Все дозволено (Сборник) - Александр Абрамов

…Ах, Малыш, Малыш, люблю я чертовски нашу Землю, а на Гедону все-таки тянет. Рано утром отчаливаем, а пока отдыхаю и томлюсь на гостиничной терраске, задрав голову к небу. Где-то наша звездочка в этом рассыпанном бисере, единственное не ложное солнце Гедоны? Как вы там трудитесь, радуетесь или маетесь, мои дорогие? Си и Ос рядом в номере спят, как выключенные. Удивительная у них способность отключаться и включаться, как авторегулятор. И пожалуй, еще удивительнее способность все понимать, не только технику. Сначала они было чуточку очумели от нашего любопытства, суеты и общительности, уличного хаоса и транспортного разнообразия, а потом как-то сразу во всем разобрались и приспособились. Оценили мгновенно и наши развлечения, в особенности кино и телевидение, но как-то по-своему, видимо за документализм, за возможность зрительной передачи действительного потока жизни. Освоили и курорты, в частности приморские пляжи. Думаю, что скоро такие же пляжи, яхты и лодки появятся и в прибрежных океанских водах Гедоны. Мы с тобой, Малыш, я считаю, это тоже оценим: пройтись под ветром на яхточке по их васильковому океану неплохо, а?

Нас теперь без тебя шесть человек: трое еще при тебе прибыли математик, биохимик и электронщик. По вечерам шумим, но пока не ссоримся. Электронщик, между прочим, твой ровесник, но я его не люблю: уж очень самонадеян и со своим кристаллофоном успел уже всем надоесть. Запись и звук отличные, но репертуар! Неужели такой музыкой у вас там увлекаются? Не понимаю. Отстали мы, должно быть, от земных вкусов. А наши здешние друзья вообще земной музыки не признают: слуховой аппарат другой.

Мы теперь к ним каждый день с утра, как на службу. Глотнем стаканчик чичи — и на эскалатор. Учти: чичи, а не чачи. Это не водка, а младенческая жижица из Зеленого леса. Ее теперь к нам на станцию в таких же бесстеночных воздушных трубках подают — что-то вроде жидкого киселя из айвы, часов на пять хватает, как зарядка аккумулятора. Обедаем кто где. Я — у транспортников, Кэп и Библ — в школе вроде педвуза; один социологическую премудрость читает, другой — астрономическую: все о Вселенной, от Коперника до Дирака. Где электронщик кружится, до сих пор не ведаю, а биохимик говорит, что скоро сам из их праматерии будет лепить любые материальные структуры. Но, честно говоря, подвигаемся слабо: очень уж много замков на их технике понавешано…

…Только что ушел очередной транспортник на Луну, а нашего еще ждать да ждать. Вот и я жду не дождусь, а мои голубые индейцы еще бы с удовольствием на Земле пожили. Да еще с каким удовольствием! Спрашиваю их вчера: что же вам больше всего понравилось у нас на Земле? Семьи, говорят: хорошо вместе с детьми жить, со своими детьми в своих ячейках. Не в ячейках, говорю, а в квартирах, повторите. Повторяют и радуются. А в одном доме-коммуне для молодоженов целую неделю пропадали. Все-то их восхищало и химическая чистка, и прачечная, и парикмахерская, и телезал. Лишь в столовую ходили с опаской: до сих пор к нашей еде не привыкли. Только и едят что манную кашу, а мясо и рыбу — ни-ни. Чудной народ, хоть и умный. Все на лету схватывают, объяснять не нужно. Только странно: не знают ностальгии, о Гедоне не вспоминают, во всяком случае в разговорах со мной.

…Сейчас солнце над кромкой неба у горизонта — вот-вот уйдет и сразу же навалится ночь, как у нас в южных широтах. Поужинаем, потреплемся — и спать. Совсем как дома. Еще в первые дни, когда мы с тобой оставались здесь, а Кэп и Библ бродили где-то в лабиринтах Голубого города, станция со всем ее беспорядком, барахлом и громоздкостью захламленных коридоров все же притягивала незаметным, но уже ощутимым домашним уютом. А теперь я, совсем как заводской инженер, спешу сюда с работы домой. Зажмуришься, вздохнешь, и все трудности, кажется, уже позади.

А трудностей много, ох как много! Справимся ли, не знаю. Кэп, однако, уверен, что справимся. Надеется на кибернетиков, которые прибудут с очередной экспедицией. Помню, когда еще ты улетал, заспорили, что будет для нас самым трудным препятствием. Мне казалось, что наша психическая несовместимость с хозяевами планеты. Поставь рядом — родственники, а в душу загляни — чужие. Ты не согласился, сказал: «Самое трудное — это Координатор».

И ведь ты прав. С Координатором до сих пор не сладили — где выжмем, а где чуть руку не вывихнем. Новое принимает: трубки с чичей на станцию подвести или рощу высадить — пожалуйста, а за старое зубами держится — не оторвешь. Регенерационные залы до сих пор еще не переоборудованы, операций по изъятию электродов производить негде. За полгода сотню оперировали, не больше, да и то со скрипом: то проводка подводила, то зеркала гасли. А нужна не сотня, а миллион операций.

Электронщик как-то запросил об устройстве Координатора. Естественный научный интерес, никаких посягательств на программу. Но Координатор не отвечает. Тогда мы с электронщиком замышляем эксперимент: вскрыть золотую тыкву снаружи и прощупать внутренности. Мы были убеждены, что Координатор реагировать не будет: программа, естественно, не предусматривала никаких покушений на его прочность и целостность. Голубокурточники, даже самые передовые, не решались — давил груз тысячелетнего послушания. Тогда мы вдвоем опустились прямо на золотую шкуру. Не горячо, не холодно нормальный металл без клепок и швов. Я легонько вскрываю поверхность излучателем и вынимаю кружочек миллиметровой толщины диаметром сантиметров двадцать. Под золотистой поверхностью — путаница непонятных соединений. Ставим видеощуп с одной стороны, акустический с другой, включаем запись. Работает. Электронщик доволен: никаких чудес. Нормальная монокристаллическая система на двоичных элементах, не эквивалентная мозгу, тем более человеческому. Я запаиваю дырку силигеном, а нормальная кристаллическая система объявляет забастовку. Неделю с Координатором сговориться не можем. Собираем весь совет для мозгового штурма и получаем ультиматум: никаких экспериментов со щупами, иначе полная некоммуникабельность. Ждем кибернетиков, может быть, совместно найдем способ укрощения строптивой тыквы. Кэп надеется, что найдем.

…Близится утро. По черному небу где-то на краю света протянулась еще неяркая полоска зари. Как притягивает в минуту расставания эта алеющая полоска, влажное дыхание травы, над которой висит терраса, запах срезанных вечером роз.

И все же я иду к вам, мои дорогие, как солдат из отпуска — в строй, в боевой взвод, к орудию.

Я самолюбив, но не самонадеян. Вы, конечно, без меня справитесь. Но я непременно пригожусь. Знаю, что Кэп вызвал кибернетиков — они прибудут позже, со следующей экспедицией. Но ведь я тоже изучал кибернетику в Америке, хотя и зарегистрирован в Космической службе как физик-связник. А у меня есть идейка, как обуздать Координатор, когда он взбунтуется. Я уже обсуждал ее с одним из наших будущих кибертехников, которые проходят сейчас подготовку к полету. Толковый парень из Новосибирского академгородка, очень смешно говорит: каждую фразу начинает со слова «убежден». «Убежден, говорит, что это не мозг, а монокристаллическая или нейтронная система с ограниченной программой. Мышление ей несвойственно, но варианты она считает быстрее человека. И обладает несомненным устройством самозащиты. Убежден, что взбунтуется, если применить щупы или другие способы механического воздействия». Я объяснил ему мою идею частичного распрограммирования и ввода новых элементов программы. «Убежден, говорит, может пойти». Только понизить температуру до абсолютного нуля в нужных блоках, и сопротивление откажет. А затем убрать контуры ненужных или мешающих воспоминаний и уменьшить сложность ассоциативной связи — тогда и убежден, что пойдет. Приеду — попробуем. Как говорится, наука умеет много гитик.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});