Нулевое досье - Гибсон Уильям

73

Лоскутный бойфренд

Холлис лежала в темноте рядом с Гарретом, круглое дно клетки смутно вырисовывалось в свете индикаторов на его ноутбуке и многочисленных телефонах. Зеленые и красные огоньки в ночи, созвездие потенциальной беды.

Сегодня она наконец-то познакомилась с Франком и даже привыкла к его виду быстрее, чем ожидала, хотя поначалу немножко и всплакнула.

Франка стабилизировали в Сингапуре, затем долго восстанавливали в ходе оплаченной стариком хирургической одиссеи. Франк повидал секретные американские клиники – призрачные отделения обычных с виду военных госпиталей. В одной из этих клиник раздробленную кость заменили кальфицированным ротангом, который закрепили керамическими винтиками, близкими по составу к натуральной кости. В итоге получился Франк – лоскутное творение, больше швов, чем кожи. Плотная мозаика, похожая на дорогой склеенный фарфор.

Гаррет сказал, что поначалу был готов к ампутации, тем более что кое-что слышал о возможностях современных протезов: последние американские войны и все более высокий процент выживания раненых привели к невиданному прогрессу в этой области. Однако врачи, которых нашел старик, хотели попытать счастья. Гаррет сказал, его заразило их желание испробовать нечто новое на грани возможного. От этого Холлис снова заплакала, и Гаррет обнял ее и утешал шутками, пока она не успокоилась. Еще он объяснил, что ему самому было любопытно узнать про официально не существующие технологии, задействованные в операциях. В частности, некоторые нервы пришлось временно перерезать (и это была самая неприятная часть процесса), а недавно в Германии их срастили заново, так что теперь он все в большей мере чувствует то, что чувствует Франк.

При каждой следующей перевязке Гаррет наматывал все меньше бинтов. Видимый Франк походил на лоскутное одеяло канзасских полей с самолета. По крайней мере, он сохранял форму ноги, пусть и с заметно атрофированной мускулатурой.

Животные, сказал Гаррет абсолютно серьезным тоном, предпочитают билатерально симметричных партнеров, настолько, что в природе несимметричные особи становятся париями, и он не обидится, если ей противно на него смотреть. Холлис ответила, что ей противно смотреть на тех, кто говорит глупости, и поцеловала его. Потом они снова целовались, и не только, и Холлис снова плакала и снова смеялась.

Теперь она лежала в слабом мерцании красных и зеленых индикаторов и желала тишины, отсутствия новостей, пустой папки «Входящие» – то есть покоя здесь, на ложе арктического безумия, которое для нее уже не было безумным, и даже китовая челюсть на стене отчасти наводила на мысли о брачной постели. Впрочем, Холлис всячески их гнала.

Но пока все было хорошо. Пока. Его дыхание рядом с ней.

Под подушкой завибрировал айфон. Холлис вытащила его, хотела дать отбой, но не осмелилась: вдруг что-нибудь важное?

– Алло, – шепотом сказала она.

– Что-то случилось? – Голос Милгрима.

– Гаррет спит.

– Извините, – прошептал Милгрим.

– А что у вас?

– Сложное дело. Кое-кому надо поговорить с Гарретом.

– Кому?

– Пожалуйста, не подумайте чего-нибудь плохого, – прошептал Милгрим, – но она американский федеральный агент.

– Ничего хуже я и придумать не могла. – Холлис от волнения забыла понизить голос.

– Что там? – спросил Гаррет.

– Милгрим.

– Дай его мне.

Холлис прикрыла телефон рукой и тут же сообразила, что не знает, где у него микрофон и насколько это поможет.

– Он предлагает тебе поговорить с американским агентом.

– А, – сказал Гаррет, – началось. Локальная зона высокой концентрации нехороших явлений порождает флуктуации. Как всегда. Дай телефон.

– Я боюсь.

– Ничего удивительного. – Он ободряюще стиснул ее руку. – Телефон, пожалуйста.

Она отдала ему телефон.

– Милгрим? Завязываем контакты, да? Не так быстро. У нее есть имя?

Заскрипела ручка. Гаррет очень хорошо умел писать в темноте.

– Вот как? Правда? Сама так сказала?

Холлис почувствовала, как Гаррет приподнялся на подушке. Открыл ноутбук. Свет от экрана был светом какой-то чужой, вещей луны. Счастливой, надеялась Холлис. Застучали клавиши. Гаррет что-то печатал одной рукой, задавая Милгриму короткие вопросы и выслушивая длинные ответы.

74

Карта, местность

Каблуки брогов «Танки и Тодзё» чуть не касались брусчатки крохотной площади. Милгрим сидел на высоком заднем сиденье «ямахи» и смотрел на собственные ноги. Они напоминали рисунок из его детского томика «Дон Кихота», хотя были то ноги рыцаря или Санчо Пансы, Милгрим не помнил. Фиона сидела перед ним, ниже, упираясь подошвами в брусчатку. Милгрим держал в руках ее айфон и видел ровно то место, где стоял их мотоцикл, в ярком окошечке приложения, которое она показала ему вчера. Двигаясь глазами вдоль узкой улочки, он отыскал Фаррингдон и прямую улицу к мосту, Саутуарку, вегасовскому кубу. Впервые понял, как они ехали.

Милгрим позвонил Уинни из этого скверика, продиктовал номер, который дал ему Гаррет. Номер он записал на оборотной стороне ее визитной карточки, теперь уже мягкой, скруглившейся по углам. Уинни повторила номер, заставила Милгрима проверить.

– Отлично, – сказала она. – Будьте наготове на случай, если я ему не дозвонюсь.

С тех пор прошло восемь минут, и она, видимо, уже говорила по телефону с Гарретом.

Желтый Фионин шлем повернулся.

– Закончил? – раздался приглушенный щитком голос.

Он взглянул на экран, на светящуюся карту. Увидел ее как окошко в тайные недра города. Как будто в руках у него что-то, из чего вынули брусочек Лондона, оставив яркую подложку компьютерного кода. Хотя на самом деле все, наверное, наоборот: город – подложка карты? Насчет этого было какое-то выражение, которое Милгрим не мог вспомнить. Местность – не карта?

– Да, – ответил он, возвращая Фионе телефон.

Та выключила его и убрала в карман. Милгрим тем временем надевал шлем миссис Бенни и застегивал ремешок, почти не замечая лака для волос.

Он поставил ноги на подножки и, прижавшись к Фиониной спине, стал смотреть на фактуру камня и кирпича, возникающих в свете фары. Мотор «ямахи» рычал так, будто мотоцикл спешил оказаться на мосту.

«О чем разговаривают Уинни и Гаррет?» – гадал Милгрим, пока Фиона выезжала из скверика на улочку, ведущую к Фаррингдон-роуд.

75

В даркнетах

Глядя, как Гаррет в наушниках разговаривает с американским агентом, Холлис гадала, что та говорит.

Перед этим он достал новый телефон из запаянного пластикового пакета, вставил симку из черного нейлонового портмоне, в котором их лежало штук двадцать-тридцать, словно очень скучная коллекция марок в кляссере. Поставил новый телефон на зарядку и другим проводом подсоединил к черной коробочке поменьше. Когда этот новый мобильный зазвонил, сигнал у него оказался, как у дискового телефона. Холлис обычно ставила себе такой же.

Теперь Гаррет слушал, иногда кивая, и смотрел на экран ноутбука – указательный палец прыгал, точно сам по себе, с клавиш на тачпад и обратно. Холлис знала, что Гаррет снова в даркнетах, общается со стариком или с кем-то еще. В даркнетах не было рекламы и почти не было цвета, хотя, возможно, просто потому, что он в основном читал документы.

Тут появилась цветная фотография. Женщина, китаянка, лет тридцати с небольшим, волосы расчесаны на прямой пробор, лицо без выражения, словно с фотографии для биометрического паспорта. Гаррет чуть подался вперед, как будто хотел лучше ее рассмотреть, и что-то записал в блокноте.

– Вообще-то, вряд ли он нам пригодится. У меня самого есть номера получше. – Он снова замолчал, слушая, открывая вкладки на экране. – Нет. Это у меня есть. Боюсь, вы ничем особо не сумеете мне помочь. Очень жаль, учитывая ваше желание быть полезной. Я бы не отказался от ребят покруче, тем более там будет кое-что как раз по их части. Думаю, дело так или иначе дойдет до них, но крутые ребята сразу были бы очень кстати. – Гаррет снова замолчал. – Да. Конечно. Пожалуйста. Доброй ночи.