Дорога без возврата - Ма Лернер

— Интересно, — глядя в ту сторону, сказал упомянутый пан. — Это вот бухнуло не меньше 82мм, а может и больше. Ничего такого мы про речников не знали. А ведь это прямая обязанность нашего подразделения. Неприятно будет, если они на меня всерьез захотят обидеться. Ладно, — поворачиваясь ко мне, заявил он. — Что ты мне должен объяснить про разведчика?

В дом набилось почти сотня людей, все хотели быть рядом со своими, даже если приходилось лежать на головах. Дом, конечно, был не маленький, но на такое количество народа не рассчитан. Часть пришлось размещать в хозяйственных пристройках и утрамбовывать в подвал. Из всей этой толпы только девять были способны отстреливаться. И то, все молодые пацаны, оставленные Тадеушем, плюс Даша, которую я держал возле себя. Мы сидели и просто ждали неизвестно чего. Высовываться было глупо. Во всех концах города шла то прекращающаяся, то вновь разгорающаяся стрельба. Кто в кого палил из окон, разобраться было невозможно. Город напоминал слоенный пирог, где без всякой координации в соседних домах сидели враги.

Несколько раз мимо пробегали люди непонятной принадлежности, то ли бандиты, ищущие чем поживиться, то ли красно-белые, то ли законная власть. О чем они говорили и на каком языке, было не слышно даже мне, а выяснять — совершенно желания не было. Пусть бегут куда хотят.

Иногда меня окликал Рафик и интересовался делами. Мост они взяли без особых потерь. Охрана не ждала атаки из портового района. Речники пропустили в город разъяренную промполицию в количестве трехсот бойцов, у которой на вооружении оказалось три бельгийских "Скорпиона" с 76мм орудиями и парочка 120мм минометов. Любые баррикады они прошибали и расстреливали сопротивляющихся моментально. Красно-белых вообще в плен не брали. В самом начале пан Латковский занял молодецким ударом телефонную станцию. Летчик провел его по улицам без соприкосновения с противником. Когда телефоны заработали, выяснилось что на глазах у отказавшихся сдаться у городского арсенала красно-белые расстреляли несколько пленных. Тут уже их готовы были грызть даже зубами.

Потом французы сожгли оба танка гранатометами из засады и стороны засели в домах обстреливая друг друга. Только к полицейским присоединялось все больше местных, а неудавшиеся путчисты, попытавшиеся прорваться к реке, были встречены плотным огнем. Решающего перевеса не было ни у кого, но расчет был взять власть быстро. Теперь французы серьезно раздумывали выйти из непредсказуемой драки и начали переговоры. В обмен на пропуск они были согласны оставить оружие и неудачных союзников.

Хорошие новости я сразу доводил до общего сведения, и настроение в доме было на удивление веселым.

Уже под утро доблестная охрана, сторожившая въезд, сдуру обстреляла несколько машин с молниями на кузовах. Они моментально остановились и на землю посыпались, занимая оборону, несколько десятков французов. Вели они себя как опытные бойцы, зря не суетились и обоих малолеток срезали моментально.

В переулок въехал грузовик, в открытом кузове которого стояла зенитная 20мм пушка открывшая огонь по нашему дому. Закричали от испуга дети, и я под грохот вылетающих стекол и под летающими кусками кирпичной крошки торопливо забился в угол, вызывая Рафика. Через минуту раздался свист мины и она разорвалась метрах в трехстах от атакующих. Вторая легла ближе, точно накрыв соседний дом, так что из окон во все стороны полетели куски и его изрядно перекосило.

— Правильно, что сначала амнистию попросили, — азартно закричал Анджей, размазывая по лицу кровь от попавших осколков стекла. — С такой стрельбой они пол города развалят!

Все таки третьим выстрелом минометчики угодили метрах в пяти от грузовика и он медленно и печально опрокинулся на бок. Один из пулеметчиков вылетел прямо под борт и дико кричал придавленный.

— К окнам! — скомандовал я, открывая огонь по подбегающим французам. Рядом нестройно поддержали еще несколько стволов. Оставив двоих лежать, атакующие откатились. Один без сомнения мой. Тут прилетела очередная мина, упав точно между нами и французами, так что осколки забарабанили по стене дома и только чудом никого не зацепило. Французам похоже досталось, но тоже не слишком сильно. Я поспешно начал упрашивать прекратить огонь. "Как хочешь", — недовольно ответили с реки и замолчали.

Я лег у стены возле очень удачной дырки и, не высовывая винтовку наружу, посмотрел в оптический прицел. На таком расстоянии работать было одно удовольствие. Сначала снял перебегающего бойца, потом застрелил возящегося у грузовика. Они быстро поняли, что работает снайпер, и начали обстреливать дом, но засечь меня не могли, и я еще двоих положил при попытке установить пулемет. Видимо французы поняли, что так просто нас не достать и стали отходить. На прощанье я попал в ногу еще одному. Его подхватили товарищи и затащили за угол. Добивать раненого я не пытался. И чисто неприлично для воина стрелять в беспомощного, и пусть с ним боеспособные возятся, меньше в нашу сторону смотреть будут.

Со второго этажа радостно закричали:

— Они уходят.

В наступившей тишине хорошо было слышно, как завелись двигатели и одна за другой под прикрытием домов тронулись машины.

Все это заняло очень немного времени. Буквально десять минут и все кончилось. Результаты были крайне неприятные. Двое погибли сразу, еще один парень погиб во время обстрела, одному оторвало руку. Две женщины, находившиеся на втором этаже тоже погибли. Большинство изрядно побило обломками кирпичей, но тяжело раненых больше не было. Из еще вечером симпатичного особнячка наш дом превратился в мрачное здание с выбитыми окнами и множеством дырок в стенах. Про мебель вообще и говорить не стоит — сплошные обломки. Мы еще крайне удачно отделались. Если бы не минометы, уделали бы французы наше детское ополчение и закидали помещение гранатами.

Знания, доставшиеся мне от Вожака — хорошее дело, но такой практический наглядный пример очень убедительное дело. Война всегда страшная штука, однако, одно дело, когда ты врага в рукопашной валишь, тут имеет значение и умение, и физические данные, и просто готовность воевать за свое. Не важно земли, семью или идеи. И совсем другое, когда за полтора километра прилетает вот такая здоровая дура. Ни он тебя не видит, ни ты его. Это просто выполнение определенной работы и даже эмоций особых не вызывает. Очень неприятно, но чтобы противостоять подобным действиям, надо уметь делать то же самое. Мы пошли на контакт, а значит, просто вынуждены изменяться и не в лучшую сторону. Так что гораздо приятнее, если мы к ним придем и возьмем что хотим, не раскрываясь, чем они до нас доберутся и возьмут, что они пожелают.

Приказав внимательно наблюдать за окрестностями, я взял троих ребят и отправился осматривать место боя. Рефлексы в меня вбиты на совесть. Оставить трофейное оружие ржаветь — это надо умом тронуться.

От грузовика с 20мм толку не было никакого. Он крайне неудачно упал, искорежив ствол и механизмы наведения. В принципе, починить возможно, но требуется серьезная мастерская. Нет времени и нет места. Сама машина тоже превратилась в хлам, побитая осколками. Вдобавок, бак пробило и бензин вытек. Как взрыва не произошло, выше моего разумения.

От замоченных пулеметчиков получил в подарок бельгийский FN MINIMI под калибр 7.62. Заряжался он из металлической ленты на 200 патронов. Одна уже была вставлена, а вторая заботливо приготовлена для работы. На пятерых оставшихся в строю, не считая меня и Даши, огневая мощь была могуча, вот только бельгийский пулемет я держал в руках вообще в первый раз. Пришлось с умным видом сесть и начать изучать. Очень много оказалось дополнительных причиндалов — сменный ствол, крепления для оптического и ночного прицела при полном отсутствии таковых. Я даже перерыл по новой сумки пулеметчиков, в надежде найти еще чего интересного, но обломался. А еще я откуда-то помнил, что в подобный пулемет можно вставлять не только ленту, но и магазины от автоматов, но так и не обнаружил куда. Никаких особых проблем при разборке-сборке не появилось. Можно было и дальше воевать.

— Болгарский, — сказала вышеупомянутая Даша, — разглядывая калаш и кидая его назад в кучу.

— Э?

— Маркировка у него другая, — пояснила специалист по продаже оружия. — тут АВ вместо ОД на советских. А так, один хрен. Сделано по той же технологии из тех же материалов и по одному общему стандарту. Многие думают что советские или российские лучше, но в Америке как раз неплохо берут болгарский. Так говорят, — пояснила она. — У нас все идет.

— Мне почему-то кажется, что ты должна лежать на крыше и зорко смотреть по сторонам.

— Я и лежала, — усаживаясь напротив меня у стены, сообщила она. — Пока вы там шарились, честно несла охрану. Теперь меня подменили сразу вдвоем.