За стеной из диких роз (СИ) - "Lett Lex"

— Зачем? — спросил юноша у сопровождающих. Те переглянулись и словно по команде начали думать, хмуря брови и краснея от напряжения.

— Это надолго, — кивнула девушка, Виктор издал хриплый смешок, но тут же подавил его. — Мне есть, чего опасаться? — спросила она спустя пару секунд.

— Всегда есть чего опасаться, — с этими словами он незаметно передал Анне маленький нож с тонким изогнутым лезвием вроде того, которым распарывают швы. — Если что — кричи.

Сказав это, он прикрикнул на верзил, чтобы те поторапливались, и пошёл обратно в сторону стоянки. Анна благодарно смотрела ему вслед. Такое участие было ей приятно, хотя она и не знала, чем заслужила такую благосклонность этого сурового юноши. Сам собой наружу вырвался тяжёлый вздох. Она вспомнила об обещании, которое дала Клоду. От мысли, что совсем скоро она может его исполнить, в сердце появилась светлая радость и нетерпение. Снова будет свобода, путешествия и покой, тот покой, которого она не чувствовала нигде и ни с кем кроме хмурого хозяина замка. Она вдруг поняла, что всюду ищет его: в символах и жестах, жадно выхватывает глазами всё, что напоминало ей о нём. И непроизвольно в уме начинал звенеть вопрос: а помнит ли он о ней? Девушка сжала рукоять ножа, спрятанного в кармане, отвлекаясь от этих мыслей.

Буроватая тень пролетела прямо перед её лицом. Девушка остановилась и удивлённо огляделась, вырванная из размышлений, как из сна. Она оказалась в нескольких шагах от волшебного дерева, его длинная ветвь тянулась к земле, точно пыталась похлопать какого-нибудь прохожего по плечу. На самом конце этой ветки сидела уже знакомая Анне малиновка. Она рассматривала девушку своими чёрными глазками и, заметив, что привлекла внимание, принялась заливисто щебетать, точно твердя: «Пора в путь. Пора в путь». Аннабелль улыбнулась старой знакомой и виновато кивнула в сторону дома Фильбера, умоляя птаху подождать немного — у неё оставались незаконченные дела.

Иларий ждал её. Врач стоял рядом с его постелью и сверлил девушку тяжёлым взглядом, полным жгучей ненависти. Анна рефлекторно сжала рукоять ножа, это несколько успокаивало и всё же не избавляло от желания уйти как можно скорее.

— Идите, — приказал правитель своей свите. Верзилы, немного потолпившись, тут же вышли на улицу, а врач остался и пытливо взглянул на Илария, без слов уточняя, нужно ли ему тоже покинуть помещение. — Пошёл. Вон, — отчеканил мужчина, отвечая врачу тем же пытливым взглядом. Врач раболепно кивнул и, бросив на Анну ещё один испепеляющий взгляд, вышел из комнаты.

Они остались один на один. Несколько секунд они молчали, на лицах были маски смятения, украшенные нелепыми улыбками, точно призванными полностью испортить и так непростую ситуацию. Смущение, незнание, что делать дальше, вызывали всё большее оцепенение, избавиться от которого было всё труднее. Иларий первым усмехнулся, отбрасывая волной нахлынувшее сомнение, и жестом предложил Аннабелль присесть в приготовленное для неё кресло. Девушка смущённо кивнула и заняла своё место. Как бы ей ни хотелось, её мысли были очень далеко от маленькой загромождённой комнатки. В уме Анна перебирала вещи, которые стоит захватить с собой прежде, чем вернуться в замок, и как жить потом. Она не сразу услышала, что правитель заговорил с ней.

— …Кажется, Вы не вызываете симпатии у местного населения, — вещал он, уверенный, что мечтательная улыбка на лице Анны вызвана его словами.

— В этом нет ничего страшного, — пожала плечами девушка. — Я привыкла.

— Конечно, — он обвёл взглядом комнату. Отчего-то разговор не клеился, такое было с Иларием впервые. — Однако мне Вы нравитесь, в Ваших руках вся благодарность, на которую я способен, и Вы проявляете крайнюю скромность, не пользуясь моими услугами.

— Надеюсь, это Вас не оскорбляет, — робко улыбнулась девушка.

— Но интригует, — кивнул он. — Был бы я здоров, то не задумываясь увёз бы Вас как можно дальше из этой дыры. Оставил бы политику и столицу, вообще стал бы держаться как можно дальше от этих гнилых больших городов и жили бы мы в любви и согласии, — с этими словами он вытянул руку и попытался подцепить ладонь Анны. Девушка сцепила пальцы в замок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Все жили бы в любви и согласии, если бы держались подальше от крупных городов, — пожала плечами она и резко поднялась, почувствовав недоброе. — Простите, наверное, мне лучше уйти, — Иларий не ответил. Девушка густо покраснела и, спотыкаясь о катавшиеся по полу стаканы и булькающие бутыли и фляжки, пошла к выходу. У дверей она остановилась и напоследок взглянула на правителя. Тот провожал её взглядом и сложно было сказать, что преобладало в его глазах: удивление или разочарование?

— Вы удивительно прекрасны, — проговорил он с каким-то восхищением, казавшимся ему самому несвойственным и чем-то новым.

Анна виновато кивнула и вышла на улицу в спасительные объятия летних сумерек. На кожу пятном легло неприятное ощущение, с каждой секундой всё больше разраставшееся. Придя в дом, девушка принялась собирать вещи.

Она собиралась уйти рано утром. Птица-проводник терпеливо ждала её, прячась где-то в тени садовых деревьев и то и дело повторяя: «пора в путь». Анна согласно кивала и спешила. Она не спала всю ночь, дожидалась, когда уснут Селена и дети, но те словно не могли наговориться. В душе Анна радовалась за них, но желание не изменять традиции и уходить тихо и незаметно было сильнее. Она не умела и не любила прощаться. После полуночи сон сморил всех, даже Аннабелль впала в лёгкую дрёму и проснулась только на рассвете. Тут же всколыхнулась паника — все в деревне начинали просыпаться и уходить у всех на виду казалось Анне чем-то преступным, как будто она что-то украла. Девушка быстро схватила свой мешок и поспешила на улицу, но там её ждало ещё одно неприятное открытие.

Два человека в чёрных плащах стояли возле двери, заграждая путь своими широкими плечами. Анна осторожно, бочком, попыталась протиснуться между ними, но мужчины тут же сомкнули строй.

— Что здесь происходит? — воскликнула девушка, уже не боясь кого-либо разбудить.

— Его Светлость отдал приказ, чтобы мы обеспечивали Вашу безопасность, — донеслось откуда-то сверху, из-под карниза, в который мужчины едва не упирались головами. Все попытки Аннабелль пройти мимо них оказались безуспешными: стражники оказывались у дверей, у окон, даже под крышей, как будто угадывая, как девушка попытается сбежать. Соседи лишь увлечённо наблюдали за этой картиной, а Анна всё больше впадала в отчаяние.

И лишь малиновка продолжала твердить: «Пора в путь. Пора в путь».

***

Анна была под импровизированным домашним арестом уже несколько дней. Приспособиться было трудно, чтобы выйти куда-то, она должна была сообщить точное направление своим надзирателям, и только тогда покинуть дом, а те следовали за ней. И как бы Анна ни пыталась избежать их внимания — ей это не удавалось, только два человека следовали за ней, и неизвестно, сколько ещё просто наблюдали. С каждым днём девушка всё больше впадала в отчаяние и рука всё чаще рефлекторно находила рукоять ножа. А что, если.? Нет! Она тут же отдёргивала руку, точно гладкое дерево обожгло её. Но мысль о необходимости побега любыми способами всё чаще посещала её. Телохранители не давали ей навестить Илария, якобы тот не давал такого приказа, тогда девушка пыталась завести их в лес и помочь им заблудиться, но после третьей неудачной попытки оставила и эту затею.

Виктор напряжённо наблюдал за этим, пытаясь придумать, чем он сам может помочь. В такие моменты идея свергнуть Илария казалась ему совершенно безумной, но одновременно с этим приходило осознание, что иначе пострадают ещё больше людей. В такие моменты он поражался, как им год назад удалось свергнуть целую династию, а теперь едва хватало духу придумать, как избавиться от нового правителя, власть которого не подкреплялась никакими божественными законами, а лишь волей (или неволей) народа, который он делил на группы и стравливал их между собой. Возможно, всё шло так медленно от того, что Виктор всё же был привязан к Иларию и план консулата был для него сродни отцеубийству, а может, ошибкой с его стороны было доверить такое ответственное дело третьему лицу. Он вдруг понял, что проявил крайнее малодушие в тот момент, когда передал нож Аннабелль. Чего он ожидал? Что она испугается правителя и без промедления всадит ему нож между рёбер? К своему стыду, он действительно рассчитывал на такой исход. Тогда бы он помог ей сбежать из деревни и дело бы замяли. О чём он только думал?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})