Дыхание бездны - Андрей Имранов

  - Готово, - сказал он напряженно сидящему Уварову. Тот выдохнул, открыл глаза и с облегчением вытер обильно выступивший пот с лица.

  - Ты волшебник, - сказал с уважением, - как ты это делаешь, а?

  - Я - шаман, - пожал плечами Тыгрынкээв. Поколебался - стоит ли говорить, что кэле с каждым разом всё больше и больше интересуются ими.

  - Нам надо уехать отсюда. Лучше в тундру, но можно и просто в лес, - раз, наверное, в тысячный, сказал он.

  - Нет, - раз, наверное, в тысячный, ответил Уваров. Встал, шагнул к двери, у выхода обернулся:

  - Через четыре часа?

  - Да, - кивнул Тыгрынкээв.

  - А если попозже на часик? В восемь у меня разговор намечается.

  - Час - много, - твердо сказал Тыгрынкээв, - болезнь до головы доберется опять. Мы же пробовали.

  - Хорошо, - сказал Уваров, - что-нибудь придумаю.

  И вышел за дверь. Тыгрынкээв устало откинулся на стуле, прикрыл глаза.

   От Эльгыгытгына они поехали в Анадырь, где и поселились. Тыгрынкээву в городе не понравилось сразу и категорически, но отец был непреклонен. 'Тебе надо научиться жить среди земных людей', - сказал он, и менять своего решения не собирался. Продал оленей, всё походное снаряжение и купил на вырученные деньги два комплекта европейской одежды, себе - похуже и сыну - поприличнее. Устроил Тыгрынкээва на рыбзавод разнорабочим, а сам пошел работать кочегаром в общежитие шахтерского поселка на другом берегу залива, там и жил.

   Тыгрынкээв изменение привычного уклада жизни принял, как очередное испытание - сжав зубы с твердым намерением выдержать его. Хотя с каждым днем ему всё больше казалось, что этот экзамен он уже провалил. Общего языка с 'коллегами' ему найти никак не удавалось - сказывалось полное отсутствие общих тем для разговора и, тщательно скрываемое, но всё же прорывающееся наружу, презрение Тыгрынкээва к 'бывшим людям'. Пили рабочие рыбзавода поголовно и непрерывно - других вариантов как-то занять себя город практически не предлагал. Непьющий Тыгрынкээв выглядел на их фоне белой вороной. Отметив эту редкую особенность, руководство сделало его бригадиром, но облегчения Тыгрынкээву это не принесло - рабочие продолжали относиться к нему с прохладцей, близкой к неприязни, а 'белые воротнички' всё так же считали его 'рабочим быдлом' и отношений не поддерживали. Неизвестно, как бы он выдержал, если бы не жена-волчица и иные миры, поджидающие его в небольшой комнатке на окраине.

  Три раза его комнатку пытались обчистить. Неизвестно, что именно чувствовали воры, но заканчивалось всё примерно одинаково. Первый вор, ничего не забрав, выпрыгнул в окно третьего этажа и все потери Тыгрынкээва исчерпались разбитым стеклом. Второго вора увезли санитары - когда его нашли, он, подвывая от ужаса, сидел в углу туалета на первом этаже и кусал всех, кто пытался к нему подойти. В третий раз воров было двое и тогда Тыгрынкээву пришлось в первый раз пообщаться с милицией - один из воров убил другого, сам получил пару ножевых ранений, истекая кровью, выполз в коридор, где и умер от потери крови. И, хотя никаких подозрений к Тыгрынкээву быть не могло (он весь день был на заводе, где его видело добрых полсотни человек), общение с милиционерами его немного шокировало: они, похоже, были очень расстроены, что Тыгрынкээва нельзя за что-нибудь посадить.

   С отцом Тыгрынкээв виделся раз-два в неделю. Отец выглядел хорошо, держался бодро и, глядя на него, Тыгрынкээв чувствовал себя неловко из-за того, что никак не мог преодолеть свою хандру - плохо ему было. Серо и тоскливо. Потом всё стало еще хуже. В очередной выходной отец не приехал к Тыгрынкээву. На вторые выходные, когда отец тоже не приехал, Тыгрынкээв забеспокоился и сам поехал в Шахтерский. И узнал, что отца арестовали - за ограбление винно-водочного магазина. При этом был убит охранник и отцу светила 'вышка'.

   Сказать, что Тыгрынкээв был шокирован - значит, ничего не сказать. Он ушёл с завода и принялся, как на работу, ходить во всё инстанции, пытаясь достучаться до разума хотя бы одного из этих непрошибаемых людей - бесполезно. Волчица ничем не могла ему помочь - силы её в городе таяли. С отцом Тыгрынкээву так и не удалось встретиться - он даже не узнал, где его держат. Попытка воздействовать на разум очередного милицейского чиновника едва не оказалась для Тыгрынкээва фатальной - стоило ему только достать маску, кабинет тут же наполнился милиционерами. Кое-как ему далось оправдаться, наговорить ерунды и остаться на свободе. Череп-маску у него не отобрали только потому, что милиционеры просто брезговали брать её в руки, не говоря уже о том, чтобы видеть в ней какую-то ценность.

  Следователь, ведущий дело отца, оказался вменяемым, не потерявшим (видимо, по молодости) человеческих качеств и Тыгрынкээву даже понравился. Но помочь он ничем не мог, да и не пытался. Тыгрынкээв не знал, что такое 'отпечатки пальцев', 'мотив', 'алиби', но и так видел: следователь уверен в виновности отца. Когда же Тыгрынкээв попытался рассказать про 'бывших' и 'настоящих' людей, про то, как выглядит алкоголик через призму мира духов - следователь поскучнел и сообщил, что 'суд во всём разберется'.

   Но до суда дело не дошло - отец зубами перегрыз себе вены на руках. Только тогда Тыгрынкээву и удалось его увидеть - в морге, сине-белого от кровопотери и совсем не похожего не то, что на его отца, но даже и на человека. Пройдя череду муторных бюрократических процедур, Тыгрынкээв получил тело отца; тут же в морге, под удивленными взглядами окружающих, упаковал его в большой пластиковый мешок и перевязал ремнями. На рейсовом автобусе, идущем вокруг залива, он вывез тело за город и сжег его. Дождавшись, пока дотлеют последние угли, он сменил неудобную городскую одежду на затвердевшие от долгого лежания чукотские и надел рогатую маску.

   Волчица стояла перед ним и смотрела на него ожидающим взглядом. 'Ты можешь мне помочь?' - спросил Тыгрынкээв. 'Да', - ответила волчица и длинными скачками побежала в тундру. Тыгрынкээв, с восторгом чувствуя, как с каждым шагом в него вливаются силы, понёсся следом. Они бежали без перерыва около полутора суток, потом волчица спустилась к подножью ничем не примечательной сопки и принялась рыть. Тыгрынкээв присоединился и, через пару часов совместных усилий, они извлекли из ямы небольшой, но очень тяжелый, бочонок. Тыгрынкээв с трудом выбил густо просмоленную дубовую крышку и вытащил тугой холщовый пакет. Развернул. Внутри лежали: шесть, отливающих желтым металлическим блеском, булыжников сложной формы, пара десятков золотых монет с двуглавым гербом на одной стороне и бородатым мужчиной - на другой, ворох выцветших однотонных бумажек с изображением тучной дамы и тяжелый полотняный мешочек, наполненный золотым песком.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});