Эмиссар чёрной Армады - Илья Стальнов

- Навещают. Валерия - жена Тима. Лариса - внучка. Но редко. Над Ларисой всегда стояла тень отца. Атмосферные исследования Юпитера. Она же с детства раскрыв рот слушала историю, как Тим спас разведбот на Нептуне.

- Полет "Васкоде Гамы", - кивнул я.

- Да. С Тимом тогда обошлись несправедливо. Академик Гамов навещал меня и говорил, что они обязаны жизнью Тиму. Он совершил невозможное.

- Тимур был пилотом с большой буквы, - сказал Шестернев.

- Да, - вздохнула Инга Николаевна - И человеком тоже. С большой буквы.

Она добавила в компот варенья и заболтала ложкой в стакане. Я смотрел на нее. И не мог избавиться от ощущения, что ее что-то давит. Притом не только воспоминания прошлых лет и скорбь о погибшем сыне. Я прикрыл глаза, пытаясь войти в резонанс с ней, прощупать ее состояние. И ощутил ее дикое напряжение. Недоумение. Страх. Причина? Попытаемся узнать.

- Да, Тимур Гиатулин - большая потеря не только для вас, но и для всего Космофлота, - произнес я. - Но, конечно, с чувствами матери не сравниться ничто.

Она понуро кивнула.

- Представляю, как бы вам хотелось свидеться с ним вновь.

Ее плечи будто окаменели.

- Услышать его голос, - продолжил я. Она перестала болтать ложкой в стакане.

- Обнять.

- Почему... Почему вы говорите такое?

- А что я говорю? - приподнял я бровь. - Инга Николаевна, вас что-то тревожит. Она молчала.

- Вы чем-то очень сильно обеспокоены. И я могу попытаться угадать, чем...

Ее руки начали трястить, и она начала теребить рукав платья.

- За последнее время в вашей жизни было немало странного.

Нервы у нее не выдержали.

- Нет! - крикнула она.

- Вы считаете, что это нечто принадлежит только вам, - произнес я. - И свой страх, свои надежды, свое возможное разочарование и отчаянье вы не хотите отдавать никому.

- О чем вы? - обреченно прошептала она.

- Вы прекрасно знаете. И знаем мы, - тут я позволил себя соврать, ибо путь от предположения до знания достаточно велик. - Расскажите. Это очень важно.

- Кто вы такие? Вы не из архива.

- Мы ваши друзья. Мы те, кто призваны защищать. И те, кто верит в чудеса. Расскажите о Тиме, - попросил я.

- Сорок лет прошло.

- Нет. Нас интересует то, что было недавно.

Он вытерла ладонью щеку, смахнув ненароком стакан с компотом. Струйки жидкости потекли со стола, капая на платье, впитываясь в землю, но Инга Николаевна не обращала на это внимания.

- Он... Он жив? - полушепотом произнесла она.

- Возможно, - кивнул я. - Точнее, жив, но сильно изменился. Вы можете его даже не узнать.

- Узнала я его! Узнала!

- Он был здесь?

- Не был. Ночной звонок по СТ-фону. Три дня назад. Какой-то силуэт темный и неясный. Какие-то ничего не значащие слова.

- Какие? - спросил Шестернев.

- Что-то вроде "я вспоминаю"... Меня будто ударило молнией. Хотя я не могла различить лица говорившего - оно было в каком-то тумане, не могла различить оттенки голоса, но я поняла - это Тим. Я думала, что сошла с ума. Что мне привиделось. Или что я просто растолковала ошибочный звонок как подсказку болезненного сознания.

Она поморщилась и глубоко вздохнула.

- Боюсь ночных звонков. Тогда тоже позвонили ночью. И сообщили, что связь с "Селигером" потеряна. Потом мне сказали, что, видимо, причиной явилось столкновение с метеоритом и неполадки в противометеоритной защите корабля. Так?

- Не совсем.

- Это был Тим... Но не мой Тим. Какой-то чужой. Не от мира сего.

- Больше он не пытался выйти на связь с вами?

- Нет. Сорок лет. И теперь надежда. Скажите, я увижу его еще?

- Не знаю, - я напрягся.

- Пусть. Лишь бы знать, что он жив.

- Жив, - хрипло произнес я. Еще как жив!

Я почувствовал, как по спине и шее ползет змейка и волосы становятся дыбом...

***

Он стоял в нескольких метрах за моей спиной. Он стоял, застыв холодной льдиной, и вместе с ним застыло все вокруг. Даже легкий ветерок стих. Замолчали птицы. Нас накрыло глухое, ватное безмолвие.

Я смог обернуться. Виски давило. Тим стоял сосредоточением злой энергии. Лица его я не мог уловить, как и в прошлый раз, но знал точно - он. Весь мир вокруг нас наливался голубым светом.

Инга Гиатулина приподнялась. Полетел на землю кувшин с натуральным компотом, но не разбился. Лицо хозяйки стало быстро бледнеть, и я испугался как бы у нее не разорвалось сердце.

- Тимур, - едва слышно прошептала она. Но в повисшей тишине ее слова звучали четко и ясно, они, будто подпитываемые разлившейся в окружающей среде энергией, наливались силой и приобретали самостоятельную жизнь. - Сынок.

Она пошатнулась, ухватившись за спинку садовой скамейки. Она безошибочно узнала в этом монстре своего сына, которого похоронила в душе сорок лет тому назад.

С минуту мы не двигались, будто боясь нарушить неустойчивое равновесие, удержаться в текущей хрупкой реальности и не рухнуть куда-то, в пучину хаоса и кошмара. Первобытный, мистический ужас поднимался в моей душе. Из встреч с Найденышем это была самая зловещая.

Напряжение достигло своего пика. На меня будто обрушили тонну песка, и я стоял, держась из последних сил на ставших ватными ногах. Тим сейчас напоминал старинный ядерный реактор, из которого выдернули стержни и который пошел вразнос, готовый вот-вот рвануть и смести все окружающее. Живой Чернобль!

Раздутый до предела воздушный шар - вот во что превратилось окружающее пространство. И надувал его Найденыш. А мы болтались внутри этого шара.

Я попытался скинуть с себя невидимую тяжелую руку. Надо быть готовым к смертельной схватке. Хотя я подозревал, что шансы у меня невелики. Я мог еще сражаться на равных с Найденышем в логове "ночников". Но вряд ли я справлюсь с Тимуром Гиатулиным, вернувшимся в свой дом.

И тут раздутый до предела шар лопнул. Зашуршал ветер в листьях. Снова защебетали птицы и зашевелились кроны деревьев. И сам Тимур начал меняться. Из неустойчивой текучести стали проступать черты его лица.

Вскоре в черном комбинезоне перед нами стоял капитан "Селигера" Тимур Гиатулин, нисколько не изменившийся за сорок лет, будто сошедший с СТ-фотографии из регистрационного банка. Выражение его лица было как у очнувшегося ночью на крыше лунатика, не понимавшего, как, куда, зачем он попал.

- Мама, - хрипло, полувопросительно, полуутвердительно произнес он. Он шагнул ей навстречу,

- Мама... Я вспомнил... Неправильно. Все плохо. Все не так...

- Тим, - судорожно вздохнула она, делая ему шаг навстречу.

- Я не знаю, как все было... Я не могу, - лицо его исказила гримаса боли.

- Я знала, что ты жив.

- Жив? - на его лице появилось удивление. - Жив. Я понимаю.

Инга Николаевна покачнулась, Тим ринулся молнией навстречу, пытаясь поддержать ее, но отпрянул.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});