22 смерти, 63 версии - Лев Лурье

В 11 утра 1 марта охрана начинает нервничать. Обычно хозяин к этому времени уже на ногах. В это же утро в доме был погашен свет, и вмонтированные датчики не фиксировали никакого движения. Прикрепленные в этот день к Сталину охранники Старостин и Лозгачев проявляют беспокойство, но в покои зайти не решаются.

Между тем, около шести вечера, по словам охранников, в большой столовой вспыхивает свет. Они решают, что Сталин поднялся и скоро их вызовет. Но вызова не происходит. Начальник охраны Иван Хрусталев отсутствует. Лозгачев и Старостин парализованы страхом и прямым указанием «не беспокоить».

В пол-одиннадцатого вечера Петр Лозгачев входит-таки к Сталину и видит его лежащим на полу возле письменного стола. Рядом газета «Правда». На столе початая бутылка боржоми и стакан. Сталин парализован. Его бездвижное тело переносят на диван в большой зал. Сколько часов Сталин лежал на полу без помощи – непонятно.

Обнаружив Сталина, охрана немедленно сообщает о случившемся председателю МГБ Игнатьеву, а также Берии и Маленкову. Примерно через 30 минут в 11 вечера перезвонил Берия и сказал Лозгачеву: «О болезни товарища Сталина никому не говорить и не звонить».

В 3 часа ночи 2 марта на даче появляются Берия с Маленковым. Берия, посмотрев на Сталина, сказал: «Лозгачев, что ты панику наводишь! Видишь, товарищ Сталин крепко спит. Его не тревожь и нас не беспокой»! О состоянии Сталина Берия и Маленков сообщают Хрущеву и Булганину. В 8.30 на дачу прибыл Хрущев. И только в 9 утра 3 марта прибыли врачи.

Только 4 марта о болезни Сталина узнали страна и мир. Правительственное сообщение о его болезни прозвучало по радио и было опубликовано в газетах: «В ночь на 2 марта у товарища Сталина, когда он находился в Москве и в своей квартире, произошло кровоизлияние в мозг, захватившее важные для жизни области мозга. Товарищ Сталин потерял сознание. Развился паралич правой руки и ноги. Наступила потеря речи. Появились тяжелые нарушения деятельности сердца и дыхания».

Мы видим в этом сообщении две очевидных попытки фальсификации произошедших событий. Место происшествия: Кремль вместо дачи. И пропажа из истории болезни и биографии Сталина целого дня 1 марта. Это ложь, на которую пошли политики и врачи, свидетельствует о понимании, что день бездействия выглядит убийственным. А это значит, что и другим «официальным» сообщениям доверять нельзя.

Итак, диагноз – инсульт или «мозговой» удар – острое нарушение мозгового кровообращения с дефектом мозговых функций. Происходит разрыв стенки поврежденной артерии. Провоцирующим фактором является повышение артериального давления. Клетки гибнут от недостатка кислорода, а разлившаяся кровь сдавливает соседние ткани, мешая их нормальной деятельности. Частота возникновения мозгового инсульта с возрастом увеличивается. Наиболее высока она в возрасте между 50 и 70 годами. Так, в возрасте 50–59 лет этот показатель равняется 7,4, а в возрасте 60–69 лет 20,0 на 100 населения. В 50-е годы, по статистике, более двух третей геморрагических инсультов заканчивались летальным исходом.

Между тем, из того что нам известно, Сталин для своего возраста был относительно здоров. Он регулярно сдавал анализы, проходил обследование, которое не показывало серьезных деструктивных изменений. Выписка из документа 1947 г.: «Диагноз: основной – гипертония в начальной стадии; сопутствующий – хронический суставной ревматизм». За год до смерти: «Пульс 70, полный, правильный. Кровяное давление 140/80».

Впрочем, есть и другие свидетели, утверждающие: в последние месяцы здоровье Иосифа Виссарионовича серьезно испортилось. 21 декабря 1952 г. Сталину исполнилось 73. Дочь Светлана вспоминала: «он плохо выглядел в тот день. По-видимому, он чувствовал признаки болезни, может быть гипертонии… Очевидно, он ощущал повышенное давление, но врачей не было. Виноградов был арестован, а больше он никому не доверял и никого не подпускал к себе близко. Он принимал какие-то пилюли, капал в стакан с водой несколько капель йода, – откуда-то брал он сам эти фельдшерские средства; но он сам же делал недопустимое: через два месяца, за сутки до удара, он был в бане (построенной у него на даче в отдельном домике) и парился там, по своей старой сибирской привычке. Ни один врач не разрешил бы этого, но врачей не было».

Владимира Никитича Виноградова, лечащего врача Сталина, во время последней болезни своего пациента пытали, как агента иностранных разведок, на предмет организованных им покушений на руководителей СССР.

О том, что Сталин болел в последние месяцы жизни, вспоминает и Серго Берия: «В январе 53-го на вечере памяти Ленина в Большом театре Сталин отсутствовал – это был исключительный случай. Мой отец сказал, что Сталин болен… Мать сказала, что у него началось учащенное сердцебиение в тот момент, когда он садился в машину. Я увидел Сталина спустя несколько дней. Его привычная подвижность была утрачена».

А вот Павел Судоплатов: «Я увидел уставшего старика. Сталин очень изменился. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами были длиннее».

Из-за болезни Сталин отчасти поменял режим, в частности, отказался от курения и пил только слабоалкогольное молодое грузинское вино.

Мог ли при том немногом, что мы знаем о здоровье Сталина, случиться внезапный удар, инсульт? Теоретически мог. Но главное – больной в течение почти двух суток оказался без всякого врачебного ухода, и сутки пролежал на полу, значительно осложняло дальнейшее лечение болезни. Он мог простудиться, могла начаться пневмония. Главное другое, человек умирал, и никто не обращал на это внимания. Зато, когда врачи приехали, их оказалось сразу десять.

Создается впечатление, что соратники по партии сознательно старались оставить все как есть. Дать Сталину умереть.

ВЕРСИЯ ВТОРАЯ: СОЗНАТЕЛЬНОЕ НЕОКАЗАНИЕ ПОМОЩИ

Профессор Александр Мясников вспоминал: «Поздно вечером 2 марта 1953 г. приехал сотрудник спецотдела Кремлевской больницы со словами, что его вызывают к «больному хозяину». Машина заехала на улицу Калинина, в нее сели невропатолог профессор Н. В. Коновалов и терапевт-нефролог профессор Е. М. Тареев, и оттуда помчалась на дачу Сталина в Кунцево. В молчании доехали до ворот дачи. Колючая проволока по обе стороны рва и забора, многочисленная офицерская охрана, собаки, процедура пропуска. Наконец, профессора в доме. В одной из комнат уже находились министр здравоохранения А. Ф. Третьяков, главный терапевт Минздрава профессор П. Е. Лукомский, невропатологи Р. А. Ткачев, И. Н. Иванов-Незнамов, терапевт Д. В. Филимонов.

Министр довел до сведения собравшихся, что в ночь на 2 марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});