Запад. Избранные сочинения (сборник) - Александр Зиновьев

Объективный фактор не исчерпывается сказанным. К этому следует добавить еще то, что общественная жизнь происходит в соответствии с объективными, неподвластными воле людей социальными законами. В идеологии западнизма доминирует убеждение, будто никаких объективных законов, аналогичных законам природы, в общественной жизни нет. Это убеждение ложно. Социальные законы суть то в жизни людей и человеческих обществ, что при определенных условиях имеет место с необходимостью, причем независимо от того, осознают люди эти законы или нет, способствуют их проявлению или препятствуют. И с этой точки зрения социальные явления принципиально не отличаются от явлений природы.

Сравню в качестве примера один из законов механики Ньютона и один из простейших социальных законов. Закон Ньютона в логически явной форме можно записать так: «Если на тело не действуют никакие внешние силы (это – условие X), то оно будет сохранять состояние покоя или прямолинейного равномерного движения (Y)». Если взять суждение Y отдельно от X, то оно будет ложным, так как можно привести сколько угодно примеров, когда указанные в нем состояния не сохраняются. Условие Х в реальности тоже никогда не выполняется с абсолютной точностью, но лишь всегда более или менее приблизительно, относительно. Чтобы открыть этот закон, Ньютон проделал мысленный эксперимент – допустил условие Х и путем логических рассуждений получил Y.

Представим себе теперь такую ситуацию. Ищущий работу человек стоит перед проблемой выбора одного из двух мест работы, которые одинаковы во всем, кроме одного признака: одно предприятие платит за ту же работу больше, чем другое. Какое из этих предприятий выберет нормальный человек, способный оценить ситуацию выбора и нуждающийся в средствах существования? Очевидно, то, которое больше платит. Человек поступает при этом в соответствии с социальным законом, который можно сформулировать так: если нормальный человек вынужден сделать выбор одного из двух вариантов поведения, одинаковых во всем, кроме одного признака, то он предпочтет тот из этих вариантов, который с его точки зрения имеет для него преимущество в отношении этого признака.

В реальности никогда не бывает так, что два варианта одинаковы во всем, кроме одного признака. В реальности действуют многочисленные обстоятельства – неосведомленность людей о положении дел, личные знакомства, обман, реклама, изменения ситуации, традиции, расчеты по многим признакам, ошибки в расчетах. Тем не менее приведенный закон не отменяется, он сохраняет силу как одна из тенденций человеческого поведения, причем в массе человеческих поступков.

Социальные законы не являются принципами морали и юридическими нормами, и наоборот, хотя люди, формулируя нормы морали и права, как-то отражают законы социальные, обычно ничего не зная о последних. Когда всякого рода политики и общественные деятели говорят о преобразованиях и организации общества на основе принципов морали и права, они говорят чепуху.

Люди могут не считаться с какими-то социальными законами, поступать так, как будто их нет. Но это не означает, что эти законы не имеют силу. Люди и в отношении законов природы часто не считаются с ними, что не отменяет законы, но за что люди так или иначе бывают наказаны. Так и в отношении социальных законов. Примерами такого рода наполнена вся история человечества, особенно в наше столетие, которое считается вершиной развития человеческого разума. Все основные глобальные проблемы, над которыми только теперь задумались правящие и деловые люди Запада, явились результатом именно такого пренебрежения к социальным законам.

Авторы сочинений на социальные темы так или иначе говорят о язвах общества и ищут тех, кто виновен в них. Одни при этом называют в качестве источника зол диктаторов и тиранов, другие – капиталистов и феодалов, третьи – партии и организации вроде партий нацистов, партий коммунистов, органов государственной безопасности, четвертые – экономический и технологический прогресс, пятые – чрезмерный рост населения, шестые – идеологии. И никто не называет такой источник зол и таких тиранов человечества, какими являются объективные социальные законы. От этих зол и тиранов человечество не избавится никогда и ни при каких обстоятельствах. Меняя условия своей жизни, люди избавляются от одних тиранов такого рода, но с необходимостью попадают во власть других, порою еще более жестоких. В мире никогда не было, нет и не будет идеального общества всеобщего благоденствия не по вине каких-то злоумышленников, а в силу объективных законов бытия.

Существует неосознанный страх познания социальных законов, ибо оно несет людям не столько надежды на лучшее, сколько пессимистические выводы насчет будущего. Плюс к тому – идеологический контроль допускает до всеобщего признания в качестве социальных законов далеко не все законы, которые можно было бы в принципе открыть. Идеология навязывает людям в качестве социальных законов то, что таковыми не является. Такими псевдозаконами набита вся словесная сфера, относящаяся к политике, экономике и вообще к западному образу жизни.

Поразительно то, что социологи, отрицающие объективные социальные законы, часто сами дают прекрасные примеры таких законов. Характерен в этом отношении Макс Вебер, который дал блестящее описание феномена бюрократии как организующегося по специфическим социальным законам этой сферы.

Наличие субъективного фактора не исключает действие объективных социальных законов, ибо этот фактор сам есть объективное явление. И в отношении его имеют силу свои социальные законы.

Антидиалектичность идеологии западнизма

Диалектика была открыта на Западе, причем до появления марксизма. Она была мистифицирована тем человеком, который сделал самый значительный вклад в нее, а именно – Гегелем. Маркс, взяв диалектику на вооружение в своих исследованиях, не дал ее систематического описания. Он ограничился отдельными разрозненными замечаниями о ней. Его соратник Ф. Энгельс вообще счел диалектический способ мышления Маркса «кокетничанием с Гегелем». Энгельс был первым, кто вульгаризировал диалектику, придав ей вид учения о неких всеобщих законах бытия. Тем самым он чрезмерно обобщил диалектику, распространив ее на сферы познания, где она была лишена смысла (даже на математику!), и оторвав ее от сферы общественных явлений, где она была на месте. Последователи Маркса связали диалектику с политической борьбой, идеологизировали ее, изобразили ее как некое оружие пролетариата. В Советском Союзе учение о диалектике в опошленном виде стало составной частью государственной идеологии. И нет ничего удивительного в том, что на Западе сложилось негативное отношение к диалектике.

Пренебрежение западных исследователей социальных явлений к диалектике не поддается разумному оправданию. Исследуемые явления буквально вопят о том, что они живут не по предписаниям и призывам политиков, идеологов и моралистов, а по объективным законам, которые раньше называли законами диалектики. В них имеет место борьба противоположностей, раздвоение единого и поляризация частей, превращение явлений в свою противоположность, возврат в прежнее состояние на новом уровне («отрицание отрицания»), переход количественных изменений в качественные и т. д. А исследователи, боясь упреков в почтении к диалектике, делают все от них зависящее, чтобы не замечать реальной диалектики социальных объектов, и сочиняют плоские книжки, перенасыщенные «бюрократическими» классификациями и дефинициями.

Диалектический метод исследования (метод мышления) не сводится к известным «законам диалектики». Он включает в себя определенную совокупность приемов мысленного эксперимента, которую Гегель и Маркс называли методом восхождения от абстрактного к конкретному. Я еще в 1951–1954 годы дал систематизированное описание этого метода. Но оно встретило враждебное отношение в советской философии, и моя диссертация находилась в фонде запрещенных рукописей до последнего времени. Я убежден в том, что этот метод мог бы стать весьма полезным в описании феномена западнизма. До сих пор «Капитал» Маркса остается уникальным образцом применения его.

Идеология и реальность

Со времени Наполеона, который с презрением относился к идеологии и идеологам, пошла традиция смотреть на идеологию как на ложное, извращенное отражение реальности. В справочниках и словарях часто идеология так и определяется, как ложное учение. Я такой взгляд на идеологию отвергаю. Но я тем самым не хочу сказать, будто идеология дает истинное отражение реальности. Такое утверждение тоже было бы ложно. Тут есть третья возможность, а именно – что идеология ни истинна, ни ложна. Ее вообще нельзя рассматривать с точки зрения истинности и ложности. Отдельные фрагменты, будучи взяты сами по себе, то есть вне их идеологической среды и исключительно с точки зрения их отношения к реальности, могут оказаться истинными и ложными. Подходить же к идеологии в целом с критериями истинности и ложности – это все равно как рассматривать картины Пикассо, Кандинского и ряда других художников XX века того же рода с точки зрения их адекватности какой-то якобы изображаемой реальности.