Чудо - из чудес - Санин Евгений

            У Стаса все равно ничего бы не получилось с рассказом.

            До прежней квартиры они ехали в шумном метро, где и без того сложно было слышать друг друга.

            Стас снял с папиного стола довольно-таки тяжелое, объемное стекло.

            Завернул его в старую скатерть.

            Обвязал бельевыми веревками.

            Взял в обе руки, отказавшись от помощи Лены, которой осталось лишь подхватить мужа под локоть.

            И дорога с пересадками стала для него такой, что ему было не до Ахилла с Иридой…

            Из-за этого, как сказал им один водитель, крупногабаритного стекла — в автобусах и троллейбусах они стояли на задних площадках.

            Лена, как ни уговаривал ее Стас посидеть, отдохнуть на свободном месте, стойко делила с ним все трудности пути.

            Она, хмурясь, видела, что и здесь люди, за редким исключением, читают пустые книги-боевики и бульварные романы, беззастенчиво рассматривают яркие непристойные журналы; невольно слышала разговоры очередных соседей, исполненные осуждения всего и всех, хвастовства, хамства, открытой пошлости о своих и чужих изменах; смотрела в окно на магазины, огромные серые здания и то и дело с ужасом шептала Стасу:

            — Господи, да что же делается в мире! Чем они живут? А это, ты только погляди — магазин «Мир страстей»… «Эгоист»… «Обжорка»… Все словно нарочно наперекор всему тому, что говорится в Евангелии, да что там наперекор — просто как вызов заповедям Христовым! А эти дома–монстры? На Руси никогда не строили зданий выше храма. Наши предки хорошо понимали, что иначе это будет — Вавилонская башня! А тут, прости, — весь город напоминает такую башню…

            Когда же она увидела чудовищно огромный, едва ли не стометровый в высоту, памятник Петру Первому на корабле, показавшийся уродливым великаном, то ей просто стало не по себе.

            — Стасик, так же нельзя! — уже с болью в голосе простонала она. — Такое ощущение, что это не я, а люди, живущие тут, плохо видят. Точнее, не видят уже ничего! Ты прости… но я не могу больше видеть всего этого. Очевидно, нужно какое-то время, чтобы привыкнуть к такому. Если это, конечно, возможно!

            И с этими словами она сняла очки…

3

— Что ты задумала? — насторожился Стас.

            — Вы с ума сошли! — всплеснула руками мама, увидев знакомую ей до каждого пятнышка скатерть, и когда Стас развернул ее — не менее известное стекло. — Зачем вам это старье?!

            — А это вам! — вместо ответа протянула ей изрядно помятый букет Лена.

            — Спасибо, — принимая подарок, благодарно кивнула мама и, не удержавшись, уточнила: — Небось, тебе Стасик купил! А ты, добрая душа, исправляешь его обычное невнимание к матери?

            — Нет! Стасик купил два букета. Но первый мы решили подарить Пресвятой Богородице в Иверской часовне! — возразила Лена и — почувствовала, как Стас благодарно сжал ее локоть.

            — Ну хорошо, допустим, — согласилась мама. — Но все же — зачем вам это стекло?!

            Не слушая ее, Стас прошел в комнату, приложил стекло к столу и с огорчением подытожил словами из еще черно-белого, но одного из самых любимых своих кинофильмов, про Александра Невского:

            — Да… коротка кольчужка!

            Маме так хотелось, чтобы ее сын стал писателем, что она даже стол для него заказала намного больше отцовского — профессорского.

            — Ничего страшного! Нам ведь главное — середина стола! — успокоила Стаса Лена и объяснила свекрови: — Это нужно для того, чтобы Стасик как можно быстрее начал писать свой роман!

            — Да? — усомнилась та. — Но при чем тут стекло?

            — А вот увидите!

            — Когда? — проворчала мама. — Стасику надо к олимпиаде готовиться, а вы только зря время теряете!

            Но голос ее смягчился.

            Все-таки писательское будущее сына было для нее гораздо важней очередной олимпиады.

            На голове мамы было полотенце.

            И Лена, снова надев очки, с самой искренней заботой посочувствовала свекрови:

            — Что, опять давление?

            — Да нет, — отмахнулась та. — Просто Горбуша кричала, я на всякий случай приняла все меры профилактики, а перепада все нет и нет.

            — Так, может, это она нас звала? — предположила Лена, подошла к клетке и сообщила: — Ну, конечно! Опрокинула миску с водой, а пить хочет. «Икар» Икар!» — передразнила она Горбушу . — Вот тебе и икра! Погоди, сейчас налью!

            — Икар-р-р! — напившись, принялась клянчить Горбуша.

            — Ну, икру я вам сегодня не обещаю. Как говорится, не все коту масленица, — предупредила мама. — Но настоящий борщ и пюре с котлетами сейчас разогрею!

            Сразу же после обеда Стас с Леной удалились в свою комнату, и тут Лена погрозила ему пальцем:

            — В следующий раз, пожалуйста, давай будем покупать цветы и твоей маме! Причем, в первую очередь — ей! — попросила она. — Нехорошо как-то получилось. Вроде правду сказала, про два букета. А с другой стороны — все равно ложь! То есть, грех. Просто ее не хотелось расстраивать… Она вон как тебя любит, а ты ей, как я поняла, совсем внимания не уделяешь!

            После этого, словно проделав необходимую работу, она с облегчением выдохнула, улыбнулась и, наконец, раскрыла секрет, зачем ей так нужно было это стекло.

            — Стасик, у тебя белая бумага раза в два-три больше обычного формата есть? — спросила она.

            — У меня нет, но у папы, думаю, найдется, — ответил Стас, сходил в кабинет отца и принес лист ватмана.

            — Хватит?

            — Более чем! — обрадовалась Лена. — Теперь давай краски, фломастеры или, в крайнем случае, цветные гелевые авторучки.

            Недоумевая, Стас достал из бокового ящика стола набор авторучек и пару фломастерных выделителей текста.

            — Отлично! — похвалила Лена и, нарисовав синим цветом крупный неровный овал, принялась старательно заштриховывать его. — Это у нас будет Черное море, или как его называли в античности — Эвксинский Понт!

            — Что ты задумала? — насторожился Стас.

            И услышал в ответ загадочное:

            — Сейчас все поймешь! А пока загони Горбушу в клетку и доставай все свои монеты!

            Стас не без труда подманил куском котлеты мало того, что сытую, так еще и сразу насторожившуюся ворону, наконец, поймал и посадил в ее жилище, тщательно закрыв дверцу на защелку.

            Вернувшись к столу, он увидел, что Лена успела уже нарисовать и побережье, покрыв его точками городов с надписями.

            — Понтийское царство, Фракия, Синопа, Амис, Гераклея, Истрия, Аполлония, Пантикапей, Херсонес, Византий…. — прочитал он.

            — Что стоишь? — продолжая красиво писать названия городов и царств, спросила она. — Давай выкладывай на них свои монеты!

            — Зачем?

            — Для наглядности!

            Стас открыл свой и подаренный Ником ларцы.

            Вопросительно взглянул на жену.

            Мол, с чего начинать?

            И тогда та сама перебрала планшеты и, выбрав небольшую медную монету с изображением бородатого Зевса на одной стороне и орлом, восседающим на молниях на другой, положила ее на слово «Синопа».

            — Как! — изумился Стас, прекрасно помня, что на этой монете из-за дефекта при чеканке практически не читается название города. — Ты и… в античной нумизматитке разбираешься?

            — Да уж пришлось ее изучить, коль она была так интересна будущему, а теперь нынешнему мужу! Походила в интернете по монетным магазинам, каталогам и аукционам! — усмехнулась Лена.

            Таким же образом она безошибочно нашла монеты Пантикапея и Херсонеса и заторопила Стаса:

            — Ну что ты на меня так смотришь? Как будто впервые видишь… Помогай!

            Стас, ошеломленно качая головой, взял из своего планшета слегка побитый и потертый медный асс Нерона и положил его там, где Лена только что написала слово «Рим».

            — А почему не динарий? Он же красивей! — окрыленная восхищением мужа, уже с превосходством кивнула Лена на великолепно сохранившуюся серебряную монетку с характерным круглолицым профилем Нерона.

            Она лежала в планшете, принадлежавшем когда-то министру Соколову.

            И значит, ее несомненно держал в своих руках, собирая для него коллекцию, отец Тихон.

            — Потому что, в отличие, от динария, этот асс наверняка ходил, причем долгое время в Риме!

            — На нем что, написано? — с вызовом осведомилась Лена.

            Стас невозмутимо пожал плечами: