Шаман. Охотник за планетами - Вадим Попов

   Все четверо заворожено смотрели на Даньку. Наконец Нинель медленно покачала головой.

   - Продолжай... - сказал Яр.

   - Как мне потом объясняли полное замещение личности невозможно... или труднодостижимо... А может мне просто повезло. Словом, мне внушили, что я массовый убийца. Подделали личные данные, чтобы меня никто не смог найти, и запихали в тюрьму строгого режима на одном куске дерьма, крутящемся вокруг остывающего солнца где-то на фронтире. В подростковый сектор.

   - Ничего себе... - едва слышно пробормотал Аккер.

   - Дальше... Для таких как я - особо опасных - был особый оранжевый барак. Ночью спишь в одиночке, койка под силовым полем - не пошевелиться. Днем либо работаешь, либо дерешься. Насмерть... Я потом почитал психологов, оказывается в тюрьмах для подростков это самое обычное дело... Несмотря на все усилия охраны время от времени кого-нибудь убивали. Так вот... Где-то первые полгода я был уверен что я действительно зарезал родителей и еще с десяток людей. Потом начали приходить воспоминания о моей прошлой... моей нормальной жизни. Думал с ума схожу... А потом ко мне вернулась память... я понял кто я на самом деле и вот тогда я действительно чуть не свихнулся... Пытался поговорить с начальником тюрьмы. Отправил прошение по инстанциям. Иногда я думаю, что все обращения приговоренных к пожизненному заключению сразу отправляются в какой-нибудь специальный утилизатор... чтобы не увеличивать нагрузку на почтовые службы Галактической Империи. Потом во взрослом секторе начался бунт. Наши подхватили. Всю охрану - под корень... Потом на планету выкинули спецназ и он засунул всем по самое сопло, не разбираясь... Оставшимися в живых занималась комиссия по расследованию. Мне попался хороший следователь, неленивая тётка оказалась... проверила все мои рассказы о том, что меня и зовут иначе и что я тут по ошибке, и меня вытащили. Каждый год ей букет на день рождения посылаю. Ну и... Придурки эти... похитители... не одного меня, нескольких подростков таким образом отловили и кого в тюрьму, кого в психушку по ложному диагнозу запихали. До освобождения дожили не все... да и родители не всех дождались. "Народным мстителям" на закрытом процессе всем дали пожизненное. А мне достался этот дурацкий статус "жертвы терроризма", поскольку "преступление было совершено по идеологическим мотивам"... и бесплатный абонемент на услуги психолога. Вот и вся история.

   - И сколько же ты там пробыл? - спросил хриплым голосом Аккер.

   - Пять лет, четыре месяца и три дня.

   Аккер переглянулся с Яром. Тот поднялся со стула и достал из холодильной секции буфета бутылку. Нинель уже расставляла по столу приземистые стеклянные стаканы.

   Аккер разлил пахнущий травами ярранский виски.

   - Только давайте без тостов, - попросил Данька. - Ненавижу тосты.

   Они молча чокнулись и выпили.

   - Ну как, теперь вы поняли "что я за человек"? - спросил Яра Данька, прожевав пирог.

   - Да. - Сказал Яр, задумчиво рассматривая столешницу. - Пожалуй...

   - И что же вы решили?

   Яр поднял глаза на Даньку и принялся его рассматривать. Он уже собирался что-то ответить, когда Аккер неожиданно произнес:

   - Тьма на дне сердца...

   Все посмотрели на него, и он продолжил:

   - Ты, Данила, только не обижайся. Такое бывает с нормальными ребятами, побывавшими в мясорубке. Внешне человек не изменился, но внутри что-то стало совсем по-другому. Наш полковой капеллан однажды назвал это так... Он говорил, что на дне сердца этого человека поселяется тьма... и никогда не знаешь, что её взбаламутит.

   Нинель энергично кивнула.

   - Ага, есть такое. Десантный диагноз. Хороший парень обычно. Ничего такого не подумаешь, просто повидал всякого сверх меры... у которого что-то перемыкает в голове... у кого от алкоголя, у кого от громкой музыки, у кого от испортившейся погоды... не угадаешь... И потом всё - приходит в себя, а под ногами уже пара трупов и полиция просит выходить с поднятыми руками.

   Данька перевел взгляд на Яра.

   Тот негромко произнес:

   - Ты никогда не задумывался, почему армейских ветеранов, не тех, кто просто в казарме жил и по плацу топал, а тех, кто воевал, на практике плазмы понюхал, не берут в телохранители? То есть в кино это происходит сплошь и рядом, а в жизни - никогда. Потому что психика уже не та. И под другие задачи заточена. Здесь нужны профессионалы, которые будут делать только то, что нужно сделать, и делать спокойно, с холодной головой. Уршир прав в отношении тебя, и я тоже это вижу.

   - Что... видите?

   - Тьму на дне твоего сердца.

   - Да какого!..

   Яр заговорил еще тише.

   - В тебе много ненависти, Данила. Ты не любишь людей. И склонен к применению силы. Согласен? Это видно. Учитывая, через что ты прошел - это объяснимо и даже закономерно. Это не помешает тебе стать хорошим офицером. И сделать карьеру - не помешает. У тебя хватит самодисциплины не срываться на подчиненных. И быть психотехником, который обеспечивает благополучный полет корабля, быть таким психарём, на которого молится весь экипаж - тоже не помешает. Мы все благодарны тебе за то, что ты доверился нам, и рассказал о своем жутком опыте. Но то, что предстоит сделать на Ленте-5, касается моей сестры. Её захватил враг. Враг, возможностей которого не представляешь не только ты. Я и сам не знаю, на что способен вернувшийся из ниоткуда Вертун. Одна маленькая неточность, мелкая ошибка и мы и её не спасем, и сами погибнем. Поэтому я не хочу допускать даже крохотной вероятности того, что Женя пострадает. Ни капли лишнего риска. Понимаешь меня?

   - Да я...

   - Не обижайся, Данила. Я тебе доверяю. И вижу, что хочешь помочь. Ты нам и так уже помог массой ценной информации. Она нам очень пригодится. Спасибо тебе.

   Данька разжал побелевшие губы и спросил:

   - Это значит - что?..

   Яр Гриднев кивнул.

   - Прости, Данила. Ты полетишь с нами только до Метрополиса. Дальше можешь ждать нас там... или отправляйся на Землю. Когда мы вытащим Женю и вернемся с Ленты-5, то первым делом разыщем тебя. Не сомневайся.

   5

   Площадь Баадер-Майнхоф была самым любимым местом Даньки на Метрополисе. Возможно, дело было в том, что каждый раз, когда он откидывался на спинку одной и той же лавки с видом на памятник и реющих вокруг постамента подростков на гравидосках, его охватывало полузабытое чувство покоя. Смазанное воспоминание из другой, детской жизни, еще до его депортации, как они с отцом сидят тут, возможно на этой самой скамейке и едят мороженое. И он, Данька, самый счастливый человек в галактике, потому что рядом отец, потому что у него каникулы, потому что почти все в его детской вселенной его любят...

   Другое воспоминание: отец впервые его повел в театр на рок-оперу "Звезда и автомат" и Даньке безумно понравилось. В то время он много читал по истории, но в основном про средневековье и про освоение дальнего космоса, а двадцатый век проскакивал, но тут... На обратном пути они решили прогуляться, и Данька, наконец задал мучивший его вопрос.

   "Пап, они герои, но ведь они убивали людей...".

   И тогда отец ответил.

   "У каждого есть свой предел терпения, Данька... Человек, особенно человек сильный, может долго терпеть несправедливость, но однажды его терпение кончается. Как если постепенно сжимать пружину, в конце концов, настанет момент, когда она дойдет до предела... и распрямится в обратную сторону. Никто не знает, что может натворить человек исчерпавший терпение..."

   Данька вспомнил, как в финале рок-оперы истерзанные герои выходили к микрофону в пятне прожекторного света в центре сцены: Ульрика, с обрывком веревочной петли на шее и Андреас, с залитым кровью лицом. Под аскетичный перебор струн электрогитары окровавленный лик актера раскалывала жуткая в своей белизне улыбка, и он хрипло и вкрадчиво запевал первую фразу финального дуэта "Спроси себя сам": "Вы правда считаете, я застрелился, Из пистолета в затылок?..". И тут же подхватывала Ульрика: "Я похожа на ту, что подпрыгнет повыше, Чтобы шеей поймать петлю?..".

   Вступали барабаны, и вал музыки накрывал зал. И на каждом представлении (увидев, как сыну понравилось, отец водил Даньку на "Звезду и автомат" несколько раз), песня строчка за строчкой, медленно, но верно поднимала людей с их кресел. В последние секунды рок-оперы, во всем зале ни разу не оставалось никого, кто бы сидел на месте.

   "...Признавать ли ошибки? Сожалеть ли о том, Что в кровь разбились мечты?..". Музыка обрывалась и в зале повисала секунда гробовой тишины, а потом прожектора заливали зрительный зал безжалостно слепящим белым светом, бочка-барабан оглушительно (раз!-два!-три!-четыре!) бухала и из безжалостного сияния мужской и женский голоса пропевали ослепленным зрителям последние строки: "Но на главный вопрос Ответишь себе только ты!...".

   Данька вздохнул. Недавно завсегдатаи первых мест хит-парадов и обладатели нелепейшего названия "Валькирии Вавилона" записали кавер-версию этой песни, но, по мнению Даньки, любая попытка превзойти оригинал была заранее обречена на провал.