Заманчивое предложение - Джесса Уайлдер

груди, проводя пальцем по линиям его татуировок, и просто вдыхаю его. — Мне нужно ее увидеть.

— Нет, — бормочет он в подушку, не ослабляя руки. Он ведет себя восхитительно вызывающе.

Смеясь, я пытаюсь освободить его руку от своей. — Отпусти. Сидни сегодня уезжает. Мне нужно идти.

Я визжу от смеха, когда его пальцы игриво впиваются в мой бок, щекоча чувствительную кожу.

— Отпусти, пожалуйста!

Я вырываюсь из его рук, но он просто подминает меня под себя и прижимает мою голову предплечьями.

Я напрягаюсь. — Подожди. Здесь есть камеры?

Деймон проводит своим носом по моему. — Пока нет.

— Странно, что мне нравится, что ты наблюдаешь за мной?

Его волосы взъерошены до совершенства, придавая ему тот вид, для достижения которого другим требуется терпение и идеальное количество сухого воска. Я прижимаюсь к его лицу и провожу большим пальцем между его бровями и по дуге к виску. Он выглядит на десяток лет моложе, как будто вся боль и стресс, которые он носил в себе, стерлись. Я встречаюсь взглядом с его искрящимися глазами, и он поднимает одну бровь.

— Ты опять пялишься.

Я бы смутилась, если бы он не смотрел в ответ, сканируя глазами мое лицо, словно запоминая каждую деталь. Мне хочется сказать ему, что я никуда не уйду, что он поймал меня и теперь застрял со мной навсегда. И что я всю жизнь буду изо всех сил раздражать его, пока он не сбросит свою твердую оболочку навсегда. По крайней мере, рядом со мной. Вместо того чтобы сказать что-то из этого, я наклоняюсь и прижимаюсь к его губам, вкладывая все свои чувства в этот единственный поцелуй. Он медленно целует меня, его рот мягче, чем я могла себе представить.

Он разрывает поцелуй, упираясь своим лбом в мой, и касается наших носов. — Я люблю тебя.

Его хватка слегка ослабевает.

— Мисти Эверетт, выйдешь ли ты за меня замуж снова? На этот раз в кругу твоих друзей, моей семьи и сотен других гостей. Я знаю, что ты не позволишь мне купить тебе платье, поэтому я хочу помочь тебе сшить идеальное платье. Такое длинное, что нам понадобится четыре человека, чтобы удержать шлейф. Я хочу кричать перед толпой, что люблю тебя всей душой и что я тот счастливчик, которому ты досталась.

Я сдерживаю ухмылку, в моей груди лопаются пузырьки восторга. Я хмыкаю, как будто на этот вопрос можно ответить только "да". — А твоя мама будет приглашена?

Его рот приближается к моему, глаза сужаются. — Только если она извинится перед тобой.

Я убираю его волосы с лица. — А что, если я не хочу большой свадьбы и хочу, чтобы там были только мои друзья и твои братья?

Он опускает губы, касаясь моих. — Я дам тебе все, что ты захочешь, Нимфа. Только попроси.

— Я люблю тебя.

Я приподнимаюсь, чтобы поцеловать его, и он отстраняется.

— И?

Он бросает на меня взгляд, который говорит, что он с радостью будет ждать весь день.

— И для меня будет честью выйти за тебя замуж. Снова.

Он захватывает мой рот в таком нежном поцелуе, что у меня перехватывает дыхание. Его руки обводят мое тело, не спеша поклоняться каждому сантиметру. Снова срабатывает будильник, но я слишком потеряна для его прикосновений, чтобы беспокоиться.

Сорок пять минут спустя я все еще в его объятиях. Я в коконе, который не хочется покидать, но я знаю, что если не встану сейчас, то сегодня не смогу покинуть эту кровать.

Я целомудренно целую его грудь и поднимаюсь. — Мне нужно вставать. Я уже опаздываю.

— Ладно, — хмыкает он, переворачиваясь на спину. — Я все откладывал встречу с Матиасом.

Он крутит мой браслет на запястье. — Увидимся позже.

Я провожу пальцем по гладкому металлу, который приносил мне комфорт, и вожусь с ним бесчисленное количество раз. — Это действительно маячок?

Я должна была бы испытывать отвращение — да что там, ужас, — но все, что я чувствую, — это восторг. — Конечно, да. Знаешь, ты, по сути, ходячий красный флаг.

Он ухмыляется. — Тебе это во мне нравится.

К черту.

— Очень нравится.

Я отправила девочкам сообщение в групповом чате, что опаздываю, и у меня было достаточно времени, чтобы принять душ и привести себя в подобие формы. Я выбрала светло-зеленый сарафан длиной чуть ниже колен и закрутила волосы в заколку, слишком измотанная, чтобы сделать что-то еще.

Групповой чат тут же взорвался дюжиной непристойных комментариев о том, что мы с Деймоном исчезли с лица земли на последние несколько дней.

Солнце согревает меня, пока я иду к кафе, где встречаюсь с девушками. В груди разливается легкость, почти головокружительное счастье овладевает всеми моими чувствами. Кажется, что все в мире идеально.

Иногда в городе трудно заметить красоту, но птицы щебечут, а листья приобретают ржаво-красный цвет, намекая на грядущую осень. Скоро наступит погода свитеров, тыквенного латте и сапог Ugg. Мне не терпится увидеть лицо Деймона, когда я достану свой плед с кошачьими мордочками.

Через тротуар от меня живет женщина. Она не может быть старше нескольких лет. Одежда сидит на ней идеально, швы аккуратные и поджатые, что выделяет ее в этом районе как бельмо на глазу. И судя по тому, как она смотрит на свой телефон, а потом вверх и вниз по улице, она явно вышла из своей зоны комфорта.

— Вы знаете, куда идете?

Я одариваю ее самой дружелюбной улыбкой, зная, что люди здесь не доверяют незнакомцам, и надеясь, что то, что я другая женщина, поможет снять эту тревогу.

Она улыбается, но улыбка натянута, изогнута слишком высоко вправо, как будто в ней что-то не так. Как будто она хочет быть в три раза больше, но сдерживается.

— Да, простите, кажется, я вышла из автобуса не на той остановке.

Я еще раз окидываю взглядом ее наряд, замечая сумочку Hermès, и напряжение нарастает в моем позвоночнике. Это не та женщина, которая ездит на автобусе.

— О, это полный отстой. Какой маршрут ты выбрала? Д1 или В2? — спрашиваю я, прекрасно зная, что ни того, ни другого не существует — в Бостоне не используют букв для обозначения маршрутов.

Между ее бровей появляется тонкая линия. — Определенно Д1. Разве это не так?

Беспокойство оседает на моих плечах, и я делаю неуверенный шаг назад. Незнакомка улавливает это движение и качает головой.

— Не стоит этого делать. Ты никуда не пойдешь, Мисти.

Из-за угла раздается визг шин, к обочине подъезжает фургон, его большая боковая дверь открывается, чтобы