Утраченные иллюзии - Оноре Бальзак

- Камюзо пришел! Он знает, сударь, что вы здесь! - вскричала она.

Люсьен встал и, по врожденному великодушию, решил пойти на все, лишь бы не повредить Корали. Береника откинула занавес. Люсьен очутился в прелестной уборной; Береника и ее госпожа с удивительной быстротой перенесли туда его одежду. Негоциант уже входил в комнату, как вдруг взгляд Корали упал на сапоги поэта. Береника тайком почистила их и поставила посушить у камина. Служанка и госпожа забыли про эти уличающие сапоги. Береника ушла, обменявшись с хозяйкой тревожным взглядом. Корали опустилась на козетку, пригласив Камюзо сесть в кресло напротив нее. Добряк, обожавший Корали, глядел на сапоги, не смея глаз поднять на свою любовницу.

"Должен ли я рассердиться из-за этой пары сапог и бросить Корали? Это значит рассориться попусту. Сапоги есть везде. Конечно, было бы лучше, если бы эти сапоги красовались на выставке у сапожника или разгуливали по бульварам, надетые на мужские ноги. Однако, очутившись здесь, они и при отсутствии ног отнюдь не свидетельствуют о верности. Правда, мне пятьдесят лет, я должен быть слеп, как сама любовь".

Малодушный монолог был неизвинителен. Пара сапог не походила на нынешние полусапожки, которые человек рассеянный мог бы и не заметить: сапоги были во вкусе того времени, высокие сапоги с кисточками, весьма элегантные, из тех, чей блеск особенно ослепителен на фоне светлых панталон и в которых предметы отражаются, как в зеркале. Итак, сапоги кололи глаза почтенному торговцу шелками, и, скажем прямо, они кололи ему и сердце.

- Что с вами? -спросила его Корали.

- Ничего,- отвечал он.

- Позвоните,- сказала Корали, издеваясь над малодушием Камюзо,Береника,- сказала она нормандке, когда та вошла,- дайте мне крючки, я еще раз примерю эти проклятые сапоги. Не забудьте принести их вечером ко мне в уборную.

- Как!.. Это ваши сапоги?..- сказал Камюзо, вздохнув с облегчением.

- А что же вы думали?-спросила она высокомерно.- Грубое животное, уж не вообразили ли вы?.. Ах! Он, конечно, вообразил, что...- сказала она Беренике.- Какова потеха! В новой пьесе у меня мужская роль, а я никогда не носила мужского костюма. Театральный сапожник принес сапоги, чтобы я приучилась ходить в них, покамест сошьют новые, по ноге; я уже пыталась их примерить, но я так с ними измучилась! А все же надо еще раз попробовать.

- Не надевайте, если вам в них не по себе,- сказал Камюзо, которому было не по себе от этих сапог.

- Мадемуазель,- сказала Береника,- бросьте вы их, ради чего вам мучить себя? Она сейчас только что плакала из-за них, сударь! Будь я мужчиной, у меня никогда бы любимая женщина не плакала. Я бы ей заказала сапожки из тончайшего сафьяна. Дирекция у нас такая скаредная! Вы сами должны, сударь, заказать...

- Да, да,- сказал негоциант.- Когда вы встали? - спросил он Корали.

- Только что. Я воротилась в шесть часов, искала вас повсюду, из-за вас держала карету целых семь часов. Вот ваша заботливость! Позабыть обо мне ради бутылок! Я должна себя поберечь; покуда "Алькальд" делает сборы, у меня все вечера будут заняты. Я не желаю, чтобы статья молодого человека оказалась вздором.

- Мальчик красив,- сказал Камюзо.

- Неужели? Я не люблю таких мужчин, они слишком похожи на женщин; и притом они не умеют любить; не то, что вы, старые дурачины, торгаши! Ведь вы умираете от скуки.

- Сударь, вы откушаете вместе с мадемуазель? - спросила Береника.

- Нет, у меня скверно во рту.

- Вчера вы порядком были навеселе. Ах, папаша Камюзо! Во-первых, я не люблю, когда пьют...

- Ты должна сделать подарок этому молодому журналисту,- сказал негоциант.

- Право! Я предпочитаю дарить, нежели делать то, что делает Флорина. Фи! Несносный человек, подите прочь или преподнесите карету, чтобы мне даром не терять времени.

- Вы завтра же получите карету и поедете в ней на обед с директором в "Роше де Канкаль". В воскресенье новой пьесы давать не будут.

- Пойдемте, мне надо пообедать,- сказала Корали, уводя Камюзо.

Часом позже Люсьена освободила Береника, подруга детства Корали, женщина столь же ловкая и сообразительная, сколь и дородная.

- Подождите здесь. Корали вернется одна. Она и вовсе спровадит Камюзо, если он вам станет досаждать,- сказала Береника Люсьену.- Но вы радость ее сердца, вы сущий ангел, и вы не пожелаете ее разорить. Она мне сказала, что решила все бросить, уйти из этого рая и жить с вами в мансарде. Ах, ревнивцы и завистники уже сказали ей, что у вас нет ни гроша, что вы живете в Латинском квартале! Я, видите ли, вас не брошу, я буду вести ваше хозяйство. Но я хочу утешить бедную девочку. Не правда ли, сударь, вы слишком умны, чтобы натворить глупостей? Ах, вы скоро поймете: с этим толстяком она настоящий труп, а вы для нее - нежно любимый возлюбленный, божество, ради вас она душу отдаст. Если бы вы знали, как мила моя Корали, когда я с ней репетирую ее роли! Сколько в ней детской прелести! Она заслуживает, чтобы бог послал ей одного из своих ангелов: ведь она разочарована в жизни. Она была несчастна в детстве, мать ее била, а потом продала! Да, сударь, родная мать продала собственное дитя! Будь у меня дочь, я ухаживала бы за ней, как за моей Корали, я считаю ее своим ребенком. И вот впервые настало для нее хорошее время, в первый раз ей так хлопали. Вы что-то там написали, так вот на второе представление наняли славную клаку. Покуда вы спали, приходил Бролар условиться с Корали.

- Кто такой Бролар?-спросил Люсьен; ему показалось, что он уже слышал это имя.

- Начальник клакеров, он советовался с Корали, в каких местах роли ее вызывать. Флорина хоть и выдает себя за подругу Корали, однако может сыграть какую-нибудь скверную шутку и приписать успех всецело себе. На Бульварах только и говорят, что о вашей статье. Ну, что за постель, просто княжеская!..- сказал она, оправляя кружевное покрывало.

Она зажгла свечи. При зажженных свечах ошеломленный Люсьен и впрямь поверил, что он в чертоге из волшебных сказок "Сокровищницы фей". Для убранства спальни, для занавесей Камюзо выбрал драгоценнейшие ткани "Золотого кокона". Поэт ступал по королевскому ковру. Палисандровое дерево отражало трепещущий свет, преломлявшийся в резьбе украшений. Камин из белого мрамора блистал безделушками баснословной ценности. На полу, подле постели, лежал коврик из лебяжьего пуха, отороченный куницей. Черные бархатные туфельки, подбитые алым шелком, сулили радости поэту "Маргариток". Прелестная лампа спускалась с потолка, обтянутого шелком. Повсюду, в дивных жардиньерках, Виднелись изысканные цветы: нежный белый вереск, благоуханные камелии. Все здесь являло воплощенный образ невинности. Как можно было вообразить здесь актрису и театральные нравы? Береника заметила смятение Люсьена.

- Не правда ли, мило?-сказала она вкрадчивым голосом.- Не лучше ли любить здесь, нежели на чердаке? Не потворствуйте ее безрассудству,добавила она, подкатывая к Люсьену великолепный столик, уставленный яствами, которые припрятаны были от обеда хозяйки, чтобы повариха не догадалась о присутствии любовника.

Люсьен отлично пообедал; обед был подан Береникой на чеканном серебре, на расписном фарфоре-по луидору за тарелку. Роскошь обстановки взволновала его душу, подобно тому как уличная девка волнует школьника обнаженными прелестями и ногами в белых чулках, обтягивающих икры.

- Вот счастливец Камюзо! - вскричал он.

- Счастливец? - повторила Береника.- Да он отдал бы все свое богатство, чтобы быть на вашем месте и променять седые волосы на ваши золотые кудри.

Угостив Люсьена чудеснейшим вином, которое Бордо приберегает для богатых англичан, она предложила ему снова прилечь и вздремнуть в ожидании Корали; Люсьену, и верно, хотелось понежиться в этой восхитительной постели. Береника прочла это желание в глазах поэта и порадовалась за свою госпожу. Было десять с половиной часов, когда Люсьен проснулся, почувствовав любящий взгляд Корали. Она была в умопомрачительном ночном наряде. Люсьен выспался, Люсьен был пьян лишь любовью. Береника ушла, спросив: 

- В котором часу вас завтра будить?

- В одиннадцать; завтрак подать в постель. До двух часов я никого не принимаю.

В два часа следующего дня актриса и ее возлюбленный были одеты и вели себя так чопорно, точно поэт приехал с визитом к особе, которой он покровительствует. Корали выкупала, причесала, приукрасила, приодела Люсьена; она приказала купить для него дюжину щегольских сорочек, дюжину галстуков, дюжину носовых платков у Кольо, двенадцать пар перчаток в кедровой шкатулке. Услышав стук экипажа около подъезда, она и Люсьен бросились к окну. Они увидели Камюзо, выходившего из роскошной двухместной кареты.

- Я не думала,- сказала Корали,- что можно так возненавидеть человека и всю эту мишуру...

- Я слишком беден, я не смею обречь вас на разорение,- сказал Люсьен, пробираясь таким путем через Кавдинское ущелье.