Комитет-1991. Нерассказанная история КГБ России - Леонид Млечин

«Эйфория, вызванная поражением путча, – записал в дневнике Михаил Геллер, – прошла необыкновенно быстро. Все замерло в ожидании чуда. Борис Ельцин поехал отдыхать на Черное море, Михаил Горбачев произносил речи, подписывал даже какие-то указы, которые никому в голову не приходило выполнять… Александр Яковлев, неизменный советник Горбачева, на вопрос журналистов, у кого власть, ответил, что он не знает. Он добавил, что соблазнительно сказать, что никто не управляет».

Ходили слухи, что Ельцин не способен методично работать, что он чувствует себя нормально только в моменты схваток, а рутинная работа не по нем. Поэтому он отправился на юг, где пьет и гуляет…

Даже Виктор Иваненко, руководитель ведомства госбезопасности, – ключевая фигура! – не мог связаться с Ельциным в тот момент, когда это было совершенно необходимо. А люди не могли понять: почему ничего не происходит? Зачем демократы теряют время?

Так что же там, на юге, происходило на самом деле? Я спрашивал об этом Андрея Владимировича Козырева, тогдашнего министра иностранных дел России. Он был достаточно близок к президенту.

– Я вместе с другими коллегами предпринимал тогда усилия для того, чтобы вывести его из этого отпуска и побудить действовать решительно, – рассказывал Козырев. – Мы понимали, что страна теряет время. Нужны реформы. Момент исторически выгодный, потому что оппозиция подавлена – морально, психологически, и велика была поддержка реформаторских начинаний. Мы понимали, что период этот не будет долгим.

Наверное, Ельцин просто не знал, что именно он должен делать. Страна разваливалась. Ельцин вернулся из Сочи после отдыха только 10 октября. К его возвращению ситуация в стране еще ухудшилась. И это подтолкнуло его к радикальным экономическим реформам, которые изменили страну, но дорого ему обошлись. Он перестал быть народным любимцем.

Борис Николаевич Ельцин унаследовал не только кремлевский кабинет своего поверженного соперника Горбачева, но и весь груз не решенных им проблем. Запас терпения у людей, казалось, был исчерпан. Они больше не желали слышать обещаний. Ельцин должен был действовать, и действовать немедленно.

Политической воли у него хватило бы на десятерых.

Министр экономических связей России Виктор Николаевич Ярошенко вспоминал свой разговор с Ельциным:

– Борис Николаевич, история строго спросит с нас всех за то, что сделали, и за то, что сделать не успели.

– Делайте то, что должны, – сказал Ельцин. – Я отвечу за все.

Когда Ельцин познакомился с молодым экономистом Егором Тимуровичем Гайдаром, он понял, кому может поручить это дело. Удивительным образом эти два очень разных человека сразу нашли друг друга.

В конце октября 1991 года у Гайдара состоялся первый разговор с Ельциным:

«Общее впечатление: Ельцин прилично для политика ориентируется в экономике, в целом отдает себе отчет в том, что происходит в стране. Понимает огромный риск, связанный с началом реформ, понимает и то, до какой степени самоубийственны пассивность и выжидание. Кажется, готов взять на себя политическую ответственность за неизбежно тяжелые реформы, хотя знает, что популярности это ему не прибавит».

И Егор Тимурович сразу понравился Ельцину:

«Гайдар прежде всего поразил своей уверенностью. Это просто очень независимый человек с огромным внутренним, непоказным чувством собственного достоинства.

То есть интеллигент, который, в отличие от административного дурака, не будет прятать своих сомнений, своих размышлений, своей слабости, но будет при этом идти до конца в отстаивании своих принципов…

Научная концепция Гайдара совпадала с моей внутренней решимостью пройти болезненный участок пути быстро. Я не мог снова заставлять людей ждать, оттягивать главные события, главные процессы на годы. Раз решились – надо идти!»

Конечно, на Ельцина, как на советского человека, действовала магия знаменитой фамилии. Ему приятно было видеть внука легендарного писателя Аркадия Гайдара. Но Борис Николаевич не настолько сентиментальный человек, чтобы подчинять кадровые решения велению души. Он почувствовал в Егоре Тимуровиче то, что другим открылось значительно позже, – твердость и упорство. Ельцин назначил Гайдара вице-премьером и одновременно министром экономики и финансов.

Многие и по сей день недоумевают, почему реформа была доверена мало кому известному Гайдару, а не Григорию Алексеевичу Явлинскому, тогда самому популярному в стране экономисту?

Сам Борис Николаевич ответил на этот вопрос так: «Измученный борьбой за свою программу, Явлинский уже приобрел некоторую болезненность реакций. Кроме того, чисто психологически трудно было возвращаться во второй раз к той же самой – пусть и переработанной программе „500 дней“ и ее создателям».

Говорят обычно, что стратегический просчет Явлинского состоял в том, что он предпочел остаться теоретиком, ни разу не рискнул взять на себя ответственность за реальное дело. Поздней осенью 1991 года Григорий Алексеевич как раз готов был взяться за проведение экономических реформ, желал этого. Но Ельцин разлюбил Явлинского, когда тот, проработав в правительстве в 1990 году всего три с половиной месяца, подал в отставку.

Можно понять почему. Его назначили вице-премьером по экономической реформе, однако же у него не было ни права подписи, ни реальной роли в правительстве. Но Ельцина заявления об отставке раздражали, и он обычно навсегда расставался с таким человеком.

Когда Явлинский ушел, его коллега по российскому правительству вице-премьер Михаил Дмитриевич Малей сказал мне:

– Григорий не боец… У Явлинского нет административной жилки, железной воли, которой щедро одарен Анатолий Чубайс.

После августовского путча Явлинский на несколько месяцев оказался вместе с Силаевым в союзном руководстве и пытался управлять Россией. Это тоже едва ли понравилось Ельцину. Он охладел и к Силаеву, и к Явлинскому.

Вернувшись из Сочи, Ельцин словно пробудился после летаргии и принялся за дело. Он объявил о программе экономических реформ, о шоковой терапии, о повышении цен и приватизации мелких и средних предприятий. Мало кто тогда в стране реально представлял себе, что все это означает на практике.

28 октября на съезде народных депутатов президент сказал, что Россия начинает радикальные экономические реформы. Он говорил, что придется перейти к свободным ценам, предсказал, что цены станут расти примерно раз в полгода и увеличатся от трех до шести раз. Объяснил:

– Другого выхода не вижу. Мы провалили программу «500 дней» и уже потеряли два года.

Экономические преобразования в России начались 1 ноября 1991 года, когда съезд народных депутатов РСФСР принял постановление «О правовом обеспечении экономических реформ».

Страна находилась на грани голода.

15 ноября Ельцин подписал два принципиально важных документа, которые меняли экономическую реальность в стране: указ «Об отмене ограничений на заработную плату и на прирост средств, направляемых на потребление» и указ «О либерализации внешнеэкономической деятельности на территории РСФСР», который разрешал торговать с заграницей всем предприятиям, зарегистрированным на территории России.

А несколькими днями ранее, 6 ноября, Ельцин подписал указы «О реорганизации правительства РСФСР» и «Об организации работы правительства РСФСР в условиях экономической реформы». На время проведения радикальных реформ правительство РСФСР формировалось под непосредственным руководством президента. Глава российской госбезопасности Виктор Иваненко вошел в новый кабинет министров.

Ельцин долго не знал, кого назначить главой правительства вместо Силаева. Академик Юрий Рыжов, очень симпатичный Ельцину, вновь отказался. Юрия Скокова Ельцин постоянно примерял на эту должность, но никак не решался принять окончательное решение – что-то его смущало. Ему предлагали остановить свой выбор на знаменитом хирурге Святославе Николаевиче Федорове, который завел, можно сказать, образцовое хозяйство и обещал распространить ценный опыт на всю страну. И все же в Белом доме не решились назначить премьером врача.

В одном из разговоров Ельцин предложил возглавить правительство министру печати Михаилу Никифоровичу Полторанину:

– Остальные, кого ни поставишь, сгорят дотла и уже никогда не вернутся в политику. Ты – другое дело, ты выкрутишься.

Но Полторанин тоже не был назначен. Скорее всего потому, что на роль главы правительства подыскивали экономиста. Впрочем, сам Михаил Никифорович полагает, что вмешался Бурбулис. Геннадий Эдуардович внушал президенту, что может сложиться мощная коалиция Полторанина и Руцкого, опасная для самого Бориса Николаевича. И Ельцин возложил обязанности главы правительства на себя.

Главу правительства должен был утвердить совершенно неуправляемый съезд народных депутатов, который мог запросто отвергнуть предложенную кандидатуру. Из-за борьбы на съезде Россия рисковала вовсе остаться без правительства. А предложение поручить в этот переходный период руководство правительством президенту Ельцину стало возможностью избежать голосования.