Н.С. Хрущев - Владимир Шевелев

Дипломат Виктор Корягин вспоминает о последней зарубежной поездке Хрущева в июне 1964 года — это был визит в Скандинавию. Именно тогда, по его мнению, Хрущев стал задумываться о подлинной демократии. «Теперь уже мало кто помнит, — пишет В. Корягин, — а в газетах об этом вообще ничего не писали, что вскоре после возвращения из Скандинавии Никита Сергеевич поверг своих коллег в глубокий шок, приехав в один из дней на работу в Кремль не в громадном-черном лимузине, а в «Москвиче» Об этой новости шептались недели две, строя догадки и высказывая опасения, что «Никита» опять чего-нибудь учудит». Рассуждения строились не на пустом месте. У всех было на памяти, что с момента прихода к власти, особенно после XX съезда в 1956 году, Хрущев упорно проводил линию на «борьбу с привилегиями».

17 апреля 1964 года Хрущеву исполнилось 70 лет. Юбилей был торжественно отмечен по всей стране. Юбиляру присвоили звание Героя Советского Союза — за заслуги перед КПСС и Советским государством и за «исключительные заслуги в борьбе с гитлеровскими захватчиками». На торжественном обеде в Георгиевском зале Кремля все выступавшие говорили о крепком здоровье Хрущева и желали ему еще многих лет плодотворной работы на благо партии и советского народа.

Но в высшем партийно-государственном руководстве уже были убеждены в неспособности Хрущева остановить рост негативных тенденций в жизни общества. Некоторые из активных участников смещения Хрущева позднее в своих интервью не раз говорили о том, что никакого заговора не было, а все осуществлялось в «рамках партийной демократии». Так, бывший первый секретарь МГК КПСС Н. Егорычев в беседе с историком Н. Барсуковым утверждал, что все было сделано законно, шла обычная подготовка пленума.

— Но определенная конспирация соблюдалась? — спрашивает у него Барсуков.

— Да, конечно, не афишировали. Ведь это было действительно опасно. Потому что, если бы кто-то Хрущеву доложил, то, прямо скажем, он бы расправился жестоко с нами.

А Александр Шелепин в беседе с тем же Барсуковым отрезал:

— Утверждение о том, что это был заговор — глупость и чепуха. И не было это ни «свержением Хрущева», ни «октябрьским переворотом», о чем сейчас некоторые пишут. Все было сделано в рамках партийной демократии.

Однако, если все осуществлялось в рамках партийной демократии, то почему инициаторы смещения Хрущева так опасались разоблачения?! Почему в такой шок повергли их слова Хрущева: «Что-то вы, друзья, против меня замышляете?!» Егорычев вспоминает, как был тогда напуган Брежнев: «Коля, Хрущеву все известно. Нас всех расстреляют». Спасло их лишь то, что самонадеянный Хрущев не принимал всерьез доходящую до него информацию о заговоре. То был для Хрущева, как замечает Ф. Бурлацкий, «апофеоз власти и апофеоз ослепления».

Совершенно очевидно, что смещение Хрущева стало результатом сговора, а следовательно, заговора, но никак не экспромта. Кто же играл главную роль в подготовке смещения Хрущева? Здесь также нет единого мнения. Ф Бурлацкий называет Шелепина, Р. Медведев — Суслова, Шелепина и Игнатова. Однако большинство из участников заговора или очевидцев называют прежде всего Брежнева и Подгорного (С. Хрущев, П. Родионов, Г. Воронов, А. Шелепин, П. Шелест, В. Семичастный). Хотя, конечно, в итоге вся руководящая политическая элита была вовлечена в заговор: создавалась ситуация «коллективной ответственности».

Сергей Хрущев свидетельствует, что, по данным охранника Игнатова по фамилии Галюков, «Брежнев, Подгорный, Полянский, Шелепин, Семичастный уже почти год тайно подготавливали отстранение отца от власти. В отличие от самонадеянных Маленкова, Молотова и Кагановича, рассчитывавших в 1957 году лишь на поддержку членов Президиума ЦК, на сей раз все обставили обстоятельно. Под тем или иным предлогом переговорили с большинством членов ЦК, добились их согласия. Одни поддержали сразу: перестройки, перестановки им давно надоели. Других понадобилось уговаривать, убеждать, а кое-кого подталкивать ссылками на сложившееся большинство».

В тайной политической борьбе объединились такие непохожие люди, как Н. Подгорный и А. Косыгин, М. Суслов и А. Шелепин, К. Мазуров и Д. Полянский. Но у них, этих непохожих, отныне была общая цель и один противник. Идея заговора объединяла даже В. Мжаванадзе, первого секретаря ЦК КП Грузии, и А. Шелепина, которые до этого не испытывали друг к другу симпатий. Дело в том, что по предложению Хрущева на XXII съезде партии Мжаванадзе должен был выступить с предложением о выносе Сталина из Мавзолея. Узнав об этом, он срочно «заболел», и выступить пришлось главе правительства Грузии Г. Джавахишвили. Шелепин вскоре направил в Президиум ЦК записку, где высказал сомнения в болезни вождя грузинских коммунистов. Мжаванадзе, естественно, об этом узнал и затаил зло на Шелепина.

1964 год стал годом особенно интенсивных поездок Хрущева по стране и за ее пределы. За девять месяцев этого года он 135 дней провел в поездках. Все это вызывало недовольство правящей элиты. Хрущев также предложил провести новую реформу управления сельским хозяйством. Свои идеи по этому поводу он изложил в записке от 18 июля, которую разослал по областным комитетам партии и ЦК компартий союзных республик. Обсуждение этой очередной реорганизации предполагалось провести на пленуме ЦК в ноябре.

В сентябре 1964 года, когда многие из заговорщиков находились на юге на отдыхе, они окончательно обговорили все детали смещения Хрущева. Принимал их тогдашний первый секретарь Ставропольского крайкома Ф. Кулаков. В начале октября 1964 года Хрущев отправился на отдых в Пицунду. Аджубей свидетельствует: Хрущев знал, что один руководящий товарищ, разъезжая по областям, прямо заявляет: «Надо снимать Хрущева». Видимо, имелся в виду Игнатов, тогдашний глава Президиума Верховного Совета РСФСР, один из самых активных участников заговора, который в то время чуть ли не в открытую сколачивал антихрущевский блок.

12 октября в Кремле собрался Президиум ЦК. Председательствовал на нем Брежнев. Было решено обсудить на заседании Президиума некоторые вопросы нового пятилетнего плана с участием Хрущева, а также отозвать с мест записку Хрущева от 18 июля 1964 года «с путаными установками «О руководстве сельским хозяйством в связи с переходом на путь интенсификации».

Впрочем, судя по воспоминаниям первого секретаря ЦК КП Украины П. Шелеста, тогда вопрос «снимать — не снимать» Хрущева не ставился. Речь шла о том, чтобы пригласить его и откровенно поговорить. Наконец, решили, что Брежнев позвонит в Пицунду и пригласит Хрущева в Москву. Шелест свидетельствует:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});