Новая история стран Европы и Северной Америки (1815-1918) - Ромуальд Чикалов

Монополистический капитализм в Германии отличали высокая степень концентрации банковского дела и тесная связь банков с промышленностью. К началу Первой мировой войны всего лишь 8 крупнейших банковских групп и банков господствовало на денежном и кредитном рынке. Процветание промышленных объединений во многих случаях зависело от банков, которые путем долгосрочного кредитования или отказа в кредитах активно влияли на их финансовое положение, а следовательно, и судьбу. Банки активно способствовали образованию картелей и синдикатов в промышленности, ибо не без оснований полагали, что излишне острая конкурентная борьба между ними наносит ущерб и самим банкам. Интеграция банковской системы и промышленности находила также выражение в перекрещивающемся директорате, когда обеспечивалось взаимное представительство банков в наблюдательных советах промышленных акционерных компаний и, наоборот, промышленников в руководящих органах банков. В 1913–1914 гг. банкам принадлежало 20 % мест в наблюдательных советах промышленных фирм. Банковско-промышленная олигархия играла ключевую роль в экономике страны.

Быстро рос экспорт германских капиталов. В 1914 г. вложения за границей достигли 35 млрд марок – треть английских и более половины французских. Крупнейшими должниками Германии были Австро-Венгрия, Россия, Турция, Румыния, страны [125]

Южной Америки. Значительно увеличился и объем внешней торговли. Не все страны защищали себя высокими таможенными пошлинами, чем широко пользовались промышленники Германии. Немецкие фирмы успешно конкурировали с английскими. В Великобританию на протяжении 1889–1898 гг. было ввезено германских товаров более чем на 6,9 млрд марок. Английские товары вытеснялись из многих европейских стран, государств Ближнего и Дальнего Востока, Центральной и Южной Америки. В 1900 г. экспорт германской химической промышленности в стоимостном выражении составил 17,7 млн ф. ст. против 9,9 млн в Англии. Чтобы завоевать внешние рынки, немецкие фирмы не останавливались перед демпинговой торговлей. В 1900 г. Рейнско-Вестфальский угольный синдикат для германских потребителей установил цену за тонну угля в 10,7 марки, а за границей – в 9,82 марки. Броня из никелевой стали продавалась в США по 1920 марок за тонну, а своему военно-морскому ведомству – по 2320 марок. Интеграция в мировое хозяйство принесла Германии высокие прибыли. В 1903 г. ее золотой запас исчислялся в 3,9 млрд марок, а спустя 4 года в 4,3 млрд, что почти на миллиард превосходило французский.

Подъем германской промышленности обеспечивал технический прогресс. В XIX в. его индикатором было производство паровых машин и паровозов, представлявшее в то время технологическую вершину. Германская индустрия достаточно быстро смогла овладеть этой отраслью машиностроения и нарастить выпуск паровозов. Только фирма одного из основателей немецкого паровозостроения Августа Борзига, начав производство паровозов в 1843 г., первую тысячу построила за 18 лет, вторую – за 10 и третью – всего за 5 лет. Что касается последней трети века, то более позднее начало индустриализации дало возможность использовать достижения технической революции («второй промышленной революции»), начавшейся в 70-е гг. XIX в. Для Германии особое значение имело внедрение открытого англичанином Сидни Томасом метода плавки руды с большим содержанием фосфора, что позволило использовать эльзас-лотарингские железорудные месторождения. Германские промышленные предприятия создавались на базе новейших по тому времени научных и инженерных разработок. Во многих германских университетах уже со второй половины XIX в. появляются в качестве структурных подразделений научно-исследовательские институты, ставшие одной из ведущих форм организации науки. В 1911 г. было создано Общество содействия развитию науки имени кайзера Вильгельма, объединившее к 1914 г. 37 институтов. Большинство из них наряду с фундаментальными проводили прикладные исследования в интересах различных отраслей промышленности. Научные исследования активно разворачивали сами фирмы. Пристальное внимание к организации научно-исследовательских и опытноконструкторских работ вывело на передовые рубежи техническую базу немецкой промышленности, которая оказалась в состоянии самостоятельно решать сложнейшие производственные задачи, а в необходимых случаях и воспринимать передовой технический опыт других стран.

Государственно-монополистический сектор экономики

В Германии сложилась значительная государственная собственность. В ведении империи находились почта и связь.

Государству принадлежали 93 % железных дорог широкой колеи. Доля имперских государственных доходов, слагавшихся из предпринимательской прибыли и доходов от имуществ, в 80 – 90-х гг. достигала 30–31 %, а в 1913 г. – 21 %. Крупнейшими собственниками являлись государства Германской империи. Прусская государственная казна обладала обширными землями и лесными хозяйствами, многочисленными горнодобывающими предприятиями, дававшими наибольшее количество угля в Германии. В Пруссии доходы от промышленной деятельности в 1908–1913 гг. покрывали 37–40 % государственных расходов.

В связи с этим империя создала обширный аппарат управления экономикой и регулирования хозяйственных вопросов. На имперском уровне функционировало министерство внутренних дел в качестве центрального органа по хозяйственным вопросам. В Пруссии действовало министерство торговли и ремесел. Экономическими вопросами занимались также министерство общественных работ, руководившее строительством каналов и железных дорог; министерство сельского хозяйства, государственных земель и лесных хозяйств; министерство финансов. Центральные органы союзных государств опирались также на широкую сеть торговых и сельскохозяйственных палат, советов железных дорог, которые являлись наполовину представительствами промышленников и наполовину – государственными учреждениями. Другими словами, Германское государство играло значительную роль в создании общенацио-наявного экономического пространства. Как носитель властных полномочий оно устанавливало правовые нормы в социально-экономической сфере. Как выразитель общих интересов – приняло на себя представительство во внешнеторговой деятельности, что выражалось в определении таможенно-тарифной политики и заключении внешнеторговых соглашений. Как предприниматель государство регулировало статус своих предприятий в общеэкономической системе и их отношения с монополиями.

Переход к «мировой политике»

Эпицентром внешней политики Бисмарка был Европейский континент, в связи с чем саму ее характеризовали как «континентальную». Бисмарк не придавал большого значения колониям, рассматривая их лишь в качестве объектов сделок с другими странами, прежде всего Англией. Тем не менее уже в 80-х гг. колониальная экспансия привела к установлению протектората над Того, Камеруном, так называемой Германской Восточной Африкой, овладению северо-восточным районом Новой Гвинеи, частью Соломоновых островов, Маршалловыми островами, проникновению на Самоа.

В 90-х гг. внешнеполитическая деятельность империи целенаправленно распространялась на другие континенты, приобрела черты мировой. Впервые заявление о том, что Германия рассматривает себя «мировой державой» Вильгельм II сделал 18 января 1896 г. в речи по случаю 25-летия основания империи, хотя сама эта концепция сложилась, разумеется, раньше. Новый подход к задачам внешней политики империи встретил полное понимание и одобрение в юнкерско-буржуазных кругах. В 1897 г. Б. фон Бюлое, тогда еще статс-секретарь по иностранным делам, а впоследствии канцлер, следующими словами сформулировал программу превращения страны в мировую державу: «Германию с самого начала не следует исключать из соревнования за господство над другими странами, обладающими богатыми перспективами. Те времена, когда немец одному из своих соседей уступал землю, другому – море, а себе оставлял небо, где царствует чистая теория, – эти времена прошли… Одним словом: мы не хотим никого отодвигать в тень, но и себе требуем места под солнцем»[126].

Такой призыв к мировому господству соответствовал сложившимся представлениям юнкеров и буржуазии, офицеров и чиновничества, всех империалистически настроенных слоев о несоответствии экономического и военного потенциала, самих тевтонских традиций тому месту, которое Германия занимала в мире. На общественное мнение не мог не влиять тот факт, что немецкая диаспора распространилась по всему земному шару. В течение XIX в. около 5 млн немцев покинули Европу и расселились по всем континентам. С учетом предшествовавшей эмиграции и ее потомков в конце XIX в. только в США, Канаде, Центральной и Южной Америке насчитывалось около 11 млн немцев. Многочисленной была немецкая эмиграция в Африку, Азию и Океанию, европейские страны. При этом следует учесть, что немцы в новых местах обитания (за исключением США, где быстро шел процесс ассимиляции) сохраняли свои этнические особенности и стремление к консолидации в национальные общины. Последние рассматривались в Германии как плацдарм для расширения влияния в соответствующих регионах, как форпост «Великой Германии». Идея этнической общности немцев Германии и немецкоязычных анклавов вела к стремлению их укрепить, что в конечном счете способствовало планам установления германской мировой гегемонии.