Я умею прыгать через лужи. Рассказы. Легенды - Алан Маршалл

— Лесопилку-то они обезопасят, — сказал Пэдди. — А вот как насчет моего дома?

— Мне все равно нужно упаковать вещи, — сказал Стив. — Так что заодно я уж и твоей Мэри помогу. А ты куда, Блю?

— Я хотел попросить Пэдди помочь мне в пансионе, — ответил тот. — Надо намочить одеяла. Нас вполне может накрыть пожар, когда мы будем удирать отсюда, а в кузове грузовика только и надежды при верховом пале, что на мокрые одеяла.

— Конечно, я помогу тебе, — сказал Пэдди и обернулся к Стиву: — Вынеси на веранду мое ружье, Стив. Оно лежит на гардеробе. И скажи Мэри, что я помогаю Блю с одеялами.

Пансион содержала приветливая дородная женщина, которая сама готовила еду своим постояльцам. Ей помогал ее муж, тихий хромой человечек, да две девушки обслуживали столовую.

Блю и Пэдди тепло относились к хозяйке пансиона.

— Не волнуйтесь, хозяюшка, — положив руку ей на плечо, сказал Пэдди. — Мы вас в беде не оставим. Покажите-ка нам, где у вас лежат одеяла, и можете жарить-парить ваш обед.

Она усмехнулась.

— С обедом-то у меня все в порядке. А вы смотрите, как бы вам самим не зажариться. Одеяла на кроватях. Идите и забирайте их, а мне некогда.

В полдень, когда они сложили на веранде стопку одеял, Пэдди сказал, что идет домой обедать. Блю отправился в свою комнату упаковывать чемодан.

Вскоре на веранду вышла девушка-официантка. Она несколько раз ударила железным прутом по висящему у стены лемеху дискового плуга. Гулкий звон раскатился по лесопилке, и рабочие заспешили к пансиону. Они входили в столовую и рассаживались на длинных лавках, стоящих возле двух столов.

— А вы с девушками когда уезжаете, хозяюшка? — спросил один из рабочих.

— После обеда и поедем, — ответила она. — Мы уже упаковываемся. Мистер Макартур обещал дать два грузовика. Так что вы ешьте поскорее, ладно?

Пока рабочие обедали, долина изменилась. Очертания холмов потонули в призрачной дымке. Лесопилку словно бы придавило к земле. Дым из трубы, подымаясь вверх, почти сразу же рассеивался в сероватом воздухе. Потянуло смолистым духом пылающих эвкалиптов. Дыма видно не было — он заполнял долину незаметно, исподволь. Но смутное ощущение тревоги становилось все острее. Тревогу нес с собой страшный запах — запах лесного пожара. Пообедав, рабочие молча столпились на веранде пансиона.

— Вот он, подползает, — сказал наконец Блю, — дышит, сволочуга.

— Да чего вы все вдруг замельтешили? — удивился молодой рабочий, который стоял, привалившись плечом к стене. — Кому он страшен, низовой пал, когда нету ветра? Ну, пусть он даже повернет к нам — выжгем защитную полосу, и все дела.

— А ты знаешь, — сказал Блю, — что пожар в двадцать шестом начался с низового пала? Если потянет ветерок, он в два счета раскочегарит верховой. Ты еще не видел, как это бывает. Ну так подожди, сынок, увидишь. В двадцать шестом Маккини-Петух сгорел рядом со мной на куче опилок, и я не смог ничего сделать, потому что сам чуть не сгорел.

— Я тогда работал у Уоррена, — сказал машинист, — и там на тридцать рабочих было только два убежища. Нас спаслось двадцать человек, а Старый Джо, кладовщик, ослеп.

— Я встречался с ним, — сказал Блю.

— Он по-настоящему любил лес, Старый Джо, — проговорил машинист.

— Вроде нашего Билла, только он был старик, — добавил Блю.

— Мы с ним виделись месяц назад, — сказал машинист, — и он мне и говорит: «Эх, — говорит, — Мак, потухла для меня лесная красота». Вот что он мне сказал.

— Я-то верхового пала никогда не видел, — признался молодой рабочий.

— Мало кто его видел да остался в живых, чтоб рассказывать, — сказал Блю.

— Покажи-ка ему свою спину, — предложил машинист. — Пусть наш храбрец Билл поглядит.

Блю стянул через голову фланелевую куртку и повернулся к рабочим спиной. Никто не проронил ни слова. Как верхний подсохший слой свежей краски на стене морщится и сползает вниз, если по нему провести пальцем, так его кожа, когда огонь ушел, сползала с живой, сочащейся сукровицей плоти. Теперь новая кожа, на которой не было пор, глянцевитая и розовая, покрывала туго натянутой пленкой жесткие, никогда не расходящиеся складки на его спине. Зарубцевавшиеся струпья стягивали по краям эту новую кожу. Под ней перекатывались не тронутые огнем мускулы.

— Я чувствовал — моя кожа съеживается и трескается, как эвкалиптовый лист на угольях, — рассказывал Блю, — и ведь меня даже не коснулось открытое пламя. Сам воздух был хуже огня.

— Господи! — воскликнул Билл. — Не хотелось бы мне попасть в такую передрягу.

— Если подымется северный ветер, — сказал Блю, — мы все в нее попадем, будь уверен.

К пансиону подошли Пэдди и Стив. Они несли одеяла.

— Мы посмотрим, что там с убежищем, Блю.

— Я тоже пойду.

Убежище располагалось на склоне холма, чуть ниже домов. Его когда-то вырыли открытым способом, перекрыли настилом из бревен и закидали землей, на которой теперь зеленела густая трава. Вход прикрывала насыпь, и протиснуться в землянку можно было только ползком: между настилом и гребнем насыпи оставалось пространство высотой около трех футов. Убежище было очень ненадежным. Макартур соорудил его по требованию рабочих, и оно вмещало всего двенадцать человек. Блю назвал его дымовой западней и сказал, что во время лесного пожара не задохнуться в нем можно только чудом.

Пэдди окунал одеяла в ведро с водой, а Стив подвешивал их к бревенчатому настилу, чтобы полностью заслонить вход в убежище. Снизу он укреплял их землей и камнями. Потом, чтобы одеяла как следует намокли, они еще раз окатили их водой.

— Нужно оставить несколько штук внутри, — сказал Стив. — Втащите три полных ведра в землянку, а я пойду поищу одеяла.

Когда он вернулся, они намочили принесенные одеяла и просунули их в убежище.

Блю тем временем набрасывал побольше земли на крышу.

— Чувствуете ветерок? — спросил он, спустившись. — По-моему, он заходит с севера. И дыму стало гораздо больше. Пойду скажу Макартуру, чтобы он отправлял женщин и детей прямо сейчас.

— Мы тоже сгорим, если тут останемся, — сказал Стив. — Где Макартур?

Они нашли его около лесопилки. Он снимал дерн, а рабочие откидывали срезанные лопатой пласты земли подальше от бревенчатых стен.

— Надо вывозить женщин и детей, — сказал Блю.

— Что ж. Можно. Если вам этого хочется. — Макартур явно не собирался спешить.

— И поскорей, — зло добавил Блю.

Макартур глянул на него и приставил лопату к стене.

— Можно, — повторил он. — Отправьте их прямо сейчас — на обоих грузовиках. Я-то уверен — в Тандалуке огонь задержат, но мы их все-таки отправим.

Они собрали всех женщин и детей, помогли им залезть в грузовики, а потом передали им чемоданы и одеяла. Пэдди сходил домой и принес ружье.

— Возьмите его с собой, — сказал он миссис О’Коннор, которая успокаивала своих детей.

Она молча взяла ружье. Ей ничего не надо было объяснять.

Несколько женщин не хотели разлучаться с мужьями.

— Я без тебя не поеду, Билл.

— Ох, да не дергай ты меня сейчас ради Христа! Я же тебе сказал, что скоро приеду. Наберись терпения.

— Вы все скоро встретитесь в Тандалуке, — уверял их Макартур. — Мы отвезем женщин с детьми и сразу же вернемся за мужчинами. Ты, что ли, поведешь «бедфорд», Пэдди?

— Нет, я подожду, когда вы вернетесь. Мне надо запереть дом и окатить стены водой. А ты, Стив?

— Я останусь и помогу тебе, — ответил Стив.

— Вторую машину поведет Чарли Эриксон, — сказал Блю. Он повернулся к Чарли. — Возвращайся как можно скорей. Гони вовсю. Помни, что мы тебя ждем.

Грузовики выехали на дорогу. Мужчины молча смотрели им вслед. Потом собрались в тесную группу и обменялись несколькими фразами. Настроение у всех было тревожное.

Подымался ветер.

Пожар двигался на юг, к Тандалуку, оставляя лесопилку Баррета в стороне, однако фронт пламени неудержимо расширялся. Горящий кусок коры упал на землю возле бревенчатой стенки, и трава моментально вспыхнула. Вскоре занялась и лесопилка. Все рабочие уехали отсюда примерно час назад. Бороться с огнем было некому. Через несколько минут от строений лесопилки осталась лишь дымная груда углей.

Пожар раскинулся на три мили в ширину. Он заливал огнем долины и карабкался по склонам холмов. Языки пламени, слизывая подлесок, как бы подтягивали за собой основную лавину огня. Когда огонь уходил вперед, густые заросли скраба, превращенные в путаницу светящихся древесных скелетов, темнели и рассыпались, устилая почерневшую землю светло-серой золой.

Раскаленный воздух устремлялся вверх, дымные тучи окутывали кроны деревьев, а под ними бесновалась прожорливая огненная зыбь. Гейзеры пылающего смолистого газа вздымались вверх и, рассыпаясь, прошивали черные клубы дыма мгновенно исчезающими красными прожилками.