Улыбка бультерьера (Час дракона) - Михаил Зайцев

Не даю им опомниться. Глубокомысленно произношу нарочито серьезным торжественным голосом:

- Я, ниндзя, чунин из клана Тогакурэ, приветствую вас, братья. Я пришел с чистым сердцем и мирными помыслами. Если я в чем-то провинился перед вами, поймите меня - я всего лишь чунин, исполняющий волю своего дзэнина.

Критический момент. Все зависит от того, насколько глубоки познания в этнографии окруживших меня людей. Давным-давно, в пору своего расцвета, ниндзя объединялись в школы и кланы. Структура организаций имела четкую иерархию. Во главе клана стоял дзэнин (этот термин можно перевести как "руководитель, главный"). Дзэнин был один, он принимал принципиально важные стратегические решения, нес ответственность за правильный выбор союзников в вооруженных конфликтах. Непосредственно дзэнину подчинялись чунины - офицеры клана, а под началом чунинов находились рядовые воины - генины.

Если я правильно понимаю ситуацию, то мальчишки вокруг меня относятся к рангу генинов, а их более зрелый командир должен быть в чине чунина.

Я понимаю растерянность и замешательство вожака в красном. После подобных речей меня так просто убивать нельзя. Придется мне подыгрывать, иначе малолетние подчиненные утратят веру в своего лидера и начнут сомневаться: а взаправду ли он "красный ниндзя"? (Знать бы еще, почему он одет в абсурдный красный балахон, было бы совсем хорошо.)

- Я... - начал было говорить вожак малолетних ниндзя и запнулся.

- Я хотел бы удостоиться чести и предстать перед вашим дзэнином, брат.

Хвала Будде! По глазам вижу - он разбирается в терминологии (а значит, и его подчиненные тоже) и сейчас соображает, как мне ответить и что предпринять.

Мои напыщенные речи - сплошной бред. Я почти не задумываюсь об их содержании. Главное сейчас - попасть в унисон с атмосферой патологического идиотизма ситуации.

Вокруг больные дети, это понятно, я должен притвориться таким же больным, прикинуться своим, обескуражить блестящей игрой на их родном поле по известным только им одним правилам. Моя неожиданная компетентность должна сработать.

- Жди меня здесь, - клейменый ниндзя разрешился наконец вполне осмысленной фразой. - А вы стерегите его. - Это он мальчишкам с саблями. - Я скоро вернусь.

Отдав распоряжения, он сверкнул глазами и побежал в сторону забора, окружавшего пионерский лагерь.

Стараясь не делать резких движений, я сел на укрытую мхом землю, переплел ноги, как это делают йоги, принимая асану "лотос", выпрямил спину, прикрыл глаза. Пальцы рук я сложил в наиболее замысловатую фигуру из набора специальных комбинации кунзи-ин и замер, будто каменное изваяние.

Из-под полуприкрытых век я видел интерес в глазах окруживших меня мальчишек, но также я видел и их страх, и презрение, и недоверие.

Наверное, я при желании мог бы их всех убить за несколько минут, но это не было бы избиением невинных младенцев. Если понадобится, они будут сражаться с полной самоотдачей и бесстрашием, так, как умеют сражаться только герои и фанатики.

Невольно вспомнился рассказ Коли Малышева про то, как он в 1989 году ездил в составе какой-то спортивной делегации на фестиваль у-шу в город Киев.

В ту пору у-шу цвела буйным цветом. Под ширмой у-шу (этот термин тогда трактовался как "китайская гимнастика") возрождались ранее запрещенные секции карате, кунг-фу, таэквондо и так далее и тому подобное. Мастеров море. Занимающихся - океан. В Киев съехалась целая толпа любителей, профессионалов и сочувствующих, но Николаю запомнилась лишь группа черноволосых жителей Закавказья из безвестного маленького (ну прямо как Коржанск!) городка.

Кавказцы одевались исключительно в китайские национальные одежды, кушали только палочками и не расставались с потрепанными книжками-цитатниками философа Конфуция. Любопытный, как ворона, Малышев сумел влезть к кавказским неокитайцам в доверие и узнал, что они из "школы Орла". Их шифу (в переводе с китайского - отец) обучался стилю Орла, разумеется, в Китае. Он для них бог и властелин. Далекий горный городишко живет по законам школы (сейчас бы сказали - "под крышей"), и каждый мальчишка мечтает стать Орлом. Горные Орлы тренируются самоотверженнее шаолиньских монахов, блюдут субординацию и дисциплину и ежегодно проходят очередной "обряд посвящения", сдают экзамены на степени мастерства.

После каждого успешно сданного экзамена экзаменаторы украшают тело ученика очередным знаком отличия в виде затейливой татуировки. Чем больше татуировок - тем выше ступень в иерархии школы. Коля рассказывал большинство из Орлов просто синие, вся грудь, спина, руки - все в татуировках.

Со времен киевского фестиваля у-шу много воды утекло, и я бы совсем не удивился, доведись мне узнать, что тамошний шифу в настоящий момент объявил себя снизошедшим на землю Буддой или Шивой.

Восточные единоборства - лакомый кусочек для разного рода жуликов-пророков. А уж из ниндзютцу при желании запросто можно сделать некое подобие религиозного учения, этакий синтез сатанизма и синтоизма. (Как говаривал отец-основатель "науки о душевном здоровье" - дианетики, а до того писатель-фантаст Лафайерт Рон Хаббард: "Если кто-то действительно хочет сделать миллион долларов, то лучший путь - основать собственную религию".)

Немного наглости, чуть-чуть авантюризма, черный пояс карате, пара прочитанных книжек на интересующую тему, и вперед - можно объявлять себя дзэнином, искать единомышленников на роль чунинов и спокойно туманить мозги романтически настроенным малолеткам, а со временем повязать их кровью, полностью себе подчинить, поработить.

Лидерам Белого Братства, Аум Сенрикё и прочим лжемессиям значительно сложнее вербовать приспешников, чем самозванцу-дзэнину. Вышеупомянутые лидеры тоталитарных сект тратили огромные деньги на рекламу, а ниндзютцу уже раскрученный товар. Одних фильмов про ниндзя любой подросток с ходу перечислит несколько десятков. Множество юных созданий с уже вполне сформировавшейся мускулатурой, но еще совсем детским мозгом искренне верят киноэкрану и мечтают стать ниндзя, а спрос в наше безжалостное время, как известно, рождает вполне конкретные предложения...

Красный ниндзя вернулся через сорок минут. Коротко распорядился:

- Все вещи - обратно в рюкзак. Завяжите пленнику глаза, наденьте наручники и ведите его в додзе.

Додзе - японское слово. Значит оно место, где постигают Путь. "Додзе" в Японии принято называть тренировочный зал. В начале классической тренировки, например, карате, занимающиеся выполняют короткий ритуал - серию поклонов-приветствий: инструктору, проводящему тренировку, отцу-основателю школы, друг другу и додзе ("священному додзе, в котором мы совершенствуемся"). При входе в зал для тренировки и выходе из него также необходимо кланяться, выражать свое уважение к додзе.

Я практически не встречал у нас в стране представителей других направлений восточных единоборств, которые так же трепетно относятся к понятию "додзе", как адепты карате.

- Вставай, пошли...

Встаю. На глазах повязка, руки за спиной, на запястьях наручники. Что ж, все это мне уже знакомо.

Идем на территорию бывшего пионерского лагеря. Я хорошо ориентируюсь в пространстве. Местность я успел осмотреть и теперь не заблужусь среди построек "Звездного". Сразу понимаю - мы идем к зданию столовой, к самому большому помещению пионерлагеря. Идем толпой. Впереди мужчина в красном, вокруг молодые люди в черном.

Дошли до столовой. Еле слышный скрип двери. Петли, однако, хорошо смазали, о них заботятся.

- Входи. Стой. Жди.

Вхожу, стою, жду. Двери за спиной закрылись. Копошение на полу справа. Что-то отодвинули, что-то сдвинули. Не к месту вспомнилась вошедшая в народ фраза из кинофильма "Белое солнце пустыни": "Здесь должен быть подземный ход!"

- Полезай вниз по лестнице. Не упади.

Ах как трогательно! Какая забота о моем теле! Забавно, однако. Подземные ходы на моем жизненном пути уже встречались.

Ощупываю стопой пол перед собой. Вот оно - квадрат пустоты и перекладины лестницы вниз. Спускаться, держа руки за спиной, нелегко. Но я же ниндзя. Я должен справиться, за мной наблюдают, нельзя разочаровывать зрителей. Назвался груздем - полезай в кузов.

Лезу вниз, балансирую на лестничных перекладинах. Я справился - не упал. Под ногой твердая поверхность. Слабый запах пота щекочет нос. Вокруг обширное замкнутое пространство. Ясно - мы пришли, это додзе. Ладно, буду вежливым, буду соблюдать уставы чужого монастыря.

Выполняю церемонный поклон, говорю громко:

- Ос! Приветствую додзе, священное место, где познается Путь...

Молчание. Шаги за спиной, скрип досок пола. Легкий толчок в спину, знакомый голос Красного:

- Иди!

Иду.

- Стой!

Останавливаюсь. Чужие пальцы развязывают узел у меня на затылке. Повязка падает с глаз.

Подвал. Большой просторный подвал, переоборудованный в спортзал. Источник света - керосиновые лампы вдоль стен. В их неярком свете блестит дерматин боксерских мешков. Мешков маловато - всего четыре, по одному мешку в каждом углу. Вдоль стен справа и слева стоят в ряд, навытяжку, подростки в черных комбинезонах с капюшонами, скрывающими лица. Рядом с боксерскими мешками по углам помещения люди в разноцветных костюмах. С автоматами Калашникова в руках. Сзади, за спиной, в левом углу мужик в синем балахоне, в правом - мужчина в коричневом. Впереди тоже двое цветных - слева оранжевый, справа - фиолетовый. Все четыре автоматных ствола смотрят на меня.