Как далеко до завтрашнего дня - Никита Моисеев

Сопоставляя идеи, изложенные в книге Беллами и принципы утвержденные Октябрем, мы лучше начинаем понимать ту атмосферу, в которой формировалась идеология большевизма и ее истоки. Россия не Америка, но люди – они остаются одними и теми же независимо от того на каком континенте они живут. И далеко не только Маркс был главным наставником идеологов большевизма, чтобы они сами не утверждали.

Также как и у Беллами, идеология большевизма декларировала ликвидацию частной собственности и замену рынка системой распределения. А идея трудовых армий, как мы теперь видим, – она родилась задолго до Октября. Но в отличие от общества «золотого века», от системы утопической, попытка её реализации привела не просто к казарме и подчинению личности государству, но к крови и геноциду.

Книга, выдержавшая пять изданий в дореволюционной России не могла оставить равнодушной критическую мысль. Отклики на нее, в целом, были более чем доброжелательными. Среди критических работ мы встречаем и статью Н.Ф.Фёдорова. Любопытно то, что он без какой либо критики и даже коментариев принял многое: и идею трудовой армии, и уравниловку, и бесконфликтность общества будущего – видимо, всё это как казалось Фёдорову, было вполне естественно ожидать в будущем обществе. Он восстал лишь против отсутствия общего дела, против идеала мещанского благополучия, которое проповедует автор: «Когда дамы поднялись из за стола / в общей бесплатной столовой Н.М./, то они (мужчины Н.М.) еще долго сидели, попивая вино и куря сигары (тоже бесплатные Н.М.)» – Ради этих ли бесплатных сигар, стоило перестраивать в течение целого столетия общество? Вот, что волновало Фёдорова.

Основной труд этого философа, который к этому времени уже был опубликован, так и назывался «Общее дело». Как и все русские космисты, Фёдоров рассматривал человечество, как естественную часть Вселенной, но часть наделенную Рзумом и волей. И, благодаря этому, огромными возможностями воздействия на окужающий мир. Всей своей силой человечество обязано воспользоваться для того, чтобы обеспечить гармоничное развитие человека и природы, перевести конфронтацию человека и Природы в доброе содружество. И установление такой гармонии, Фёдоров и считал общим делом всего человечества. Правда, этот процесс он называл покорением природы, но вкладывал в него тот же смысл, который мы сегодня придаем термину «коэволюция человека и природы»: направленное развитие природы и общества, обеспечивающее их общий прогресс.

Следует, однако, заметить, что достижение гармонии человека и природы он еще не считал самоцелью. Оно необходимо не только для выживания рода человеческого на грешной Земле. Оно призвано для того, чтобы обеспечить воскрешение умерших людей. И в учении Фёдорова речь идет не о христианском «воскрешении души», а о физическом воскрешении! И к этому, по мнению Фёдорова люди должны готовиться загодя. Вряд ли стоит обсуждать подобный тезис. Он лежит за пределами не только науки, но и религии.

Но, все-таки с современной позиции, главное в учении Фёдорова – его рациональное содержание. А это его утверждение о необходимости достижения гармонии во взимоотношениях Природы и Человека при сответствующим его поведении. И в понимании смысла этого утверждения, Фёдоров гораздо ближе к Вернадскому чем к Тейяр де Шардену. Последний полагал, что слияние Человека и Природы произойдет неизбежно: оно не зависит от воли и действия людей. Фёдоров же говорил о том, что установление «нормальных» отношений Человека и Природы потребует гиганских усилий всего человечества. Без подобного общего дела – гармония, а следовательно, и будущность рода человеческого невозможны.

Так вот, Фёдоров в своей статье обрушивается на то бездумное и безыдейное существование, на жизнь во имя приятного отдыха ещё в цветущем сорокалетнем возрасте, которое Беллами выдает в качестве идеала, к которому и должно стремиться человечество. В отличие от Белами, Фёдоров считает, что главной особенностью общества будущего и будет его стремление справиться с «общим делом», силы общества будут направлены на постепенное преодоление кризиса во взаимоотношениях между Человеком и Природой. Не мещанское благополучие, когда человек, окончив обязательное служение в трудовой армии, получает право предаваться «приятному отдыху» в своё удовольствие, как об этом пишет Беллами. Нет, по мысли Фёдорова, жизнь человека и впредь, в течение всей его жизни будет наполнена трудом и борьбой за успех «ОБЩЕГО ДЕЛА».

* * *

Итак, книга Беллами нам показывает тот идеал общественного устройства, который видимо был не очень далек от распространенного тогда идеала общества будущего. Может быть это был даже некоторый «предел стремлений» либерально мыслящей интеллигенции. Потому то он и привлек внимание читающей публики и заслужил её расположение. И не только в Америке, где уровень интеллигенции никогда не был особенно высоким, но даже и у нас в России. Вероятно, без больших натяжек, мы имеем право назвать этот идеал коммунизмом или вариантом коммунистического общества. Не социалистического, а именно коммунистического. В самом деле, также, каки при коммунизме, в обществе золотого века нет классов, нет противоречий между людьми – свобода каждого обеспечивает свободу всех, нет собственности, торжествует планомерность производства, обеспечивающая всех «по потребностям». И, наконец, от каждого требуется работа «по способностям». Не такие ли идеалы принесли нам первые годы революции, годы, которые определяли нашу жизнь на протяжении трех поколений? Разве не таким же представлялся правоверным большевикам золотой век человечества, правда, только после того, как «мы мировой пожар раздуем» и уничтожим всё до основания (и лишь затем?), в отличие от Беллами, который полагал, что переход к новому обществу совершиться бесболезненно, ибо"...только глупец не способен понять всех благ, которые несёт каждому...?" это новое общество, где нет конкуренции, рекламы и царствуют повсеместное равенство и планомерность!

Разве и нашим официальным идеалом не было полное подчинение личности государству. Не обществу, а именно государству, точнее группе людей, которая присвоила себе право говорить от имени народа и знать, что каждому человеку надо, причём знать лучше, чем знает это сам человек.

Теперь мы уже видим к каким трагедиям приводит следование подобным идеалам. Трагедии порождаются не нациями, не народами, а самой структурой системы воплотившей подобные идеалы. И где бы они не утверждались, лилась кровь, угнеталось человеческое достоинство, народы начинали отставать в своем развитии и материальном и духовном.

Сегодня мы знаем, сколь утопичны структуры золотого века, описанные в романе Беллами, что их нельзя реализовать, в принципе, ибо человек остается человеком со всеми своими страстями и помыслами. Но мы знаем и больше – структуры подобного рода неизбежно вырождются в тоталитаризм, диктатуру, влекут за собой кровь и угнетение личности. Такова наша практива – главный критерий истины, как это утверждает философия марксизма, перенявшая его от классического рационализма эпохи Просвещения.

На Западе, да и у нас сейчас поносят и Маркса, и Ленина, и других отцов коммунистической идеологии. И подвергаются критике её исторические истоки. Но все авторы коммунистической идеологии были детьми своего времени. И никаких иных идеалов они предложить и не могли. Тогда в век «Клондайка» и молодого капитализма, у всех образованных людей, видевших все несправедливости и мерзости «дикого капитализма» возникало представление о его антиподе. А им мог быть только образ некоторого общества абсолютного равенства, отношения в котором были упорядочены неким казарменным укладом (другим образом сделать такое и невозможно). И в нем, конечно, не могло быть места рыночной стихии, частной собственности и какой либо конкурентной борьбе. А, тем более, какой либо самостоятельности мысли.

Из среды последователей Маркса, может быть лишь один Эдуард Бернштейн, еще в конце прошлого века сумел разглядеть в туманной дали общественного развития, те новые горизонты, к которым шло общество развитых капиталистических стран. В нём принципы социальной защищености, приоритета личности, права человека должны были постепенно пробить себе дорогу сквозь инстинкты стяжательства, невежество и неандертализм, увы, свойственные человеку. И произойти это должно было, не в силу сознательности и благородства людей, способных усваивать логику рассуждений. Всё подобное должно было произойти в обществе реальных людей, которые генетически ничем не отличаются от охотников на мамонтов и саблезубых тигров. Здесь снова действовала логика истории, логика «железной необходимости», логика выживаемости тех же самых людей наделенных букетом свойств, породивших, не только охотников за мамонтами, но и «дикий капитализм» и «эру Клондайка». И изменение общественного уклада произойдет не в силу социальной инженерии, реализованной небольшой группой избранных мудрецов, или членов" ордена меченосцев", но в силу тех же рыночных механизмов, той же проклятой конкуренции и всего того, что естественно назвать творчеством миллионов.