Три года октября - Игорь Михайлович Бер

Он был бледен, глаза широко распахнуты, губы дрожали. Явно случилось что-то ужасное. Меня обдало холодом, тянувшимся из коридора и другим, что приносит с собой жуткое предчувствие непоправимого.

— Что случилось? — произнес первым я, понимая, что Пахомов не в силах начать.

— Алексей, — не без труда заговорил он. — Вчера ночью, после ухода от тебя, я вышел проводить Александра. Тимофей был со мной. Он вырывался из моих рук. Я решил, что ему хочется справить свои дела, и отпустил. Он ушел и больше не вернулся. А буквально десять минут назад мне позвонили…, — К этому моменту по его морщинистым щекам потекли слезы. — Сказали, что нашли труп кота у реки…Алексей, этот человек сказал, что это должно быть Тимофей.

Поняв весь масштаб трагедии, я постарался максимально быстро одеться. При этом, продолжая разговор с Пахомовым.

— Кто это был? Он не представился?

— Нет. И я не узнал его по голосу. Он звучал приглушенно. Алексей, пожалуйста, пойдем со мной. Мне нужна твоя поддержка.

Я прекрасно понимал, насколько сильна привязанность Федора Дмитриевича к коту Тимофею, а потому мне не показалась странной его реакция на случившееся. Да я и сам волновался не на шутку. Кот стал мне таким же близким другом, как и его хозяин. Собираясь выходить из квартиры, я думал только об одном: «Лишь бы это был не Тимофей. Пусть это будет какой-нибудь другой кот».

Весь поселок был пустынным. Все справившие праздничную ночь мирно спали в свой законный выходной. И, удивительно, что нашелся человек, который в такой день и такой час предпочел сну прогулку у ручья.

— Он сообщил точное место, где видел кота, похожего на Тимофея? — спросил я. Мы шли быстрым шагом, утопая в белом девственном снегу. Ночью он шел беспрерывно, а потому землю обволокло сугробами. Идти становилось сложнее с каждым шагом.

— Совсем близко от металлического моста, — отозвался Пахомов, глядя перед собой и стойко борясь с дрожью в голосе. — О, Господи, только не Тимофей. Я не вынесу этого снова…

В тот момент я не понял истинного значения его слов. Мне казалось, что речь шла о прошлом разе, когда кот получил свои травмы. Правда же оказалась куда трагичнее.

Мы продолжали идти вперед, первыми оставляя следы на белом покрывале января. Сопровождали нас только чистый морозный воздух и тишина. Спустя время, Пахомов задышал тяжелее. Кода же я спросил, всё ли с ним в порядке, он только кивнул, продолжая цепляться взглядом за горизонт. Тогда же я вспомнил и про таблетки, которые он принимал для сердечнососудистой системы.

— Вы их взяли с собой?

— Все хорошо, Алексей. Давай прибавим шаг.

Я расценил его слова, как положительный ответ. Но на душе мне стало неспокойно не только за Тимофея, но и за Пахомова.

И вот вдали замаячил противоположный берег реки и мост, что соединял две стороны. И около моста кто-то стоял. Логически рассудив, я пришел к выводу, что это был звонящий. С расстояния, что нас от него отдаляло, я пока не мог сказать: знал я этого человека или же нет. А вот то, что в его руках был какой-то мешок, мне было видно и издали. Я предположил, что в мешке должен был быть труп обнаруженного им кота.

Я ошибался.

Пахомов ускорился, и я последовал его примеру. Когда же я, наконец, смог разглядеть человека с мешком, я приостановился. Сердце учащенно забилось. Мне стало немного жутко и даже страшно. Наверное, тогда у меня сработало предчувствие. И оно не сулило нам ничего хорошего.

— Подкорытов, — прошептал я, затем снова перешел на бег. В какой-то момент я даже опередил Пахомова, оставив его позади.

В этот же момент злопамятный подлец, стоящий фронтально к нам, развернулся на сто восемьдесят градусов и полез на водонапорную трубу, а с нее уже ступил на шаткий металлический мост. Тогда же я обратил внимание, что его мешок не был пуст и, что самое ужасное — внутри кто-то пытался вырваться наружу.

— Стой! — закричал я, продолжая бег. Мои слова не возымели должного эффекта. Подкорытов вприпрыжку спешил дальше, перескакивая те участки моста, на которых отсутствовали перекладины. И только примерно на середине, он остановился и вновь повернулся к нам лицом. Рука с мешком вытянулась в сторону, локоть оперся о перила, а мешок завис над проточной водой. На его лице расплылась зловещая самодовольная улыбка.

Я добрался до моста и уже хотел последовать за ним, но крик парня заставил меня остановиться:

— Еще шаг и я его брошу в воду!

Берега реки были покрыты снегом. Края заиндевели, но основная часть потока оставалась нетронутой льдом. Я замер на месте, не отрываясь от мешка, внутри которого беззащитный зверек жалобно мяукал и извивался.

— Нет! Тимофей! — раздался вопль Пахомова у меня за спиной.

Я приподнял руки и сделал шаг назад.

— Иван, не делай глупостей.

— Пошёл ты! — огрызнулся он. — Я тебя не звал. Старик должен был сам прийти!

— Отпусти кота. Он ни в чём не виноват.

— А я его и не виню. Виноваты вы двое! — Подкорытов шмыгнул, вытерев нос рукавом.

Пахомов поравнялся со мной. Он хотел последовать и дальше, но я перегородил ему путь рукой.

— Ванюша, сынок, верни мне, пожалуйста Тимошку, — взмолился Федор Дмитриевич вытянув в мольбе руки вперед.

— Верну, — кивнул Подкорытов, снова шмыгнув носом. — Но вначале я хочу, чтобы кто-то из вас попросил у меня прощения. А желательно — оба.

Я понял, что это всего лишь жестокая игра подростка и наши раскаянья и мольбы не разжалобят его, а наоборот — раззадорят. В отличие от меня, Пахомов был готов на все ради своего питомца. Он с трудом опустился на колени и сплел пальцы перед лицом.

— Прошу тебя, умоляю. Верни мне Тимофея. Я прошу прощения за все свои слова и действия, которые причинили тебе боль. Я делал это не со зла. Умоляю, отпусти Тимофея.

Пахомов зарыдал. И слезы старика разрывали мое сердце на части. Я еще ни разу в своей жизни не был так близок к совершению убийства. Мое лицо пылало от гнева. Я, с трудом сдерживая крик ненависти в груди, произнес сквозь сжатые зубы:

— Подумай хорошенько, прежде чем ты совершишь самую большую ошибку в своей жизни. Если с котом что-то случиться, тогда я сделаю все от себя зависящее, чтобы превратить твою жизнь в кошмар. Год в заключении покажется тебе детским садом.

— Ты не в том положении, чтобы мне угрожать! — закричал тот, срываясь на фальцет. Мои слова его напугали. Но радоваться пока не было причин. На