Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

— Добро пожаловать на темную сторону полиамурности, где все имеют право вето на любовников всех остальных, — сказал Мика.

— Вето-шмето, эта часть «жизни с», которая делает выбор невозможным.

— Согласен. Мне показывают, что время вернуться к переговорам. Спокойного тебе перелета. Хотел бы я полететь с тобой и помочь вам с Натэниэлом уберечь свои мысли от Дамиана.

— Я тоже.

— Я люблю тебя, Анита Блейк.

— Я люблю тебя больше, Мика Каллахан.

— Я тебя еще больше.

— А я вообще безгранично.

— Мне нужно идти удостовериться, что они там не собираются поубивать друг друга.

— А мне — ехать в Ирландию и остановить тех, кто уже убивает друг друга.

Я услышала с его стороны голос, кто-то тихо с ним разговаривал. Ему было нужно идти, как и мне. Обе наши работы предназначены спасать жизни, но мы оба отняли бы жизнь, если бы думали, что это спасет больше жизней в будущем. В большинстве случаев я делала это с юридического благословения своей страны. А когда Мика кого-то убивал на дуэли, это никогда не было законно, потому что дуэли запрещены вне зависимости от того, человек ты или больше чем человек.

26

Я нашла Натэниэла и Дамиана в спальне Дамиана. Комнату было почти не узнать. Половину стены, в которой находилась дверь в ванную, занимало большое зеркало. Оно было в тяжелой антикварного вида раме и стекло отражало бы все, что происходило на постели. Натэниэл был одновременно серьезным вуайеристом, и эксгибиционистом; зеркала, казалось, удовлетворяли обе эти его потребности. Он просил нас с Микой повесить такое в нашей общей спальне, но мы сопротивлялись. Мне не хотелось каждое утро, сидя в постели видеть свое отражение, или посреди ночи, когда я полусонная. Во время деловой поездки за город произошел инцидент, когда я чуть не выстрелила в зеркало в полный рост в номере отеля, подумав, что это злоумышленник. Это было несколько лет назад, когда я была новичком в охоте на убийц и ношении оружия, но тот миг навсегда остался со мной. Мика тоже не хотел зеркала, но Натэниэл, очевидно, хотел, и Дамиан позволил ему то, в чем двое его суженых годами ему отказывали.

Кровать теперь была покрыта очень темно-зеленым покрывалом с подушками коричневого, темно-фиолетового цветов и оттенка оранжевого с коричневым подтоном, так что все сочеталось друг с другом. Если бы меня отправили в магазин за таким цветовым сочетанием, то выглядело бы так, будто было сделано страдающим дальтонизмом любителем осени, но это выглядело совершенно, как для журнала. Коричневое и оранжевое было новым добавлением, но эти цвета перекликались с фиолетовыми и зелеными оттенками нашей комнаты, хотя наш вариант был светлее, был более живой, сверкающий, а здесь все было приглушенное, больше осенних листьев, чем летних цветов. Всюду чувствовалось прикосновение Натэниэла.

Натэниэлу потребовались месяцы переговоров, чтобы обустроить нашу комнату; здесь все завершилось меньше чем за два часа. Либо Дамиан был зачарован сильнее меня, либо он всегда так легко уступал своим возлюбленным, в вопросах декора. Может, не только Кардинал была виновата в том, что комната отражала в основном ее, и это говорит кое-что важное о Дамиане. Просто я еще не знала, что именно.

Они сидели на кровати, склонив головы над iPad Натэниэла. Он поднял взгляд, улыбаясь:

— Мы ищем в интернете новые банные полотенца, чтобы избавиться от розовых.

— Не вижу ничего плохого в розовом, если цвет тебе нравится, — сказала я.

— Мне не нравится, — поднял глаза Дамиан.

Их лица были очень близко друг к другу, ярко-зеленые и лавандовые глаза, кожа — молочно-бледная и просто бледная, которая могла неплохо загореть, если бы Натэниэл попытался. Его лицо было шире в скулах, у Дамиана — длиннее и уже. Был ли Натэниэл красивее? Да, но это как утверждение, что роза красивее лилии. Оба эти цветка прекрасны. Все зависит от того, хочешь ли ты чего-то более плотного, сочного, округлого или предпочтешь нечто более компактное, тонкое, деликатное, небрежный летний сад — формализованному розовому. Я предпочитала розы лилиям, но они прекрасно растут рядом, если вы хотели, чтобы ваш розарий был немного менее формальным и немного более уютным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Натэниэл положил iPad на покрывало и встретился со мной глазами; он знал, насколько я внезапно отвлеклась, потому что видел годами мою реакцию на него. Это было близко к тому, как меня отвлекали Жан-Клод и Ашер, когда тот еще бывал в нашей постели. А когда Мика и Натэниэл вместе, у меня такое же глупое лицо? Наверное. Похоже, я не могла вспомнить, и это дало мне понять, что мне нужно выйти из комнаты и найти Жан-Клода или хотя бы телефон, чтобы снова поговорить с Микой. Но я не стала. Я стояла и упивалась их красотой.

Я была не вполне в состоянии покинуть комнату, но голос я обрела:

— Вы не могли заказать покрывало и подушки в интернете. Потребовалось бы время на доставку, — голос мой звучал хрипловато, и я прочистила горло, пытаясь звучать более похоже на себя.

— Нет, мы выскочили и кое-что прикупили, — ответил Натэниэл.

— Мы? Вы с Дамианом пошли по магазинам средь бела дня? — уточнила я.

— Солнце меня больше не обжигает, — напомнил Дамиан, изучая меня чистыми зелеными глазами.

— Я знаю, но тебе же не нравится под ним находиться.

— Со мной был Натэниэл, — ответил он.

— И поэтому ты чувствовал себя в безопасности, — добавила я.

Он обнял Натэниэла за плечи. Тот слегка склонил голову, и его каштановые локоны смешались с огненными прядями Дамиана, словно два потока в каком-то кроваво-красном море на стыке приливов. Глаза Дамиана цвета листвы дополняли оттенок цветов в глазах Натэниэла.

Я решительно покачала головой и уставилась в пол. Ковер тоже оказался новым. Он был темно-коричневым с узором зеленых листьев и осенних цветов. Мне было интересно, понял ли Дамиан, что отказался от цветов одного цвета в пользу другого.

Я услышала движение кровати прежде, чем Натэниэл вполз в поле зрения и смотрел на меня с земли, чтобы я не могла спрятаться за густыми волосами. Он смотрел на меня своими большими сиреневыми глазами. Он был невероятен, слишком прекрасен, но именно его глаза поднимали его на шкале красоты до чего-то экзотичного и нереального, как орхидея, выросшая в какой-то оранжерее. Я практически чувствовала ее жару и влажность. Я закрыла глаза, чтобы не видеть его, и стало легче. Видение отдалилось. Я должна была выйти из комнаты и сбежать от него, но я просто закрыла глаза, как будто бы это меня спасло. Это не было хорошей стратегией, когда мне было пять, и я верила, что чудовище из-под кровати меня не тронет, если я его не вижу. Если бы там действительно что-то было, меня бы такой подход к делу не спас.

Натэниэл легчайшим прикосновением провел пальцами по моей руке, и этого было достаточно, чтобы я открыла глаза и утонула в этом фиолетовом взгляде. Я же сильнее этого, черт возьми! Я знала, как избегать взгляда вампира, но он не был настоящим вампиром, а я никогда не встречала верлеопарда, который мог бы захватить меня глазами.

Я изо всех сил зажмурилась и затрясла головой, стараясь прочистить мысли. Он снова погладил мою руку, но на этот раз я смогла держать глаза закрытыми. Годами я играла в эту игру с Жан-Клодом. Конечно, это происходило, когда он не был уверен, что я на полном серьезе не пошлю его к черту. Это ограничивало то, чем он мог бы рискнуть, насколько далеко он зайдет. У Натэниэла таких сомнений не было. Ничто не дает такой смелости, как уверенность в том, что кто-то любит тебя безусловно.

Он снова пробежался пальцами по моей руке, и другая рука повторила это с другой стороны. От этого мои глаза распахнулись. Натэниэл все еще стоял передо мной на коленях, но Дамиан теперь стоял на коленях рядом с ним. Это его рука ласкала мою правую руку, пока Натэниэл гладил левую. Я открыла рот, чтобы возразить, но не знала точно, что именно вызвало мой протест. Мы уже были любовниками, а пилот сообщил Жан-Клоду, а тот, соответственно мне, что у нас есть пара часов до вылета.