Все для фронта? Как на самом деле ковалась победа - Михаил Зефиров

Последний несознательный товарищ обеспечивал своих клиентов полным набором необходимых документов, вплоть до пропуска на поезд до выбранного дезертиром города и крайне дефицитными билетами на него. Посадка в переполненный вагон осуществлялась специальной группой «помощников». При этом изготовленные шайкой липовые документы были такого качества, что из 300 человек впоследствии удалось разыскать и изловить менее тридцати (10 %). [470 — Жирнов Е. Указ. соч.]

Дети богатых родителей как в нынешние, так и советские времена меньше других горели желанием служить Родине. И для них были придуманы более простые и надежные способы и методы. К примеру, по договоренности с милицией, их арестовывали за выдуманные мелкие преступления и отправляли в зону общего режима, расположенную на окраине родного города. Естественно, за взятку. Там их вскоре расконвоировали — разрешали на время выходить без охраны за пределы колонии и предоставляли непыльную работу. А сразу после Победы эти лица за примерное поведение условно-досрочно освобождались. И все законно. [471 — Там же. ] Таким образом, и в советские времена все и вся решали деньги, а отнюдь не марксистско-ленинская идеология, просто тогда об этом открыто не говорилось. В этом и заключается разница между советской и современной российской действительностью.

За весь же период Великой Отечественной войны из рядов Красной Армии, по разным оценкам, убежали 1,7–2,5 миллиона человек, включая перебежчиков к противнику! При этом по статье «за дезертирство» были осуждены только 376,3 тысячи человек, а 212,4 тысячи из числа дезертиров, объявленных в розыск, найти и наказать так и не удалось.

«Указ „семь — восемь“ шьешь, начальник.»

1 октября 1942 г. УНКВД Ленинградской области подготовило справку об итогах своей работы по борьбе с преступностью за прошедшие год и три месяца войны. Согласно ей, в июле 1941 г. — сентябре 1942 г. в Ленинграде и его неоккупированных окрестностях были арестованы 22 166 преступников, ликвидировано 66 банд, 403 воровских и «хищнических» группы, 183 группы спекулянтов. [472 — Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов, с. 697.] Дело в том, что последние зачастую действовали не в одиночку. Скажем, три человека — «А», «Б» и «В» — крали с фабрики мануфактуру. Выносили ее в сговоре с вахтером или вохровцем «Д», потом хранили украденное дома у «Е», а продавали все это, используя свои связи «Ж» и «З». Получалась спекулятивная группа.

За это время в Ленинграде число осужденных за бандитизм и разбой составило 940 человек, за грабежи — 1885 и за убийства — 206 человек. В первой половине 42-го года значительное распространение получили такие преступления, как убийства и покушения на убийства с целью овладения продовольственными карточками и продуктами питания. За кражи были арестованы и осуждены 11 378 человек. Главным образом воровали из квартир эвакуированных и призванных в Красную Армию граждан.

Последний вид преступлений вообще составлял значительный процент в крупных городах, в том числе в Москве. Так, в январе 1942 г. военной прокуратурой города были арестованы управдом домоуправления № 96 РЖУ Бауманского района С. И. Филяев, делопроизводитель того же домоуправления Р. А. Аникина и мать последней М. И. Курочкина.

Данные граждане, пользуясь своим служебным положением, вскрывали опечатанные квартиры эвакуированных и похищали из них оставшееся имущество, которое потом продавали.

Трибунал по законам военного времени приговорил Филяева и Акинину к расстрелу, а Курочкину — к 10 годам лишения свободы. В целях устрашения сообщение об этом было опубликовано в газете «Московский большевик» за 24 января 1942 г. Затем 5 февраля в той же газете появилось сообщение об аресте воровской шайки, состоявшей из семи человек. На их счету были двена-дцать краж из квартир эвакуированных. Главари — Ю. И. Фадеев и В. Л. Семенов — были приговорены к высшей мере наказания, в остальные — к различным срокам заключения. [473 — Комаров Н. Я., Куманёв Г. А. Указ. соч., с. 215–216, 221.]

В Ленинграде за два года войны — с 1 июля 1941 г. по 1 августа 1943 г. — за мелкие кражи с производства были осуждены 4023 человека. [474 — Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов, с. 709.] За хищение социалистической собственности — по тому самому знаменитому указу «семь — восемь», который «шил» вору в законе «Ручечнику» Глеб Жеглов в культовом фильме «Место встречи изменить нельзя», — осудили 1553 человека. Дело в том, что в отличие от обычной кражи, за которую можно было отделаться и условным сроком, хищение соцсобственности (фактически госсобственности) по Указу Верховного Совета СССР от 7 августа 1932 г. каралось лишением свободы на срок до десяти лет.

Основной контингент арестованных по статьям «спекуляция» и «хищение соцсобственности» составляли работники торгово-снабженческих организаций, магазинов, складов, баз и столовых. Преступников, подпадающих под указ «семь — восемь», называли «хищниками соцсобственности». В спецсообщении УНКВД Горьковской области об одном из фактов задержания сообщается: «7 августа 1943 г., умело проведя операцию и проявив личную инициативу, участковый уполномоченный 6-го отделения милиции т. Хализов, член ВКП(б), задержал 2-х человек крупных хищников соцсобственности». [475 — ГОПАНО, Ф. 3, Оп. 1, Д. 3398. Доклад о политико-моральном состоянии личного состава органов милиции за июль 1943 г.]

Органы НКВД изъяли у питерских спекулянтов и воров 9,5 миллиона рублей наличных денег, 41 215 рублей золотой монетой и 2,5 миллиона рублей облигациями госзаймов, а также почти 70 кг золота, полтонны серебра, 1537 бриллиантов, 1295 золотых часов, 36 км мануфактуры и 483 тонны продуктов питания! [476 — Там же, с. 698] Уже одни эти цифры говорят о том, что уровень жизни в блокадном Ленинграде у разных людей сильно отличался.

У бандитов был обнаружен большой арсенал оружия, коим можно было вооружить полдивизии: 1113 винтовок, 820 ручных гранат, 631 револьвер и пистолет, десять автоматов и три пулемета, а также почти 70 тысяч патронов. Что касается социального состава осужденных, то среди них больше всего было рабочих — 10 тысяч человек. Второе место занимали лица без определенных занятий — 8684 человека.

Помимо уголовных преступлений, питерские сыщики преуспели в борьбе с политическими преступлениями, арестовав аж 1246 «шпионов и диверсантов». Эти цифры вызывают явные сомнения, так как такого количества немецких агентов в городе и быть не могло, и под «диверсанта», видимо, часто «подписывали» обычных распространителей слухов.

Суммарно же с июля 1941 г. по сентябрь 1942 г. в Ленинграде были осуждены 31 740 человек. При этом к высшей мере наказания — расстрелу — приговорили 5360, то есть каждого шестого! [477 — ГОПАНО, Ф. 3, Оп. 1, Д. 3398, с. 697.] Такая жестокость, даже в условиях блокады, без сомнения, являлась неоправданной, тем более что наверняка значительную часть дел, особенно политических, «шили», что называется, из воздуха.

Исполняющий обязанности военного прокурора Ленинграда военюрист 2-го ранга Кузьмин 1 августа 1943 г. писал в своей справке: «…в работе прокуратуры города Ленинграда имеется ряд существенных недостатков, а именно:

1. Недостаточно ответственный подход к вопросу о возбуждении уголовного дела, в результате чего имеют место факты привлечения граждан к уголовной ответственности по весьма шатким основаниям, а также случаи неосновательного привлечения к уголовной ответственности.

2. Расследование уголовных дел зачастую проводится с недостаточной глубиной. В ряде случаев обвинение не обосновывается с необходимой убедительностью, чем в значительной степени объясняется высокий для Ленинградской прокуратуры процент дел, обращаемых к повторному расследованию. Надзор за законностью выносимых приговоров осуществляется недостаточно».

Только во втором полугодии 1942 г. были прекращены прокуратурой за отсутствием состава преступления или недостаточностью улик 830 уголовных дел, 242 возвращены на доследование прокуратурой и 288 возвращены на доследование военными трибуналами и народными судами. [478 — Там же, с. 713.] Этот факт говорит о том, что все-таки кое-какая законность соблюдалась.

Как уже было указано, людоедство в годы войны не было редкостью, но наибольший размах этот вид преступлений, конечно же, приобрел в блокадном Ленинграде. В декабре 1941 г. за поедание человеческого мяса были арестованы 26 человек, в янва-ре 1942 г. — уже 366 человек, а в феврале наметился явный всплеск каннибализма, когда только за первые 15 дней органами милиции были задержаны почти 500 людоедов. Причем если поначалу преступления носили, так сказать, индивидуальный характер, то после Нового года появились целые банды каннибалов. [479 — Там же, с. 679.] Это явление, безусловно, было связано с тяжелейшим продовольственным кризисом, в котором оказался город той зимой.

По Ленинграду поползли зловещие слухи об исчезновении детей, о тех или иных кварталах и местах, где орудуют людоеды и о всевозможных жутких подробностях. В действительности каннибалы в основном поедали трупы ранее умерших или замерзших на улице людей и редко совершали убийства ради еды. Но при этом, что самое ужасное, человеческое мясо стало продаваться на рынках!