Душа Императора (СИ) - Еремина Дарья Викторовна

Кхартгар тусил с другими служащими Гильдий на площади. С разных сторон постепенно подходили маги, поставившие щит над городом.

— Саша! — Заметил он меня и замахал руками. Не очень хотелось подходить к нему, но выхода не было. — Это было что-то! Где ты был?

— У моря. Купался. — Скучно признался я. Кхартгар непонимающе смотрел на меня во все глаза. — Пойду я. Видишь, водой унесло одежду и обувь… Зайди через полчаса, пожалуйста.

Приняв короткий ледяной душ, я собрал немудреные пожитки. До Англаштена два дня пути. Придется переночевать в пустыне. Алгеца, вдобавок ко всему, измоталась сегодня. Она обещала позаботиться о транспортном средстве (названия я не запомнил пока). Мне предстояло подумать о провианте.

Как я и просил, через полчаса постучал Кхартгар. Переложив на него заботу о пропитании и обычных вещах для пустыни, я устало прилег. Что предпринять на случай нападения в пустыне? Сможет ли Алгеца защитить нас обоих? Или я могу надеяться на помощь Арханцель, если наступит крайний случай, как сегодня? Она появится, обязательно появится. Ведь всемогущей Арханцель нужны видящие воины в ее могучее войско… Странные вещи сказала мне Алгеца сегодня. Осознавала ли она сама, о чем говорила? Жутко было понимать расстановку сил этого мира, если Алгеца, конечно же, не ошибалась. Арханцель и Ранцесс со шлейфом из сильнейших псиоников и магов — с одной стороны, и остальной мир по другую сторону силы и власти…

Прокряхтев, я резко поднялся. Пора собираться.

21

Я определенно переменил мнение по поводу их транспорта, когда увидел агрегат для нашего путешествия в Англаштен. До сих пор я видел подобное лишь в иллюзии Хелен.

Было бы удивительно обнаружить в этом лишенном даже намека на технократию мире транспортное средство, с виду напоминающее машину из нашего будущего. Поэтому передо мной была не машина, но предмет, напоминающий ее размерами, покатой формой, прозрачностью и наличием очень комфортных кресел. Не знаю, из стекла или пластика был бы собран этот агрегат у нас, но здесь это был бесшовный, тончайший и легчайший креацин. Материал, используемый повсеместно. Почему не стекло? Очень просто! Шум и вес. В магический же материал можно было заложить программу поглощения шума, а так же создание комфортной атмосферы для пассажиров, а так же все, что только могло прийти в голову. Лишь цена, которая без предупреждения легла на мои плечи, могла оправдать то, что я не встретил этот агрегат раньше.

Когда из башни, в которой хранилось транспортное средство мы пулей вылетели в пустыню и резко начали падать вниз, прижимаемые экваториальным давлением, я ловил свое сердце в кишках… Но в метре от земли наша колба выровнялась и заскользила с доступной лишь фантазии скоростью.

Алгеца сидела на переднем сиденье и смотрела вдаль. Пустыня на то и пустыня, что в ней нет никаких предметов и ориентиров, по которым можно было бы понять скорость. Меня мутило. Возможно, Алгеца сдерживала фантазию. У этой колбы был единственный ограничитель скорости — смелость водителя.

— Как ты, сказала, называется эта штука? — Сглотнул я через несколько минут полета.

— Цинн. Это название самой быстрой змеи на земле.

— А в горы можно на нем?

— Почему нет?

— Ты можешь повести в горы?

— Нет, это слишком для меня. Здесь гонишь вперед, не думая ни о чем. В горах все по-другому.

Я откинулся на кресло, наблюдая пейзаж. Затемненный верх не позволял Солнцу поджарить нас.

— Алгеца, вы, псионики, читаете наши мысли? — Неожиданно для самого себя спросил я.

— Нет. — Девушка усмехнулась. — Нам есть, чем заняться, кроме как читать мысли всех окружающих людей. Да и не все это могут. Но эмоции, яркие вспышки, картинки, от которых мы не можем закрыться, нам приходиться воспринимать.

— Наверное, мы действительно слишком громко для вас думаем. Каждый из вас, студентов, столько знает о нас.

— Вы другие, Саша. Слишком много думаете, переживаете, боитесь, кричите… И при этом не видите очевидных вещей у себя перед носом. Для вас, почти для всех семерых, есть «да» и «нет», есть «черное» и «белое», добро и зло. В нашем мире не принято так резко разграничивать людей на друзей и врагов.

— Почти для всех?

— Да, двое твоих спутников не такие. Они готовы идти на компромиссы, хотя тоже слишком много думают.

— Но, это не относится к моему миру. Все люди разные. У вас тоже, наверняка, есть такие…

— Нет. — Алгеца покачала головой. — Мы не боимся терять. Мы не терзаемся сомнениями, когда выбор прост. Мы проще. И еще, мы не боимся не успеть… Это очень важно. Для нас время течет по другому.

— Вы живете дольше.

— Не все! Мы не боимся потерять то, чего у нас еще нет. Вот в чем дело.

— Я встретил здесь много добрых, очень чистых людей. Арханцель…

— Арханцель добрая? — Перебила меня девушка и засмеялась. — Саша, что ты!

Арханцель — глава Гильдии! Она делает то, что принесет максимум пользы при минимуме затрат Объединенным Землям. Тальцус добрый, это правда. Но Арханцель…

Ты ее, просто, не знаешь. Она кажется такой именно потому, что вы разграничиваете добро и зло. Воспринимай вы людей без крайностей, Арханцель предстала бы совершенно в ином свете. Она отвечает ценностям. Если для собеседника важна сила и власть, она — воплощение силы и власти. Она любая, Саша, только не добрая.

Я не нашел, что здесь ответить. Наверное, Алгеца была права. И, наверное, она не случайно столь свободно говорила о главе своей Гильдии. Здесь были свои, не доступные моему пониманию причины. Хотя, возможно, я мог найти ответ. Для Алгецы была важна именно сила Арханцель. Потому ей было все равно, каким ее глава была человеком. Встреть на своем пути не Арханцель, а Сархата, девушка стояла бы на месте того ланита в баэндарском переулке. И будь в этом мире школы религии, что-то и поменялось бы, но не сильно. Мораль и религия может выравнивать равных. А здесь равных было не много…

Когда на пустыню потихоньку стали опускаться сумерки, Алгеца начала терять внимание. Пять или шесть часов — это был предел, даже я это понимал. Чувствуя опасные удары днищем по песку, амортизируемые невидимой подушкой я попросил остановиться. Заметно пошатываясь, мы выбрались из колбы креацинового цинна.

Я передал девушке мешочек с зыбучим энцем. Устало смеясь, она пошла делать защитный круг. Понятно, что спать будем в цинне, но наблюдать всякую нечисть за стеклом не хотелось. Оглядевшись по сторонам, я засомневался: нужен ли нам костер? После этого не простого для организма перелета лучшим лекарством было просто лечь и уснуть.

— Есть хочешь? — Спросил я Алгецу и она закивала. — В цинне?

— Да. — Безапелляционно ответила она и заползла обратно в прозрачный агрегат.

Брюки превращаются… Брюки превращаются… Ловким движением кресла разложились на лежаки. Отужинав, я растянулся, блаженно потягиваясь. Как я раньше не догадался разложить эти кресла?

Сложный выдался день, ничего не скажешь. Сомкнув глаза, я провалился в тяжелый сон, забыв обо всем. Картины пережитого прокрутились перед глазами в бешенных снах, где были и Арханцель и Сархат и Алгеца, пепельноволосый ангел-хранитель с серыми, почти прозрачными глазами. Среди ночи я открыл глаза и пошел на природу общаться с призраками. Они были не агрессивны. Кружа вокруг, они лишь льнули к человеческому теплу. Было непривычно холодно. Забравшись обратно в цинн, я откопал одеяла. Накрыл Алгецу. Взял себе и устроился досыпать остаток ночи. Но закрывая глаза, открывал снова. Через минуту я все же понял, что покоя мне не давал ее взгляд, прикрытый ночной пеленой. Алгеца не спала, разбуженная шумом.

Неужели обязательно нужно помучить меня этим взглядом? Чертова полукровка. Сжав челюсти, я повернулся на другой бок и все же закрыл глаза. Через несколько минут она отстала. Я все же смог уснуть. Проспав остаток ночи в каких-то безумных эротических снах, я проснулся поутру мокрый, как мышь да еще с эрекцией…