Эстафета поколений: Статьи, очерки, выступления, письма - Всеволод Анисимович Кочетов

трудовой жизни страны, история коллекционера неурядиц выглядела случайным анекдотцем.

Но анекдотический случай этот заставил меня вспомнить другую сценку. Она имела место одним мартовским днем, вскоре после того, как в журнале «Огонек» было опубликовано письмо, озаглавленное «Что мне делать?» и подписанное «Женей П.»

Швыряя кисть руки на журнальную страничку с письмом двадцатилетней девушки, гневно бия косточками сухих пальцев по типографским строкам, седовласый получатель пенсии возмущался: «Они даже не ведают, что напечатали! Это же до предела типично! Наша молодежь не закалена, не подготовлена к жизни».

Если над молодым и неопытным комсомольским работником, рухнувшим под бременем им же самим натасканных отовсюду безрадостных происшествий, можно было только повеселиться, то над выводами товарища, убеленного сединой, стоит и призадуматься.

Для молодежи всегда нелегко было выбирать правильный жизненный путь. Подымаясь на собственные ноги, молодежь всегда нуждалась в наставнике, в добром, умном советчике, искала примера для себя, такого примера, о котором Маяковский сказал: «делать жизнь с кого». Молодые люди не сразу находят верную дорогу, они склонны к раздумьям, к сомнениям, иной раз даже впадают в полнейшую растерянность. И разве же это не естественно и не понятно? Разве каждый из нас не знает, что в любом деле первый самостоятельный шаг совершается не так-то уж уверенно, без должного умения, без необходимого навыка? А тем более в таком деле, как жизнь!

Девушка, адресовавшая письмо редакции «Огонька», жаловалась на однообразие и скуку своей жизни в деревне, рассказывала о безрезультатных попытках поступить в педагогический и фармацевтический техникумы, в медицинский институт. Рассказывала о случайной работе в санатории, о работе машинисткой, о своих сомнениях и разочарованиях. Она обращалась к редакции журнала с горячей, искренней просьбой: «Помогите же разобраться во всем этом. Как найти правильный путь в жизни?»

Но в этом ли то типическое, что действительно содержится в истории с письмом Евгении П. В том ли, что через ее письмо, будто через магическую призму, видны «незакаленность», «жизненная неподготовленность» нашей молодежи, как посчитал седовласый товарищ?

Что ж, если бы письмо, выдержанное в таких тонах, наполненное такими мотивами, было опубликовано, скажем, в журнале под тем же названием — в «Огоньке», но в «Огоньке» дореволюционных лет, оно смогло бы, пожалуй, послужить прогрессивным публицистам того времени поводом для раздумий над пороками и язвами одряхлевшей романовской России. В самом деле, получается ведь будто бы и так, что двадцатилетняя девушка, одаренная, пытливая, тянется к свету, к знаниям, к жизни многообразной, интересной, содержательной, а жестокая действительность такова, что девушка в тупике и, несмотря на свои способности, обречена на прозябание в провинциальной глуши.

Но так письмо Евгении П. могли бы прочесть лишь в том случае, если бы при подобных мотивах в нем содержались иные факты. Иначе, то есть таким, какое оно сейчас, его бы просто не поняли. Не поняли бы, на что же сетует девушка, которая смогла, оказывается, свободно получить среднее образование — окончила десятилетку, смогла легко разъезжать на какие-то средства по разным городам страны, имела возможность учиться на курсах машинописи и приобрести профессию машинистки, затем посещала подготовительные курсы для поступления в техникум и в институт и если все-таки в вуз не поступила, то отнюдь не потому, что ее кто-то от института оттирал или отталкивал, а только по своей собственной вине — провалилась на экзаменах; имела, оказывается, эта девушка и возможность работать, и не в одном месте, а в нескольких, да еще в таких, где руководители, как пишет сама Евгения, «беспокоились о нас, желали нам, чтобы сбылись наши мечты», где в первый же год и ей и ее подруге «подарили отрезы на платья, а потом вынесли благодарности, и еще горком комсомола вручил похвальные грамоты».

А если бы в письме люди прошлого прочли к тому же строки о том, как Евгения редактировала стенгазету, как участвовала она в художественной самодеятельности, как занималась спортом, и не безуспешно, то одни бы читатели той поры, безусловно бы, порешили, что все это фантастические россказни и что такой страны, где бы двадцатилетний человек имел столько прав и столько благ, не существует, и были бы правы, так как в ту пору этой страны и не существовало; другие бы, пожалуй, подумали, что автор письма — дочь кого-то из весьма сильных мира сего, что ее отнюдь не обременяют заботы о хлебе насущном, но, имея всего вдоволь, томится она от избытка неиспользованных молодых сил.

Сегодня факты, изложенные в письме Евгении П., никого не удивили, но то, как расценила и обобщила их Евгения, вызвало тревогу у читателей. Более полутора тысяч писем — и индивидуальных и коллективных — получил «Огонек» в ответ на письмо девушки. Есть среди писем и такие, авторы которых сочувствуют Жене, понимают ее, потому, дескать, что у нее и у них положение дел входное: на экзаменах в институт провалилась, та случайная работа, на которую устроились временно, до следующих экзаменов, не нравится. Есть и еще письма, в которых Евгению отчитывают самым жесточайшим образом, обвиняя даже в том, чего за нею на самом-то деле, думается, и нет. Но подавляющее большинство взявшихся за перо встревожено судьбой девушки и готово подать ей дружескую руку помощи.

И если говорить о чем-то типическом, то вот эта тревога, вот это желание помочь незнакомому человеку и есть самое что ни на есть типическое, что принесло с собой опубликование письма на страницах журнала, — типическое для нашего времени, для нашего общества, для наших людей.

Человек самое дорогое у нас, говорим мы. И имеем на то все основания. Ну есть, конечно, в советском обществе еще немало и таких людей, для которых существует одна-единственная ценность на свете — это они сами. Участок, отведенный им под коллективный огород, граждане эти способны превратить в источник частнособственнической наживы, должностью в советском учреждении — например, в жилищном отделе — воспользоваться для получения взяток, через свое умение бойко болтать на собраниях и совещаниях «сделать карьеру», а заняв не по праву важный поет, отталкивать от живого дела всякого, в ком нм видится «конкурент», и т.д. и т.п. Стяжатели, карьеристы, бюрократы, себялюбцы всех мастей, эти «борцы за существование», способны испортить настроение, способны осложнить жизнь, затормозить на каком-то участке наше движение. Тут уж ничего не скажешь — что верно, то верно. Но вот тысячи дружеских, заботливых рук, протянутых со