы ты узнал правду до своей женитьбы, то что-то изменилось бы потом?

Алекс молчал. Кира тревожилась и не знала, чего ждать дальше. А у Ника в этот момент было свое занятие: он с интересом рассматривал всё вокруг. Как только малыш оказался в этой комнате, его серые глазки забегали по сторонам. Маленькая головка вертелась из стороны в сторону. Особое внимание Ника привлекла потолочная люстра. Она, как и всё в этой комнате, выглядела очень неординарно. То была непонятной формы металлическая конструкция с множеством лампочек внутри и скорее напоминала космический корабль, чем светильник. Из небольших отверстий свисали кожаные шнурки, на концах которых болтались объемные металлические фигурки. Но сыну она, видимо, показалась чем-то удивительным, потому что он громко и задорно засмеялся. Мать тут же обратила на ребенка внимание. Сквозь слезы она улыбнулась малышу, вынужденно отвлекаясь от неприятного разговора, и, проследив за его взглядом, ласково спросила ребенка:

– Что тебя так развеселило, милый?

Ник нетерпеливо тянул маленькие ручки вверх, показывая на потолок. Кира поняла желание сына потрогать дизайнерское творение, но в сложившейся ситуации, когда она со страхом ждала хоть какой-то реакции от отца своего ребенка, нечто подобное было неуместно.

– Тебе шнурочки понравились? – растерянно спросила Кира, понимая, что Ник захотел потрогать эти висюльки.

Скорее всего он начнет хныкать и требовать моментального выполнения своих прихотей.

Когда рука легла на ее плечо, Кира не сразу поняла, что это Алекс подошел к ней и мягким прикосновением обратил на себя внимание.

– Ничего эти женщины не понимают, – пожаловался Алекс с мягкой улыбкой на губах. – Сразу видно: мой сын пошел в меня.

Он решительно забрал его с рук Киры и, всматриваясь в смышленые глаза малыша, сказал:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Дело не в шнурках, а в игре света. Правда, сынок? – спросил он и поднес мальчика к безобразной люстре.

Кира наблюдала, как Алекс дернул люстру за один из сотни шнурков, и та начала двигаться, по инерции рассыпая по комнате миллионы маленьких бликов. Всё вокруг преобразилось, цвета заиграли по-другому, комната казалась нереальной.

Алекс держал сына на руках, и они оба зачарованно наблюдали хаотичное движение мерцающих лучиков по потолку, стенам и мебели. Это был самый красивый и трогательный момент в жизни Киры. Она смотрела на любимого мужчину и сына, и ее сердце разрывалось от любви. Счастье есть. Вот оно, перед ней.