Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного - Робер Мантран

Пристрастие к табаку распространяется в Турции к концу XVI века, при султане Мехмете III, и очень скоро все — как мужчины, так и женщины — принимаются курить трубку (чубук): «Оба пола курят, обычно каждый сам по себе, с юности. Их табак, особенно во дворце, более приятен, чем тот, который в Европу ввозится из Вест-Индии: женщины добавляют в него мастику от мастичного дерева, а также частицы древовидного алоэ — для благоухания»{465}. Приведем еще замечание по этому предмету Пьетро делла Валле: «Они взяли за обычай курить табак чуть ли не каждый час в дружеской компании в качестве развлечения… Развалясь в живописных позах, они курят одну трубку за другой, причем выпускают дым даже из носа, что мне представляется отвратительным, а им — верхом искусства»{466}. Этот табак доставляется в Стамбул с Балкан, в особенности из области Салоники, из Малой Азии и Сирии, где он возделывается в области Латакия. Табак вначале не встретил в Турции единодушного признания: некоторые противники курения возлагали на курильщиков ответственность за пожары, которые в Стамбуле не редкость. Султан Мурад IV даже воспользовался большим пожаром в квартале Джибали (1637) как предлогом для запрета и курения, и кафе одним указом; в некоторых мечетях читались проповеди против табака, но ничего из этого не вышло, и Мехмет IV снял с курения все запреты и ограничения и ввел государственную монополию на торговлю табаком, которая немало обогатила казну{467}.

Как упоминалось выше, кварталы в Стамбуле имеют достаточно четкое деление на жилые и деловые — именно в деловых кварталах сосредоточены ремесла и торговля. Выйдя из дома, стамбулец направляется пешком к месту работы, проходя улицами, застроенными деревянными домами и, как правило, немощеными. За исключением, впрочем, нескольких, признанных основными, — они-то не только замощены, но даже более или менее тщательно и более или менее регулярно убираются муниципальными работниками — калдырымаджилярами. Но исключение остается исключением, а правило правилом, так что на работу приходится идти большую часть пути, смотря по времени года, либо по пыли, либо по лужам и грязи, обходя груды мусора и перепрыгивая через ручейки помоев и нечистот. Улицы довольно безлюдны — лишь иногда можно встретить бродячего торговца овощами, фруктами или йогуртом или водоноса, причем встречу эту легко предугадать заранее: каждый из них оповещает обитателей о своем появлении и о своем товаре зычным криком. В фешенебельных районах города важные персоны (великие визири, к примеру) отправляются на работу верхом, даже если приходится проехать не более одного квартала. Чаще всего за сановным всадником следует свита, более или менее многочисленная — это уж зависит от его ранга.

В ремесленных и торговых кварталах в утренние часы, напротив, царит оживление, так как именно сюда вливаются людские потоки со всего города. Здесь можно встретить не только торговцев, ремесленников, рабочих, писцов — короче, всех тех, кто зарабатывает трудом на хлеб насущный, но и тех, кто приходит в эту часть города за продуктами и товарами, которые имеются только в специализированных магазинах или делаются на заказ в ремесленных мастерских. Здесь увидишь прежде всего караваны верблюдов, мулов, ослов, прибывшие в Стамбул из близких и отдаленных стран Востока и Восточной Европы. Все они разгружаются в хане кварталов Мехмет-паши, Базара, Эминёню; здесь поразишься видом грузчиков (хаммал), несущих на своих плечах и спинах неимоверные по величине тюки с палуб судов, приставших к берегу между Эминёню и Балат. Все центральные городские кварталы буквально бурлят от переполняющей их человеческой энергии: во всеобщем шуме сливаются грохот молотов котельников, жужжание ткацких станков, перестук плотников и столяров, звон из мастерских медников, крики и призывы торговцев, зазывающих к себе покупателей.

Красочности этой картине не занимать. Прежде всего это разноцветие одежд, так как сдержанность тонов отнюдь не в моде. Далее, это оформление лавок, которое к тому и предназначено, чтобы бросаться в глаза. Некоторые кварталы просто роскошествуют своей цветовой палитрой. Так, например, квартал красильщиков развешивает поперек своей главной улицы и выходящих на нее переулков окрашенные здесь ткани в качестве образцов работы. Когда по средам великий визирь отправляется в свой традиционный объезд торговых и ремесленных кварталов, они являют собой незабываемое для иностранного наблюдателя зрелище: визиря сопровождают не только сановники, ответственные за экономическую жизнь столицы (кади, мухтесиб и др.), но и янычары, а за ними огромная толпа — празднично разодетая, то есть в нарядах самых ярких цветов.

Если характер занятий стамбульца призывает его на северную сторону Золотого Рога, он садится в перем (барку), уплачивает за перевоз несколько аспер — и вот он уже в Галате или Касим-паше. Остановимся, однако, немного на переправе. Каждый пассажир вправе взять перем для одного себя или занять его вместе с попутчиком. Если он не очень торопится, а денег у него в обрез, то он предпочтет перему суденышко несколько большей вместимости — каик. Каик перевозит за один рейс до десятка пассажиров и должен быть полон для того, чтобы отчалить. Такой порядок называется долмуш (буквально: полный); его придерживаются ныне и некоторые шоферы такси, которые едут по определенным маршрутам. В известном смысле акватория Золотого Рога оживлена не менее, чем улицы Стамбула. По заливу взад и вперед снуют перемы, каики, однопарусные скоростные лодки; среди них, подобно великанам среди карликов, время от времени проходят в Галату и выходят из нее большие торговые суда, изредка появляются большие боевые галеры и другие военные корабли Османского флота, порт приписки которых — арсенал Касим-паши.

Итак, уличная жизнь живописна и разнообразна, особенно в таких районах, как Баязид, Большой Базар, Мехмет-паша, Эминёню, Галата и Касим-паша. Именно здесь в течение рабочего дня сосредоточивается в наибольшей степени экономическая деятельность. В самом деле, именно на этой относительно небольшой площади находится большая часть всех ремесленных мастерских и торговых лавок, что и порождает вечное движение ремесленников, торговцев, покупателей, зевак.

Рабочий день не имеет точных временных границ в том смысле, что нет определенного часа, когда бы он начинался и заканчивался. Иными словами, он длится столько, сколько светит солнце. Он начинается после утренней молитвы и заканчивается с молитвой вечерней, и, таким образом, рабочий день летом длиннее, чем зимой. И это прекрасно согласуется с тем, что в подавляющем большинстве мастерских и лавок отсутствует искусственное освещение. Ремесленники занимаются своим делом в условиях слабой оснащенности мастерских сложными и специализированными орудиями труда, но тем не менее они нередко достигают, по свидетельству иностранных путешественников, достойных результатов. Однако же все их достижения находятся в области так называемых «малых ремесел», то есть именно тех, где терпение и прилежание могут принести плоды. Зато продукция, вырабатываемая большими фабриками, как государственными, так и частными, слишком часто оказывается низкого качества и не может выдержать сравнения с импортируемыми европейскими товарами, — например с сукнами. В XVI веке опыт привлеченных к работе в Турции иноземных мастеров (евреев, грузин, персов, сирийцев, египтян) привел к совершенствованию ряда технологий в обработке тканей, железа, камня и пр. Однако в конце того же столетия процесс технологического развития останавливается, и в дальнейшем работа ремесленников продолжается лишь на этом однажды достигнутом уровне. Причина стагнации отчасти кроется в корпоративном устройстве ремесленного производства: корпорации не терпят конкуренции и стремятся ограничить ее любой ценой. Отчасти — в том обстоятельстве, что клиентура, обеднев, делается менее взыскательной. Сила традиций препятствует новшествам.

Следует признать также, что профессиональное образование турецкого ремесленника далеко не достаточно: ученик, конечно, видит, как работает подмастерье, как работает мастер, как работает, в частности, его отец. Он видит и из увиденного извлекает практические уроки. И все же турецкий работник в огромном большинстве случаев — «рабочий неквалифицированный» или, самое большее, «рабочий малоквалифицированный». Самое печальное в том, что он не способен сменить профессию или внести какое-либо новшество в избранную или, точнее, унаследованную им. И опять-таки традиция играет свою роль.

Долог ли короток рабочий день, он всегда делится обязательными перерывами — молитвами, полуденной и икинди, а также завтраком. Впрочем, завтрак, будучи весьма скромным, чтобы не сказать — скудным, занимает мало времени. Завтракают обычно либо на месте работы, либо в ближайшей к нему харчевне.