Сокрытые-в-тенях - Сергей Гомонов

— А мотоцикл все-таки угнали. Причем днем. Я вернулся, и его уже не было…

— Да бог с ним, с мотоциклом! Костя, я не врала тебе! Честное слово, я не понимаю, что творится вокруг меня! По-моему, это мне лгут на каждом шагу! И с Диной я не нарочно. Наверное, это были остат…

Он молча шагнул к ней и обнял.

— Мы во всем разберемся, Ань! Обязательно разберемся. Мне без тебя было плохо.

— Мне тоже.

— Сейчас спровадим Винни-Пуха и поговорим. Улыбнись, ты так хорошо улыбаешься!

Она кивнула и выдавила из себя улыбку. На сердце стало легче.

Ванька и сам понял, что с ними он третий лишний. Обогревшись, он снова ушел в осеннюю мглу, так и оставив Ане в подарок свою «Вавилонскую башню».

— Давай, расскажи!

И Аня, стараясь не сбиваться, рассказала Косте все, что с нею случилось до и после их знакомства. Костя глубоко задумался.

— Я ничего не понимаю… — признался он. — Все как-то не вяжется одно с другим. Действительно как сон. Слушай, но ведь Гаврилов не узнал тебя там, в Египте?

— Нет. Он даже спросил мое имя, но я не сказала. Но… ты знаешь, после истории с моей Диной я уже начала сомневаться, была ли акула на самом деле. Хотя Нагафенов говорит, что была! А зачем тогда врет та бизнес-леди? В чем у нее может быть интерес?

Костя взял ее руки в свои и принялся разглядывать шрамы.

— Прости, что ворошу старое. Но как в твоей версии образовалось вот это?

— Я помню, как дошла до крайней степени отчаяния. Люди были ужасно предсказуемы, низменны и подлы. Я начала тихо ненавидеть их, а с ними и себя. Это очень страшно. Это падение в бездну. А еще… Да нет, это, пожалуй, ни к чему…

— Ну, говори, говори! — подбодрил Костя.

— Да мало ли что может присниться!

— Ань! Расскажи мне всё!

— Дурной сон. Какие-то размалеванные страшные люди привязывают меня к ветке дерева, и я вишу на руках, а тонкие веревки пережимают мне запястья: кожа вот-вот слезет с кистей, как перчатки. Страшная боль. Вот такой сон…

— И чем он заканчивается?

— Ничем, я просыпаюсь. Хотя нет. Знаешь, последний раз, когда я видела его, то не проснулась так быстро, и меня развязали. Это был ты.

Костя погладил ее руки.

— Да… Я не знал, что все так запутано…

— Я ведь говорю! — воспрянула Аня. — У меня есть уверенность, что никакая я не Зайцева Анна Сергеевна. Но кто я?

— Послушай, а давай попробуем порыть по своим каналам? У Толи отец дослужился до полковника МВД. Хоть он и ушел на пенсию, а связи наверняка остались…

— Нет-нет-нет! Исключено! Костя, я очень не хочу посвящать в это кого-то еще, кроме тебя. Ты не представляешь, как страшно в психушке!

— Догадываюсь… Ну тогда…

Тут она услышала знакомый сигнал. В ее пальто на вешалке в прихожей играл мобильник. Бросив взгляд на подсвеченный дисплей, Аня увидела, что это Нагафенов.

— Новые подробности у нас! — бодро сообщил он. — С вас что-нибудь грандиозное в подарок за хорошие новости! Только что узнал! Ваш Гамадрилов помер не от яда рыбы!

— А из-за чего? — тихо спросила она.

— Удар его хватил, вот из-за чего! Солнце, воздух, вода и алкоголь — лучшие друзья инфаркта. Как говорится, чем больше самоубийц, тем их меньше!

— Перестаньте кощунствовать! — попросила Аня. — Человек ведь был…

— Да ладно вам! Короче говоря, приплохело ему еще до того, как вас сшибла та рыбина. Каирские патологоанатомы уверенно написали: инфаркт. Мой юрист с их главным побеседовал, тот и сказал, дескать, кровопускание ему даже облегчило участь, не то бы он прямо на дне ласты и склеил. Яд, конечно, тоже здоровее его не сделал, но укол был всего один, у плеча. Остальные шипы вошли в акваланг.

— Было ведь несколько отверстий, я видела!

— А это были шипы морских ежей. Они хоть и болезненные, но безвредные. Во всяком случае, вашей даже косвенной вины здесь нет. Дело обязательно закроют! Завтра я приеду на слушание и дам показания. Мой администратор уже сообщил мне про повестку…

— Спасибо вам за беспокойство, Василий!

— Да что вы, ноу проблем, как говорят америкосы! Ну что, вы наконец убедились, что люди — сволочи?

— Нет, вы же хороший, — сквозь слезы улыбнулась Аня.

Голос Нагафенова стал довольным, как мурлыкание наевшегося сметаны кота:

— То я! Ну все, Анечка, до встречи!

Костя тактично ждал ее в кухне. Аня ополоснула в ванной заплаканное лицо и вышла к нему.

— У Гаврилова был инфаркт, — сказала она, садясь на прежнее место. — И Василий завтра даст показания в суде в мою пользу. Но как бы там ни было, главного это не меняет: почему все окружающие мне лгут?

— А паспорт? У Ирины был твой паспорт? — спохватился молодой человек.

— Да. С московской пропиской, с моей фотографией, выданный в 2001 году, когда всем меняли паспорта… Я все смотрела.

— Вот черт! А…

— И с моей личной подписью! Зайцева Анна Сергеевна. И иностранный паспорт тоже был…

— Ну что ж такое, никаких зацепок…

Запал Кости сдулся. Он в задумчивости протренькал губами короткий мотивчик, набрал в чайник воды и поставил греться.

— Есть выход. Даже два. Если тебе не привиделись те люди — Дина, которая представилась моей бывшей девушкой, и ее муж… А они не привиделись, иначе откуда у тебя могла оказаться тысяча долларов? Вот! Значит, нам надо проследить за ними. Понаблюдать за соседним подъездом, а потом найти удобный случай вызвать на разговор…

— Я следила за тем подъездом, пока мы не уехали в Эль Гуну… Больше она не появлялась. Да и кто знает, может, она привиделась мне тогда, у подъезда?

— Нет-нет, это исключено! Я тоже видел тогда женщину, подходившую под твое описание. Она тайком входила в подъезд, я еще подумал, чего ради она дурачится?

Аня перевела дух:

— Слава богу! Может быть, не совсем уж я шизофреничка, как меня хотят убедить?

— Между прочим, ты забыла у меня свой рюкзак с амбулаторной картой. Извини, я не удержался и прочел… Имеешь право побить меня за это.

— Не буду я тебя бить. Что скажешь о прочитанном?

— Нет там диагноза «шизофрения»! Подожди!

Костя вышел за дверь и вскоре вернулся из комнаты с ее медкартой в руках:

— Вот, пожалуйста: «Зулаева Айшет, 14 сентября 1982 года рождения, поступила с признаками расстройства сознания 18 октября этого года«…Так… так… так… — он безжалостно пролистал несколько страничек, исписанных невнятным докторским почерком. Повествующем о соматическом состоянии пациентки, а также о ее росте, весе, давлении и температуре. — Ага, вот! «Маниакально-депрессивный психоз, стадия обострения. Рецидивы: последний зафиксирован 20 октября, после чего началось резкое улучшение. Отмечено появление аппетита, нормализация сна и адекватность восприятия окружающих. Суицидальные наклонности не выявлены»…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});