Две тысячи лет до нашей эры. Эпоха Троянской войны и Исхода, Хаммурапи и Авраама, Тутанхамона и Рамзеса - Джеффри Бибб

Изображения в храме Мединет-Абу Рамзеса III, к сожалению, практически не дают представления о внешнем облике кораблей людей моря. Судя по имеющимся свидетельствам, они сильно отличались от египетских судов. Некоторое сходство корабля справа со шведскими наскальными изображениями (см. главу 3 третьей части) вполне может быть не случайным

Хотя Менелай всю жизнь мечтал побывать в Египте, он никогда не намеревался оставлять на такой долгий срок свое царство. Однако через год после своего прибытия в Египет он получил известие о смерти своего брата. Пока Агамемнона не было в Микенах, их кузен Эгисф, сын мятежника Фиеста, с помощью неверной супруги Агамемнона Клитемнестры захватил его трон в Микенах. Агамемнон по возвращении домой был убит. Пока Эгисф удерживал Микены и господствовал на Пелопоннесе, Менелай не мог вернуться в свое царство, не имея за собой большого флота. Поэтому ему приходилось оставаться в Египте, поддерживая связь с движением сопротивления на Пелопоннесе, которое связывало свои надежды с принцем Орестом, сыном Агамемнона.

В 1178 г. до н. э. Менелай получил сообщение, что время пришло, и отправил те корабли, которые смог собрать, на север – в Грецию. На следующий год до него дошли слухи об успешной революции. Дочь Агамемнона Электра, бывшая пленницей в Микенах, создала повстанческую группу, к которой присоединился Орест, тайно прибывший в Микены с севера. Они одолели стражу Эгисфа и убили и его самого, и Клитемнестру. А флота Менелая было достаточно, чтобы внушить страх сторонникам самозваного царя и предотвратить контрудары.

В следующем году Менелай и Елена покинули Египет и вернулись в Спарту.

В это время Менелаю было пятьдесят четыре года, и он чувствовал, что пора осесть, оставив морские приключения для более молодых людей. Имея свою долю троянских трофеев, а также немалое богатство, которое он сумел скопить в Египте, Менелай перестроил дворец в Спарте, придав ему почти египетскую роскошь. В большом зале стояли два трона египетского производства, украшенные слоновой костью. Посуда была серебряной, а стены увешаны бесценным оружием, подаренным восточными принцами. Мечи и щиты переливались золотом и серебром, ониксом и янтарем. Личные апартаменты были обставлены с не меньшей роскошью, хотя здесь принимались во внимание и соображения удобства. Здесь стены были увешаны богатыми гобеленами, мебель украшена великолепными инкрустациями, полы покрыты коврами, а стоящие вдоль стен резные сундуки полны тончайшим полотном.

Каждый вечер, когда домочадцы собирались на ужин в большом зале, служанки проворно сновали вдоль столов, неся подносы со свининой и бараниной, а виночерпии наливали сидящим за столом гостям вино и пиво, менестрели пели о славных деяниях потомков Пелопса и о Трое.

У Менелая сыновей не было (если не считать, конечно, его незаконных отпрысков от рабынь и служанок), и он знал, что после него трон перейдет к мужу его дочери, так же как и он сам получил царство вместе с рукой дочери прежнего царя. Много лет назад, когда все они стояли лагерем у стен Трои, он и Ахилл договорились об обручении его дочери Гермионы, тогда семилетней малышки, с сыном Ахилла Неоптолемом. Теперь Гермионе уже исполнилось семнадцать лет, и Неоптолем прислал эскорт из своих диких фессалийцев за своей невестой. На прощальном празднике, устроенном перед отъездом Гермионы, неожиданно появился Телемах с Итаки. Он искал своего отца Одиссея, который из Трои отправился домой, но туда так и не прибыл.

Года через два объявился и сам Одиссей. К этому времени он уже успел побывать дома и рассказывал невероятные истории – от них буквально волосы становились дыбом – о десяти годах удивительных странствий в Западном Средиземноморье. Менелай был слишком вежливым человеком, чтобы открыто выразить свое сомнение, но никак не мог поверить в сталкивающиеся скалы, сирен, прекрасных богинь и одноглазых гигантов людоедов, которых Одиссей якобы встречал западнее Сицилии. Менелаю приходилось встречать жителей Сицилии и Сардинии и даже испанцев при дворах Ливии и Египта, и они были вполне обычными людьми, которые регулярно плавали вдоль всего Средиземного моря, не встречая других навигационных опасностей, кроме штормов и пиратов.

Он был более расположен поверить рассказу своего племянника Ореста о путешествии в Таврию – в Крым, чтобы доставить домой свою сестру Ифигению, посланную в Таврию двадцать лет назад в качестве жрицы святилища Артемиды в местной ахейской торговой колонии. Орест плыл мимо Трои и сообщил, что разрушенный город остается покинутым, там нет никого, кроме пастухов, которые приспособили для жилья несколько полуразвалившихся хижин. Далее, на черноморском побережье Фракии, он встретил племена, ведущие полукочевой образ жизни. Они планировали двигаться со всеми своими пожитками в южном направлении и перебраться в Малую Азию, как это сделали раньше моски и фригийцы, разрушившие Хеттскую империю. От устья Дуная Орест направился прямо в Крым и там, в небольшой наполовину ахейской, наполовину местной торговой колонии провел несколько месяцев. Он рассказал о фермерах и пастухах, приходивших в город, чтобы выменять шкуры и мешки зерна на вино, оливковое масло и бронзовые изделия из Греции.

Хотя Менелай, состарившись, в основном сидел дома, у него не было недостатка в гостях, рассказывавших ему о событиях в мире. В возрасте шестидесяти пяти лет он, к примеру, услышал от заезжего капитана-киприота, что его прежний работодатель – египетский фараон Рамзес III – умер и ему на смену пришел очередной Рамзес. Но все это казалось ему очень далеким от его теперешней жизни. Менелай проявил значительно больше интереса к визиту своего зятя Неоптолема, рассказавшего ему о своих планах переправить своих фессалийцев, по крайней мере большинство из них, южнее и обосноваться в горной части Спарты, которая была мало населена. Дело в том, что народ, живущий севернее Фессалии, становился все более беспокойным под натиском племен, рвущихся в долину Дуная. Молодой принц посчитал хорошим решением, если Коринфский залив будет защищать его народ от возможного вторжения. Менелай подумал, что земледельцы, на протяжении поколений живущие в Спарте, вряд ли обрадуются неожиданному прибытию нескольких тысяч диких фессалийцев, но он уже был старым человеком и не желал мешать планам своего наследника. Судя по всему, будущее пророчило переселение целых народов, а не быстрые рейды отрядов молодых людей, к которым он привык во времена своей молодости.

Сидя у огня в большом зале дворца Спарты, он все чаще возвращался мыслями к счастливым годам своей юности в Микенах, проведенным рядом с любимым старшим братом, который уже двадцать лет лежал в могиле, вспоминал великолепное зрелище – тысячи судов, ожидавших попутного ветра в Авлиде, чтобы отправиться в Трою.

Критская традиция раскраски ваз продолжала жить среди ахейцев, но свободы выражения больше не было. Сравните микенскую вазу на рисунке с вазой с острова Родос (глава 4 четвертой части)

Эта глава является попыткой создать единое целое из серии хаотичных событий. За это время (1230–1160 гг. до н. э.) произошло много революционных изменений: была уничтожена Хеттская империя и сожжена ее столица – Хаттусас, филистимляне сменили ханаанитов и стали господствующей силой на палестинском побережье, Египет претерпел самое серьезное вторжение со времен гиксосов – целый ряд набегов людей моря. И конечно, именно в этот период произошла Троянская война. Греки обычно датируют ее 1193–1183 гг. до н. э., и археологи с ними согласны.

Люди моря остаются тайной. Они описаны очень подробно, иногда поименно, и даже изображены в египетских документах. Список народов, участвовавших в разных вторжениях, конечно, изменялся, но, как правило, в него входили следующие народы: тереш, мешвеш, шардана, шекелеш, акайваш, пелесет. Есть все основания предполагать, что эти племена являлись предками этрусков, максий, сардинцев, сикулов, ахейцев, данайцев и филистимлян, осевшими в Италии, Тунисе, на Сардинии, в Греции и Палестине. Но представляется маловероятным, что во время их нападений на Египет они уже осели в странах, где мы находим их позднее и которым они во многих случаях дали свои имена. Это верно, по крайней мере, для филистимлян, которые оккупировали Палестину после того, как их вытеснили из Египта, и в высшей степени вероятно для этрусков, присутствие которых в Италии подтверждается не слишком уверенно до 750 г. до н. э. Египетские записи утверждают, что в некоторых случаях воинов сопровождали семьи со всеми пожитками. Иными словами, племена мигрировали. И вполне возможно, нападения на Египет были частью больших миграций, которые впоследствии привели их на земли, где мы позднее их находим. (Напрашивается аналогия с викингами, не правда ли?) Но только откуда они явились? Некоторые свидетельства указывают на западную часть Малой Азии и Грецию с поправкой, что там они были, вероятнее всего, недолго. (Кроме ахейцев, к примеру, никто из них не упоминается в хеттских записях.) Я предположил, что люди моря – это народы Юго-Западной Европы, Балкан и Дунайского бассейна, которые примерно на сто лет раньше периода, посвященного этой главе, переместились в южном направлении – в Адриатику, на эгейское побережье и в Малую Азию – и занялись примерно тем же, чем викинги, – стали совмещать земледелие и пиратство. В период, рассматриваемый в данной главе, и позднее они постепенно двигались к центральной части Средиземноморья, Ливии, Тунису, Италии и островам. И я сделал вывод, что захватчики, уничтожившие Хеттское царство, являлись частью того же движения.