Путь за горизонт - Егор Ветров

не приходилось. В Военной Академии, на курсе управления военной техникой, он побывал внутри «Колосса» и других боевых машин, предназначенных для граждан, но никогда не оказывался внутри «Носорога». К счастью, его интерфейс и устройство были сходны с таковыми у сверхтяжелого «Колосса». Все те же ручка управления с курком для основного и кнопками для дополнительного оружия, большой оптический экран, а также тактический и информационный дисплеи поменьше. К тому же высокая степень автоматизации значительно облегчала ношу танкистам. И вскоре даже такой новичок, как он, при помощи опытного водителя танка, прапорщика Эмина, освоился с управлением. Несмотря на желание сражаться наравне с остальными, перспектива реальной битвы его ужасала. Поэтому, когда полковник Годвин объявил о том, что к ним стремительно приближается целая остеррианская танковая дивизия численностью около трех сотен единиц техники при поддержке авиации, его конечности вмиг похолодели, точно покрывшись ледяной коркой.

Отряды «Гончих» «Гром», «Молния», «Копье», три роты «Носорогов» и две роты «Колоссов», укомплектованные из остатков бронетанковых подразделений экспедиции, должны будут остановить врага или, по крайней мере, выиграть время, чтобы эвакуационная колонна могла достичь спасительной черты. Раненых и безоружных остались защищать рота «Колоссов», передвижные комплексы ПВО «Химера» и «Буйволы», заполненные пехотой.

— Ну мы и попали, лейтенант Галиан. У нас удача висельника, не иначе, хотя до этого мы каким-то чудом выскальзывали из петли. Но сейчас… наши сто восемь потрепанных машинок против их трех сотен. Сегодня нас точно вздернут! — выругался прапорщик Эмин, заросший небрежной черной бородой, похожей на мокрую собачью шерсть.

«Носорог» развернулся и вместе с другими танками направился на перехват противника.

— Шансы есть. Полковник Годвин сказал, что эвакуационная колонна ускорится, насколько сможет, а нам нужно задержать остеррианцев всего на полчаса, а потом можно отступать, — переварив информацию, произнес Теос.

Прапорщик Эмин прокашлялся:

— Самоуспокоение — это, конечно, хорошо, но надо и меру знать. Был тут один такой, сидел как раз на месте стрелка. Делал вид, что все ему нипочем, пока не схлопотал шальную пулю в брюхо. Сейчас вон валяется в госпитале, зато, может, и спасется, в отличие от нас.

— Как его ранили в танке? Корпус ведь цел, — поинтересовался Теос, отметая пугающие мысли.

— Не в танке. Когда мы встали на привал в точке Гамма, сразу, как удрали из той мясорубки, которую нам любезно организовали наши остеррианские приятели, дурака понесло в лес подышать свежим воздухом, тогда-то на наш лагерь налетел отряд врага. Вот ему и досталось. Подышал воздухом… Спасибо, хоть живой. Ладно, не надо дрейфить, лейтенант. Броня толстая, так просто не пробьешь, — прапорщик постучал по металлическому корпусу. — Я уже десять лет вожу этого здоровяка, как-нибудь прорвемся. Старайтесь меньше думать и больше целиться и стрелять. Либо они нас, либо мы их. Только так.

Ураганный ветер, рожденный разгневанным небом, сдувал шлейф пыли, который развевался за танковой бригадой, подобно флангу. С каждым мгновением Теос все больше удалялся как от эвакуационной колонны, так и от спасения.

***

Серебристое свечение визора угасло, когда сливающаяся с туловищем шаровидная голова «Берсерка» слетела с массивных плеч. Следующий вертикальный взмах секиры разрубил кабину пилота, поставив в дуэли точку. Майор Эрхарт удерживал позицию, сражаясь бок о бок с боевыми братьями, однако долго так продолжаться не могло. Под натиском вражеских войск, возглавляемых остеррианскими бронегренадерами, вторая линия обороны, проходившая вблизи площади Свободы, сыпалась, точно песочный домик. Гранатометный обстрел равнял оплот обороняющихся с землей. Последние здания в округе превращались в горы камней, а окопы становились братскими могилами. Несмотря на усилия Рыцарей, выступивших на этом участке поля боя единым отрядом, отступающие на холм, к последней линии обороны солдаты скашивались незатихающим пулеметным огнем.

На возвышении, из руин крепости противника все еще обстреливали полдюжины «Колоссов» и артиллерия. Не выдержав очередного попадания, краснокаменная сторожевая башня с грохотом обрушилась на сверхтяжелый танк, но тот отделался лишь косметическими дефектами. Затем по его шестиметровой рельсовой пушке пробежала электрическая рябь. Со скоростью 4500 м/с из нее вылетел снаряд, врезался в грудь «Берсерка», оставив в ней выжженное отверстие, и следом угодил в гущу остеррианской пехоты в сотне метров от майора Эрхарта.

— Сэр, левый фланг на пределе! Долго нам не выстоять! — доложил старший лейтенант Шнайдер.

Эрхарт заметил, что большая часть экспедиционных войск уже поднялась к крепости.

— Парни, отступаем, сохраняя формацию! — скомандовал он.

Майор знал, что им не позволят так просто выйти из боя. С помощью системы обнаружения он «ощутил», что на него навели прицел. Бронейбойная винтовка. Оскар Эрхарт успел выставить перед собой секиру и наручный щит, попутно уклоняясь от выстрела. Снаряд высек облако искр, отколов от оружия фрагмент лезвия, со звоном отскочил вверх и озарил площадь красной вспышкой. Вторым попаданием «Голиафу» оторвало деформированный надплечник. Третий же снаряд прошел мимо. Секундой погодя на него набросился «Берсерк», работавший в паре со стрелком. Эрхарт заблокировал диагональный удар секиры противника, но поврежденная нога «Голиафа» подогнулась от давления и начала соскальзывать в воронку за спиной. Он едва не потерял равновесие, пока сдерживал натиск вражеского оружия, которое уже царапало его нагрудный доспех. Только целая нога не давала ему опрокинуться на спину. Майор Эрхарт не надеялся на помощь соратников —каждый из них и так боролся за свою жизнь. Зато он верил в собственные способности.

Командир Рыцарей оттолкнул «Берсерка», расцепив две секиры, и на несколько мгновений оторвал от земли неповрежденную конечность, сместив центр тяжести на поврежденную ногу. Та издала жуткий скрип, но все же выдержала. Голиаф крутанулся вокруг своей оси, вновь ступил на целую ногу и резким горизонтальным ударом срубил механическую руку оппонента. Ловким движением Эрхарт переложил секиру в одну руку, а второй перехватил единственную верхнюю конечность «Берсерка», готовую опустить на него оранжевое высокочастотное лезвие. Вместо этого он сам пробил кабину противника, нанеся по ней три быстрых удара.

В тот же миг справа возникла бело-голубая вспышка. Плазменный заряд снес ближайшему Рыцарю плечо и четверть туловища. Раскалившийся докрасна металл стекал на землю, точно магма, изливающаяся на поверхность. «Берсерк» отбросил перегретую плазменную винтовки, вынул из-за спины двуручный клинок и бросился на недобитую жертву. Майор Эрхарт рванул ему наперерез. Он успел парировать атаку, прежде чем лезвие рассекло союзного «Голиафа». Враг отскочил назад к двум другим «Берсеркам».

— Вы спасли мою жизнь, командир, — тяжело дыша произнес сержант Феллнер.

— Мне не впервой. Отходим, я тебя прикрою.

Сержант Феллнер уцелевшей рукой поднял обожженный башенный щит и стал пятиться назад