Шпион - Селеста Брэдли

– Что за игру ты затеяла? – прошипел он. – Зачем преследуешь меня? Что тебе от меня нужно? Частица моей души? Тогда тебе придется встать в очередь!

Филиппа отчаянно замотала головой. Она задыхалась от боли и обиды и едва могла говорить.

– Нет… нет никакой игры! – воскликнула она. Джеймс взревел, навалившись на нее всем телом.

– Так, значит, это? Этого ты от меня хотела? – Он отпустил ее плечо и обхватил ладонью грудь, массируя ее и вытягивая сосок через шелковую ткань. – Этого я могу тебе дать сколько угодно. Это у меня получается лучше всего.

Слезы сожаления и гнева полились из глаз Филиппы. Не пытаясь их скрыть, она решительно отбросила его руку со своей груди.

– Прекрати! Ты ведь этого не хочешь, Джеймс!

– Нет? Тогда, возможно, я хочу сделать вот это!

Он грубо обхватил ее губы своими губами, не обращая внимания на ее отчаянные протесты.

В какой-то момент Филиппа поняла, что ее сопротивление лишь заставит его свернуть на ту дорогу, с которой обратного пути нет. Тогда она уступила своему сердцу и ответила на его поцелуй. Она целовала его, стараясь унять его боль и гнев, целовала, пытаясь компенсировать весь тот вред, который она, не желая, нанесла ему, и уничтожить то зло, которое причинила ему Лавиния. Она целовала того мужчину, который скрывался под этими страданиями и жестокостью, мужчину, которым он мог быть, но забыл об этом.

Его руки стали менее суровыми, теперь его хватка больше походила на объятие, чем на жесткий захват. Теперь он целовал ее с желанием, которое до сих пор скрывалось под его жестокостью, и на его желание она отвечала своим собственным.

Оторвавшись от губ, он припал к шее Филиппы.

– О Боже, – пробормотал он. – Мне необходимо…

– Да, – прошептала она и запрокинула голову. – Да, прошу тебя.

На этот раз его рука обхватила ее грудь с нежной настойчивостью, и она охотно подалась вперед, отвечая на его прикосновение. Этот мужчина принадлежал ей, ей одной, по крайней мере сейчас. Она желала его пылкости и его страсти. Желала его так же сильно, как он желал ее.

Жаркое томление охватило ее бедра, заставив возбужденно вздыбиться соски. Она прижалась к нему, и Джеймс горячими от нетерпения руками начал исследовать ее жаждущую плоть.

– Прикасайся… да… пожалуйста!

Сбивчивые и бессвязные слова, казалось, воспламенили его. Он спустил с ее плеч лиф платья, и ее руки оказались в ловушке коротких плотных рукавов. Но ее это мало волновало, поскольку это позволило его страстным губам прильнуть к ее ноющим соскам. Он склонился над ней, наслаждаясь ее телом, лаская ее, и эта сладкая пытка исторгла из его груди стон.

В тумане переполнявших ее чувств Филиппа осознала, что его руки скользнули по ее юбке до лодыжек и теперь скользят по ее икрам. Она не могла сказать ему «нет». К черту здравомыслие и благоразумие.

В его жаждущих сильных руках она была податлива как воск, и Джеймс благодарил Бога за это. Он рванул застежки на брюках, освобождая свою рвущуюся наружу плоть.

Филиппа скользнула на него, словно горячий влажный шелк, и он застонал, припав губами к ее шее. Ее стон словно пламя пронесся у его уха, и он мощным толчком вошел в нее, чтобы вновь услышать эту эротическую песню. Филиппа не была хрупким цветком. Она была гибкой и достаточно сильной, чтобы отвечать на каждый его глубокий толчок взлетом и падением своего тела.

– Иди ко мне, – пробормотала Филиппа.

Ее тяжелое дыхание слилось в едином ритме с его мощными толчками, и Джеймс с радостью последовал за ней, окунаясь в стремительный поток оргазма. На какой-то момент они стали единым целым, она принадлежала ему, и он больше не был одинок.

Обхватив друг друга, они долгие сладостные мгновения оставались в заоблачных высях, не в силах восстановить дыхание и вернуться в реальный мир.

Филиппа напряглась, ее пальцы, нежно ласкавшие его шею, замерли.

Джеймс тоже замер, хотя и не разомкнул объятий. Оторвавшись от ее сладких губ, он глубоко вздохнул, запрокинув голову.

– Вот так исчезает последний осколок чести, которой я так гордился когда-то, – произнес он. – Не думаю, что когда-нибудь ты сможешь простить меня. Да и я никогда себя не прощу.

Избегая ее взгляда, он осторожно отстранился, мягко опустив Филиппу на пол, и отвернулся, словно собираясь уйти, потом остановился.

– Могу я спросить – почему? Почему Филипп? Почему Амила? Почему именно я?

Филиппа торопливо подняла лиф платья.

– Ты знаешь, зачем мне нужно было выдать себя за Филиппа, – прошептала она. – Амила…

Он ждал, все еще не глядя на нее.

– Амила появилась, потому что я полюбила тебя.

Джеймс вздрогнул. Меньше всего он ожидал услышать эти слова и слегка повернул голову. Теперь она видела его профиль, хотя он по-прежнему избегал ее взгляда.

– Флип, ты не любишь меня. Ты даже не знаешь меня.

«Я знаю тебя». Филиппа сжала кулаки. Он не станет ее слушать.

В этот момент в сопровождении шефа вернулся Фишер. Далтон приветствовал ее и Джеймса с равной непринужденностью, хотя Филиппе вновь показалось, что эти серебристые глаза видят гораздо больше, чем она знает. Она исподтишка проверила, в порядке ли ее платье, и невозмутимо поднесла руку к волосам.

Внешне все выглядело вполне нормально, а то, что она ощущала внутри, было известно лишь ей одной.

Фишер и Далтон заговорили, продолжая обсуждать какой-то вопрос, и, воспользовавшись возникшей заминкой, Джеймс направился к двери. Однако Далтон не собирался его отпускать.

– Джеймс, думаю, тебе интересно будет взглянуть.

Джеймс повернулся к мужчинам, но Филиппа заметила, что он избегает смотреть им в глаза. Вначале Филиппа была рада, что на нее никто не обращает внимания, но когда увидела, что они изучают дневник ее отца, подошла поближе.

– Господа, этот дневник не зашифрован, – сказала Филиппа. – Я прочла его очень внимательно, но не увидела структур, свидетельствующих о наличии зашифрованного текста.

Фишер бормотал себе под нос, перекладывая пачки сообщений.

– Вот схема, которая неоднократно появляется в перехваченных письмах и сообщениях. Но я не смог определить тип используемого шифра.

Он подал стопку документов Филиппе. На первый взгляд казалось, что это несистематизированные личные письма, рецепты и от руки написанные списки. Но в некоторых повторениях однокоренных слов она обнаружила определенную систему.

– Откуда это?

– У нас ведь имеются разведчики и тайные агенты по всему…

– Фишер! – предостерегающе рявкнул Джеймс. – Следи за собой!

Далтон был более вежлив, но столь же категоричен:

– Мисс Этуотер нет необходимости знать источник нашей информации, Фишер. Будь любезен, ограничь свое красноречие пределами необходимого.