Скрытые картинки - Джейсон Рекулик

в кусты, принимаюсь продираться сквозь густые заросли, пока мы не оказываемся на хорошо знакомой территории – Дороге, Вымощенной Желтым Кирпичом. Она тянется с востока на запад параллельно всем задним дворам на Эджвуд-стрит. Мы доходим до большого серого валуна – Драконьего яйца, – после чего я сворачиваю на Драконью стежку. Позади слышатся шаги, но в темноте я утратила всякое ощущение масштаба и перспективы и не могу понять, то ли Каролина дышит мне в затылок, то ли отстает на сотню ярдов. В отдалении воют полицейские сирены, но уже слишком поздно. Если бы я побежала к Цветочному замку, то уже была бы в безопасности.

Зато сейчас со мной Тедди, я держу его на руках, и это единственное, что имеет значение. Я не допущу, чтобы с ним что-то случилось.

В темноте журчание Королевской реки кажется громче, и я радуюсь этому шуму, скрадывающему звук моих шагов. Но потом мы подходим к Мшистому мосту, и я понимаю, что мне его не преодолеть. Бревно слишком узкое и осклизлое, с Тедди на руках мне через него не перебраться.

– Тедди-медведик, послушай меня. Мне сейчас придется спустить тебя с рук.

Он отрицательно мотает головой и лишь крепче прижимается ко мне. Он не понимает, что происходит, но страшно напуган. Я пытаюсь поставить его на землю, но он вцепляется в меня мертвой хваткой. Вдалеке воют все новые и новые полицейские сирены; видимо, они уже добрались до дома Максвеллов. Скорее всего, кто-то из соседей услышал выстрелы и вызвал полицию. Но они слишком далеко, чтобы помочь мне.

Темноту леса прорезает узкий луч белого света. Фонарик на электрошокере Каролины. Возможно, она меня и не заметила, но все равно нужно идти дальше. Я крепче обхватываю Тедди и ставлю на бревно одну ногу, потом другую. В темноте я могу различить очертания бревна, но не всю поверхность. Мне не видно, в каких местах оно прогнило или покрыто осклизлым мхом. Под нами стремительным потоком несется вода глубиной в два или три фута. Я уверена, что вот-вот поскользнусь и упаду, но каким-то образом шаг за шагом удерживаю равновесие. Я выбираюсь на тропу у основания Гигантского Бобового Стебля и понимаю, что у меня отваливаются руки и дальше нести Тедди я не могу.

– Дружище, дальше тебе придется потрудиться самому. – Я показываю ему на наше убежище в ветвях дерева. – Давай, забирайся.

Он так напуган, что не может даже пошевелиться. Я собираю остатки сил и подсаживаю его на дерево; к счастью, он хватается за ветку и держится за нее. Я подталкиваю его под попу, и, пусть медленно и нерешительно, но он начинает забираться выше.

Луч фонарика скользит по корням дерева – Каролина уже у реки, она почти догнала нас. Я хватаюсь за нижний сук и, подтянувшись, следом за Тедди перебираюсь с ветки на ветку, пока мы с ним не оказываемся на суку, который называем Облачным краем. Лучше, конечно, было бы забраться повыше, но у нас нет времени, и я боюсь выдать себя шумом.

– Все, хватит, – шепчу я и, обняв его, прижимаю к себе и подношу губы к самому его уху. – А теперь нужно будет сидеть тихо-тихо, как мышки, хорошо? С тобой все в порядке?

Тедди ничего не отвечает. Его бьет дрожь; все его тело напряжено, как пружина. Кажется, он понимает, что все совсем не в порядке, очень-очень не в порядке. Я смотрю вниз и жалею, что мы не смогли забраться повыше. Мы сидим всего в восьми или десяти футах над землей, и, если Каролина не свернет с тропы, она пройдет прямо под нами. И если Тедди хотя бы пикнет…

Я сую руку в дупло и роюсь в нашем арсенале булыжников и теннисных мячиков до тех пор, пока не нащупываю сломанную стрелу, короткое расщепленное древко с четырехгранным наконечником. В качестве оружия оно совершенно бесполезно, но ощущение того, что в руке у тебя что-то есть – все равно, что именно, – немного успокаивает.

А вот теперь я ее вижу. Каролина перешла ручей по замшелому бревну и приближается к нам, светя перед собой фонариком. Я шепчу Тедди, что нам нужно сидеть очень-очень тихо. Говорю, что сейчас он увидит маму, но должен пообещать, что не будет ничего говорить. К счастью, он не задает никаких вопросов, потому что Каролина подходит к дереву и останавливается прямо под нами. Вдалеке слышны мужские голоса. Они что-то кричат. Лает собака. Каролина оглядывается на шум. Похоже, она понимает, что у нее почти не осталось времени. Мне так страшно, что я боюсь дышать. И так крепко прижимаю к себе Тедди, что он против воли негромко вскрикивает.

Каролина вскидывает глаза и светит фонариком на ветки. Свет такой яркий, что я инстинктивно прикрываю глаза ладонью.

– Тедди! Какое счастье! Вот ты где! Мамочка тебя уже обыскалась! Что ты там делаешь?

В другой руке она по-прежнему держит пистолет – так небрежно, как будто это телефон или бутылка с водой.

– Сиди тут, – говорю я Тедди.

– Нет, Тедди, пожалуйста, на дереве опасно, – говорит Каролина. – Мэллори ошибается. Спускайся скорее вниз, я отведу тебя домой. Ты должен быть в постели!

– Не двигайся, – говорю я ему. – Ты здесь в безопасности.

Но я вижу, что он тянется к ней, инстинктивно откликаясь на ее голос. Я еще крепче прижимаю его к себе и потрясенно отмечаю, какой он горячий. Он весь пылает, как будто у него температура.

– Тедди, послушай меня, – не сдается Каролина. – Ты должен отодвинуться от Мэллори. Она очень больна. У нее острый психоз. Поэтому она изрисовала все стены. Она украла у Митци пистолет и ранила папу, а теперь пытается забрать тебя себе. Полицейские уже нас ищут. Так что давай, спускайся скорее. Пойдем расскажем им, что произошло. Пусть Мэллори сидит на дереве, а мы с тобой пойдем домой.

Но я не сомневаюсь, что Каролина не оставит меня на дереве. Она уже слишком много мне рассказала. Она назвала мне имя настоящей матери Тедди. Ее зовут Маргит Барот, и она была убита на озере Сенека. Если полицейские хотя бы бегло проверят мой рассказ, они поймут, что я говорю правду. У Каролины нет другого выбора, кроме как убить меня. Как только она уговорит Тедди спуститься с дерева. А потом попытается представить все это как самозащиту. А я никогда не узнаю, удастся ли ей выйти сухой из воды, потому что буду мертва.

– Давай, малыш. Нам надо идти. Скажи пока-пока и спускайся.

Он выворачивается из-под моей руки и карабкается по ветке.

– Тедди, стой!

Он оглядывается, и я вижу в темноте белки его глаз. Зрачки у него закатились. Он протягивает