Амулет колдуна - Алексей Калинин

«Ты переделал реальность, а что стало с другими? Или они этого не знают?» — задал я давно уже щекочущий вопрос.

— У всех дела идут хорошо. Я видел и Зимора, и Крохма, и Кристана и остальных, но они меня не узнали — реальность и в самом деле изменилась. Кстати, Кристан здорово тогда придумал с превращением в Бегунка. Пока мы с ним летели по туннелям, он успел рассказать о своей задумке — только при прикосновении лбов коня и человека, они менялись телами. Рассказал, что Корень сначала удивился такому желанию, но как видишь — оно принесло свои плоды. Потому-то и не мог Гарион сломить Кристана, ведь он захватил в плен коня, а не человека.

«То-то мне иногда казалась странной реакция Бегунка!» — мысленно хихикнул я.

— Когда водники были нейтрализованы, война сама собой не закончилась, но я приложил все свои дипломатические усилия, да и амулет здорово помогал урегулировать конфликты. Теперь же люди, орки, эльфы и гномы живут на этой земле в мире и согласии — я сумел задавить в зародыше расовую неприязнь. И мы можем спокойно отправляться обратно. Я изготовил амулет для того, чтобы попасть к тебе, но время сильнее колдовства, дружище!

«Павел, получается ты и был Корнем? А до этого другой Павел, а может, до него еще были?» — от таких мыслей у меня слегка закружилась голова.

— Все может быть, Кешка. В этом мире колдовства и магии и не такое возможно. Маску я снял недавно, прежде чем отправиться за тобой. В этом мы с Корнем схожи, помнишь — он тоже незаметно пропал. — Павел улыбнулся, и под глазом у него лопнул гнойник, на изуродованную щеку выплеснулась порция желтого гноя.

«А как ты предстанешь в таком виде перед родителями? Ты же старше их в два раза!» — я подошел и потерся о Пашкину руку. Он в ответ погладил меня по голове, из груди невольно вырвалось урчание. Я только сейчас понял, кого только что не лишился…

— Кешка, я многому научился за это время — мы вернемся в то же место такими же, как были. Единственно, что я тогда потеряю многие свои способности, но это ничто по сравнению с возвращением домой. Если хочешь, я сотру твою память о происшедшем, чтобы приключения не снились по ночам, — Павел почесал меня за ухом, и капелька слюны сама вырвалась из моей пасти.

«Да ни за какие котлеты!!! Даже не смей!!! Это самое яркое приключение за всю мою жизнь, а ты хочешь его удалить! Нет, я хочу все помнить, может, даже расскажу своим подружкам!» — я даже подпрыгнул от возмущения.

Павел рассмеялся на это, подхватил меня на руки и несколько раз подбросил. Не могу сказать, что это мне очень понравилось.

— Хорошо, тогда отправляемся! Не могу с собой взять амулет — он слишком опасен для обоих миров. Прыгай ко мне на плечо, и поплывем на середину реки, там я и поверну луч. Амулет распадется со временем, а до водолазов тут долго не додумаются. Не могу никому его доверить — очень большой соблазн поруководить. Поэтому поступим так! Прыгай и держись крепче! — Павел закинул меня на плечо, довольно оскалился и пошел в сторону воды. По реке струилась серебряная лунная дорожке в окружении глянцево-черной воды.

Вода приняла нас как родных, словно только и ждала нашего погружения. Мы поплыли по лунной дорожке, рассекая ее пополам и пуская лунные отблески в разные стороны. Мы начали повторять путь плота, и невольно подкралась мыслишка — не жахнет ли нас заклятье Гариона. Я крепко прижимался к Павлу, держал нос на поверхности и изредка отфыркивался, когда вода накрывала меня с головой.

Я оглянулся через плечо на удаляющийся берег, и что-то вроде грусти слегка коснулось моей души. Увижу ли я эту землю еще раз или нет — неизвестно, но память о ней навсегда останется со мной. Павел тоже оборачивался, и в его глазах я видел какую-то тягучую тоску. Оно и понятно — прожить столько времени здесь и не печалиться о расставании.

Мой друг перестал взмахивать руками и остановился, удерживаясь на волнах. Он еще раз посмотрел на темную полоску вдалеке и достал с груди амулет, вынув его из прорези балахона. Потом он повернул свое обезображенное лицо ко мне и ободряюще подмигнул, затем повернул луч на амулете.

Последнее, что я увидел — блеск луны на поверхности амулета. С него на меня смотрело мое собственное отражение, высеченное из камня. Павел действительно скучал по мне…

Глава 14

— Ну и где вас носит? Пошли в туалет и оба пропали. Павел, может ты курил? А ну, дыхни! — великолепный голос Маргариты Павловны я не спутаю ни с каким другим, хотя и прошла, казалось, целая вечность.

Я открыл глаза и обнаружил себя на Пашкиных руках. На руках молодого, полного сил и нерастраченной энергии Пашки!!! В новеньком джинсовом костюмчике, прилизанный и опрятный, он опустил меня на лавку к сумкам.

— Мама, там была очередь, вот и пришлось ждать. Да не курил я, не обнюхивай. Мы честно в туалет ходили, — Павел невинно улыбнулся Маргарите Павловне.

Поезд двигался и за окном мелькал зеленый лес, изредка перемежающийся просеками и каланчами телеграфных столбов. В купе не было Кана-Железера, не пахло лошадьми и степью, лишь витал запах нагретого дерматина, пластмассы и немного солидола. Моя семья спокойно ехала отдыхать, будто ничего и не было. Я даже спрыгнул на пол и выглянул в коридор — не шествует ли там дядька в желтом балахоне, и чуть не поплатился за это, Павел как раз закрывал дверь и едва не прищемил мне голову.

«Эй, Павел, смотреть же нужно, что делаешь!» — воскликнул я в ответ на его небрежное ко мне отношение.

А эта бесчувственная личность, даже не заметила моих движений, подошла к своей сумке и начала там копаться. Скоро в его руках оказалась ручная игровая приставка «Sony».

«Павел! Эй, ты чего? Прикалываешься, что ли? Давай заканчивай!!!» — я смотрел во все глаза на играющего Павла.

— Мам, а дай Кешке чего-нибудь поесть, а то он так жалостливо на меня смотрит, — оторвался «великий Корень» от своей игрушки.

— Да и я бы поесть не отказался, на кого мне жалостливо посмотреть? — Семен Алексеевич кокетливо подтолкнул жену в бочок.

— Ну что ж, Семен, достань тогда из сумки. Да не из этой, из зеленой, ага! Бегом мыть руки, а я пока накрою! — скомандовала Маргарита Павловна, и мужчины потопали по коридору в сторону уборной, а я остался смотреть за приготовлениями.

Когда же они вернулись, на столе лежали две упитанные курицы, вареные картошка и яйца, зелень и минералка — стандартный набор путешествующего поездом. Мне досталась куриная ножка с румяной корочкой и застывшими каплями жира. С ним я и спрыгнул на пол, а когда оторвал кусок и почувствовал, как по всему телу разливается волна неги и удовольствия, то мой взгляд упал под Пашкину полку. Я чуть не подавился корочкой и закашлялся — у самой стенки лежал кинжал с рукояткой в виде змеи кусающей шар. Она наблюдала за мной полными ярости рубиновыми глазками, и ее взгляд не предвещал ничего хорошего.

Я зажмурился, и вновь открыл глаза — кинжала не было. Показалось, наверно. Мой взгляд перехватил Павел, улыбнулся и ободряюще подмигнул.

— Под такой обед неплохо бы и пропустить по маленькой? — закинул удочку Семен Алексеевич. — Что-о? Опять? Вот сейчас… — кулак вознесся над взъерошенной головой. — Мама, перестань! Насилие не метод воздействия, можно всегда договориться. Пап, побереги себя, алкоголь убивает мозг и разъедает печень, — спокойный Пашкин голос остановил взмах.

Родители застыли от удивления, даже у меня из пасти выпал кусок курицы.

— Паш, ты это серьезно? — спросила Маргарита Павловна, так и застыв с поднятым кулаком, — Матери указывать?

— Мам, я не указываю. Вы же любите друг друга, зачем же ссориться и ругаться? Папа, отдаю тебе выпавшую по дороге зажигалку. Сам клятвенно заверяю вас, что не буду никогда не пить и не курить. Однако прошу и вас тоже поклясться — никогда не ругаться, какие бы беды не навалились на нас! — Пашкины слова звучали в унисон стучащим колесам, впечатывая каждое слово в головы родителей.

Отец с матерью во все глаза смотрели на сына, который спокойно взял себе краюху хлеба. Таких слов они ожидали от него гораздо меньше, чем прилета танцующих «Цыганочку» инопланетян. Если бы я не прошел с ним такое долгое путешествие, то срочно бы вызвал «Скорую» и нескольких дюжих санитаров с немодной рубашкой.

— Ну, клянусь, — протянул Семен Алексеевич.

— И я клянусь, Пашенька! Никогда больше не повышу голос на вас, родные, — У Маргариты Павловны прокатилась слезинка.

Даже я поклялся, правда, меня никто не понял, но главное что внес свою лепту. Павел взял на руки и подсел к родителям на полку. Семен Алексеевич обнял его с одной стороны, а Маргарита Павловна с другой. Так мы и сидели, слушали стук колес и смотрели за проплывающие за окном пейзажи.

Эпилог

— С этим получилось, ты молодец! — В этот раз я старался, ох крепкий же орешек попался. — Хорошо, не расслабляйся, делаем так и дальше. — Ага, кто следующий? — Видишь, девчоночка кидает камни в собаку? — Девчонка? Думаешь, выдержит? — Главное правильно подвести, забираем обоих. — Хорошо! Итак — начали.