ВОЛКИ БЕЛЫЕ(Сербский дневник русского добровольца 1993-1999) - Олег Валецкий

Подобная схема могла бы меняться в названиях и соотношениях, но суть должна остаться той же, и командование операцией шло бы с передовой в тыл, а основой организации были бы сплоченные боевые группы из людей, желающих воевать и знающих, за что воюют. Общая схема действий должна была выглядеть так: сначала — разведработа, затем посылались бы РДГ (разведывательно-диверсионные группы), по следу выходившие на базы противника. Затем ударные отряды скрытно бы выдвигались на исходные позиции либо, высаживаясь десантом с бронемашин или вертолетов, и разворачивались бы в боевые порядки и нападали бы на командные центры противника, с последующим нападением остальных войск по всему фронту. Достаточно важную роль играло бы использование минно-взрывных устройств, которые давали бы возможность эффективно перекрывать пути отступления противнику.

Конечно, ту записку в штабе офицеры прочитали, но естественно на этом дело и закончилось. Я же тогда уже думал, как написать еще одну такую записку о реорганизации разведслужбы. Уже тогда было видно, что служба безопасности нужна каждому подразделению, занимающемуся активно борьбой с партизанами. Таких подразделений в бригаде было не так уж много разведрота, военная полиция и отдельные временно создаваемые в ходе боевых действий интервентные взводы в составе отдельных, дивизионов и батальонов нашей бригады. Именно их и следовало привести в единообразный вид и подчинить службе военной безопасности. При этом лучше всего иметь единую хорошо развитую службу разведки и контрразведки, чем две наших разделенных службы, одна из которых — разведывательная, — неизвестно, чем вообще занималась, а от службы военной безопасности мы нужных сведений о конкретном противнике почти не получали, хотя почти все наши разведданные бралась наверх — уж не знаю, для какой отчетности.

Проблемой было и наличие двух служб безопасности на Космете — госбезопасности ДБ [Державна Безбедност — примеч. ред. ] и военной безопасности. Мы в своих действиях никакой информации от ДБ не получали, зато было много случаев массовых избиений шиптар разъяренными солдатами, в которых пострадали и те шиптары, что сотрудничали с ДБ. Куда разумнее было бы создать единую службу безопасности обладавшей бы сетью агентов в местной среде, взаимодействовавших с разведывательно-диверсионными группами, скрытно размещенными по лесам.

При организации противопартизанских операций подобная спецслужба, по моему мнению, была бы эффективнее громоздких воинских частей и она лучше всего бы могла командовать операциями. Потому она должна была бы или заменить штабы частей, либо сами эти штабы должны были быть подчинены ей.

Охваченную боевыми действиями территорию надо было разделить по округам, держа под контролем определенную область. Ту же Дреницу должны были бы или полностью держать силы МВД, либо же туда должны быть направлены 63 парашютная и 72 разведывательно-диверсионная бригады. Не знаю, зачем их было держать в районе Призрена, когда первым ударом НАТО эти бригады, не оснащенные толком бронетехникой и находящиеся практически в первом эшелоне были бы уничтожены, тогда как с Дреницы они могли быть направлены в самое тяжелое место на фронте, где сохранялась бы возможность просочиться в тыл наступавших сил НАТО.

К тому же аэродром Слатина был в двух десятках километров от Глоговца, а и на самой Дренице можно было устроить несколько вертолетных площадок, и уж не знаю, почему здесь вертолеты не использовались. Чтобы бороться с партизанами надо находится там, где они действуют, что может и просто для понимания, но только сложно для применения. Каковы не были недостатки войск размещенных по таким областям, но самые ответственные задачи по борьбе с УЧК несли как раз они. Та же 37 бригада была вынуждена выполнять то чем в югославских армии и полиции должны были заниматься «специальные формирования» (спецназ). Все же и эта бригада могла быть изменением в организации и тактики приспособлена к противопартизанской борьбе.

Послесловие

Мне тогда казалось, что главная цель как этой, так и любой другой войны заключалась в том, что сами люди должны были доказать, что они достойны победы.

Что касается боевого духа в югославской армии, то не хотелось, чтобы возникло ошибочное мнение о том, что, якобы, сербы — плохие солдаты. Вообще-то сербское общество охвачено войной с 1991 года, и о каком бы народе ни шла речь, но за такое время, раз люди еще готовы воевать, и нередко добровольно, то хорошие боевые кадры всегда появятся. К тому же сербы, как показывает история, не раз отличались на поле боя, в особенности, упорством и неприхотливостью. В конце концов, миротворцы разных стран, прошедшие Югославию, не доказали свое качественное превосходство над сербскими солдатами на поле боя, а истории о десятках положенных ими в одном бою «четниках» столь же достоверны, как и фильмы «про Рембо». На деле же, самое крупное столкновение миротворцев и сербов произошло в Сараево, где десять сербов взяли в плен двенадцать французских морских пехотинцев и легионеров, а потом, обороняясь против целой французской роты легионеров, убили и ранили больше десятка тех, при этом потеряв двоих убитыми и четверых пленными. На Космете войска НАТО появились лишь после начала отступления оттуда югославской армии и «блестящий подвиг», по словам американского генерала Уильяма Кларка, был обычным вводом войск, при поддержке отрядов УЧК шедших в их авангарде.

Я хотел бы избежать шовинизма в оценках любых солдат, и поэтому думается, что любая современная армия, а в том числе и российская, на месте югославской армии вела бы себя схожим образом. В любой армии успех — дело коллективное. И здесь на одном денежном интересе далеко «не выехать». В армии без идеи, объединяющей людей, каждый, в принципе, является одиночкой. Что касается югославской армии, то влияние на нее патриотической кампании, развернутой в прессе Югославии, было блеклым. Все эти призывы к борьбе с «новым мировым порядком» звучали отвлеченно, так как что мог сделать обычный боец? Стрелять по самолетам из автомата ведь было делом бессмысленным, а выискивать добровольно террористов УЧК — еще и неблагодарным. К тому же сами пропагандисты на Космет ехать не спешили, а солдаты, которые сюда попали, через пару недель начинали задумываться о житейских проблемах: зарплата была мала и выплачивалась она с опозданием; а между тем карточек, применявшихся в ходе Второй мировой войны в том же СССР, не существовало, и возникал вопрос — чем же кормить семьи? Под конец войны стали приходить счета к оплате, вопреки обещаниям о том, что те, кто воюет на Косово, от оплаты счетов будут освобождены. Хорошо оплачиваемой работы дома не было, ни до войны, за исключением разве что правящего чиновничьего класса и приближенных ему бизнесменов и бандитов.

Последним война, а в особенности разнообразные бизнес-проекты «Во благо Отечества» дали возможность кататься «как сыр в масле», а куда потом шли товары с продуктами питания, горючим, военной формой и оружием, — для иных из них было не столь важно. Не платила армия — заплатила бы УЧК или какие-нибудь «партнеры» этой УЧК.

Конечно, большинство людей верили, что, находясь здесь, защищают свое Отечество, но во всем том бардаке, что царил здесь, главной задачей они стали видеть честно отбыть положенное и возвратиться домой либо вообще пораньше отбыть отсюда.

По большому счету, официальная пропаганда и не могла здесь достичь успеха, по крайней мере, в Дренице, ибо газеты сюда не доходили, а телевизор могли смотреть лишь те, у кого был «агрегат». Если же и смотрели телевизор, то в основном, видеокассеты, найденные вместе с видеотехникой в албанских домах. Единственным источником информации было радио, но тут искали «западные голоса», дабы узнать о том, какой город и когда бомбили самолеты НАТО. В то время, когда шла война, по телевизору показывали какие-то песни и пляски, хотя где-то люди гибли, и как бы плохо война на Космете организована не была, как бы плохо она не велась, все-таки это была война. Здесь, по крайней мере, на Дренице, когда люди видели эти концерты по телевизору, то, как правило, телевизор выключали.

Конечно, все это было подано в более «сыром» виде. Возможно, имело немало недостатков, только мне и тогда было странна позиция многих военных профессионалов (и эта позиция присуща далеко не только сербам), согласно которой они ставили себя в позицию эдаких судей того, насколько то или иное предложение «профессионально»

А какого черта все эти профессионалы так лихо брали на себя ответственность в ситуации, когда на их же глазах гибло их же государство, бесплатно их обучившее, и, наконец, платившее им деньги не только за дисциплинированность, но и согласно воинскому уставу, за проявление инициативы! Вот чего-чего, а инициативы у нас явно не хватало, и поэтому «всех» и устроила картина «героической борьбы за сохранение Югославии», созданная после войны, так как все можно было списать на бесспорное преимущество в силе противника.