Огонь в его ладонях. Без пощады - Глен Кук

Люди цеплялись за жизнь и продолжали путь только потому, что жаждали отомстить. Королевство было потеряно, но Королевская Кровь и Корона остались целы, и их следовало сохранить ради будущего.

Эти идеи не проявлялись в каких-либо связных мыслях. Люди были слишком измождены для того, чтобы размышлять. Решимость скрывалась у них внутри. Внешне же они были заняты лишь борьбой с жарой, жаждой и усталостью. В конечном итоге все желания сводились к одному — сделать следующий шаг.

Русло исчезло, превратившись в раскаленную добела равнину, усеянную скальными выступами размером с хорошую палатку.

— Вот подходящее место, — прохрипел Ахмед.

— Я запрещаю, — ответил Гарун. — Я теперь король. Ты уступил мне власть, и я запрещаю.

Ахмед дал сигнал, и его люди заняли позиции за скалами.

— Да поможет вам Бог, ваше величество.

— Проклятие!

— Гарун, — голос Радетика походил одновременно на шепот и на стон, — позволь человеку умереть той смертью, которую он для себя избрал.

— Он прав, — добавил Браги и стал собирать воду у тех, кто оставался в засаде.

Гаруна мучили сомнения. Эти люди едва его знали. И в том, что они остаются умирать за него, он видел какую-то вопиющую несправедливость.

— Ахмед…

— Уходите, ваше величество. Клубы пыли приближаются. Мы умираем ради Королевской Крови. Таков наш выбор. Ступайте.

Браги закончил сбор воды и спросил:

— Гарун, ты идешь? Или прикажешь тебя тащить?

— Хорошо, хорошо, иду, — ответил Гарун и двинулся в путь.

Теперь их осталось шестеро, и все, кроме Мегелина, шли пешком. Радетик сидел в седле, а его внутренности постепенно вытекали на спину лошади, которую вел на поводу Гарун. Браги пытался сбить в кучу остальных животных и трех мальчишек.

«Я — король, — твердил себе Гарун. — Король. Как это могло случиться?»

Али умер. Юсиф умер. Фуад погиб, так же как и его сыновья. Ахмед в искупление своей вины избрал смерть. Таким образом, остался один Гарун бин Юсиф, за которым в линии наследования шел Нассеф.

Он не позволит Божьему Бичу захватить королевство.

Правда, от королевства мало что осталось, размышлял он. Но даже для того, чтобы получить эти остатки, потребуется пролить море крови и слез. Если он попытается… Он оглянулся. Воинов, укрывшихся в засаде, видно не было, и Гарун послал Ахмеду последний молчаливый привет.

В смертельной ситуации, в минуту наивысшего кризиса Ахмед проявил такой характер, которого от него никто не ждал. В нем пробудилось мафти аль хазид прошлых времен — так называемая «гордость смерти», позволявшая легионам Ильказара стоять подобно скале, невзирая на неминуемое полное уничтожение.

Поднятые преследователями клубы пыли были уже совсем рядом. Отряд вел сам Нассеф. Никто иной не смог бы обеспечить столь отчаянной гонки.

Гарун увидел, как спотыкается Браги, пытаясь вернуть норовистого верблюда в караван. Мальчишки вот-вот были готовы уподобиться этому верблюду. Никакой надежды не останется, если он попытается спасти весь свой отряд.

— Все или никто. Все или никто, — шептал он себе, прогоняя постыдную мысль о том, что если бросить всех остальных, то он и Браги могли бы спастись.

Птицы — пожиратели падали, кружились в воздухе, как бы гарантируя своим присутствием верную смерть. Нассеф без труда мог обнаружить беглецов, следя за их полетом.

Гарун уткнулся взглядом в землю под ноги.

— Шаг, еще шаг… еще… — бормотал он не переставая. В конце концов ему удалось втянуть лошадь Радетика в тень очередной речной долины. Интересно, сколько еще до гор, спрашивал он себя. Слишком далеко. Его плоть была готова предать волю и капитулировать перед неизбежностью.

Покрытые трещинами губы Гаруна растянулись в слабой улыбке. Ведь совсем недавно они бросились на Ученика словно бешеные волки и чуть не прикончили его. Едва не убили жену и чуть было не захватили жемчужину его сераля — дочь, которая наконец сможет получить имя во время празднования Дишархуна. Он все еще не мог забыть ее яростный взгляд округлившихся глаз, преисполненных желанием спасти брата. В этом взгляде он прочитал еще что-то, но что именно, понять не мог.

Гарун вспомнил о Мириам, и улыбка его стала шире. Видимо, он зацепил ее саблей сильнее, чем думал. Нассеф преследовал его неумолимо и без устали. С такой одержимостью гонятся лишь за личным врагом. Он убивает своих людей этой гонкой.

Рана на внешней стороне левой руки была не глубокой, но болезненной. Гарун ею гордился и нес окровавленную повязку как знак храбрости.

Радетик застонал, и Гарун поднял глаза на старика. Бедный Мегелин, такой бледный, такой ослабевший. В поисках знания он забрался в немыслимую даль, где его и предало сердце. Он полюбил Гаруна. Старику следовало уйти в тот момент, когда закончился срок его договора. Но он забыл о своей родине, о своей стране, и вот теперь должен платить жизнью за этот проступок. А он, Гарун бин Юсиф, всего за несколько часов превратился в мужчину и воина. Теперь ему предстояло стать вождем и королем. Но пока он брел по незнакомой пустыне, изнывая от жары и жажды. В этом скорбном пути ему помогает лишь один растерянный чужеземец, а за спиной уже тявкают шакалы Эль Мюрида.

Он должен выжить. Он должен отомстить за отца, брата, дядю и даже за мать. И за Мегелина, конечно. Прежде всего за Мегелина. Любимый Мегелин, который был ему отцом больше, чем Юсиф…

Окружающий ландшафт его не интересовал. Он плелся, следуя изгибом долины до тех пор, пока долина в целом шла к северу, к хребту Капенрунг и границе Хаммад-аль-Накира. Браги и мальчишки плелись позади, вполне полагаясь на своего вожака. Высокие берега бывшей реки хоть и скверно, но все же защищали от солнца и ветра.

Мысли Гаруна вновь обратились к дочери Эль Мюрида. Что же он все-таки увидел в ее лице? Может быть, наступит день, когда…

Только одно обстоятельство могло подсластить горечь роялистов, вызванную падением Аль-Ремиша. Непобедимые понесли огромные потери, что не позволит Ученику быстро развить свой успех. Разбросанные по стране сторонники короны получат время для того, чтобы перегруппироваться и контратаковать. Самопожертвование Ахмеда поднимет к борьбе тысячи колеблющихся сердец. Люди Хаммад-аль-Накира обожали подобные жесты.

Гарун пытался отогнать от себя жару и отчаяние тем, что рисовал в уме картины будущего. Он размышлял о верных Короне людях. Некоторые из них разойдутся по всей стране, согласно планам, разработанным давным-давно отцом и Радетиком. Если потребуется, они смогут перегруппироваться за пределами Хаммад-аль-Накира. Ведение освободительной войны можно будет финансировать золотом, хранящимся в банках Хэлин-Деймиеля.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});