Рассвет в ночи - Анна Крол

─ Нет... - Посерьезнела вдруг девочка, опуская взгляд в лиловые тени фиалок. - Дуб слишком... В нем есть какая-то церемонность, а ты такого не любишь... Ты был бы... кедром. Изящным, но сильным и выносливым... Колючим и диким... Вот.

─ Фиалка и кедр. - Пробормотал Он одними губами и по взгляду Светланы догадался, что мысли их сейчас совпали, да настолько, что стало -страшно произносить догадку вслух. Он откашлялся, спросил беззаботно, Поехали к реке? Вечером лучше места в городе не найти!

То было истинной правдой - широкого разлива река в сумерках приобретала сказочный вид. Медленными белоснежными птицами по ней скользили речные трамвайчики и маленькие катера, подсвеченные гирляндами фонариков. На пристани стояли многоэтажные теплоходы, с палуб которых доносилась тихая музыка и радостное гудение отдыхающих. В просторных беседках на берегу были расставлены круглые столики, и играл небольшой духовой оркестр. Прогуливались по набережной изнеженные пары. На низеньких скамьях пристроились медные изваяния мужчин и женщин, одетых по моде девятнадцатого века, и приветливо протягивали руки любому, кто присядет рядом - ладони статуй блестели от бесконечного числа принятых рукопожатий.

Балансируя одной рукой, а другую вверив Ему во владение, Светлана шла по высокому парапету набережной, перебираясь к Нему на руки, только когда подходили к очередному разводному мостику, перильца которого были густо увешены разномастными замочками - свидетельствами чьего-то обручения. Часы на башне готического собора, многие века стоящего на острове посреди реки, пробили двадцать два раза, и со стороны устья в вечернее небо взвилась зеленая ракета, озаряя низкие тучи зыбким сиянием. Не сводя с яркой искры задумчиво-печальных глаз, Светлана замерла, ладонью прижимая Его голову к своему бедру. Ракета догорала, необратимо падая в реку, тянулся следом дымный след. В сердце кольнула холодная игла, и, переведя взгляд на скорбное лицо Светланы, Он в который раз понял, что они думаю об одном и том же.

Глава 56.

Она в ночном танце

Солнце давно спряталось за широкими спинами высоких домов, растаяло за линией далекого горизонта, умерло в распахнутых объятиях неба. А Она стояла, глядя на мерцающую в лунном свете реку, и молча изливала свои страхи и сомнения теплому плечу Константина. Рука его уверенно покоилась на Ее талии, и Она пребывала в каком-то пьянящем забытьи. Когда же Ее любимый дернулся было в сторону стоявшей недалеко машины, Она с судорожным испугом схватилась за его пальцы, сжимая их в своих, и лепеча тихим голосом:

─ Давай не будем сегодня никуда уходить... Давай побудем здесь.

Глаза, такие светло-серые днем, сейчас напоминали два глубоких омута, в свете луны отливающих серебром:

─ Ты же знаешь... Ночь... С ночами у нас многое связано, да?

Сдавленный шепот сорвался на беззвучный крик, и Она глубоко вздохнула, успокаивая себя и ласково заглядывая в заботливые и напряженные глаза Константина. Конечно, он не мог Ей отказать. По крайней мере, он не был недоволен таким поворотом дел. Даже, наверное, рад.

─ Как скажет моя маленькая Мышка... Я буду только счастлив провести с тобою ночь.

Это прозвучало настолько двусмысленно, что Она заулыбалась, вновь прижимаясь к его плечу и скользя по гладким камням набережной. Вовсю горели яркие огни ресторанов и казино, откуда долетали чьи-то радостные крики, смех. Она с легким удивлением качнула головой, задумчиво пробормотав:

─ В одном шаге от нас совсем другая жизнь... Совсем-совсем другая, правда? Как странно, мы каждый день видим сотни людей, совершенно чужих... А у них есть свои жизни. Свои пути, свои песни, свои ночи... Это порой так странно дико!

Он слушал Ее, прижимая все теснее, а Она болтала и болтала, рассуждала, что-то доказывала, тут же разубеждая саму себя под сощуренным взглядом любимого. Наконец они уперлись в ресторанчик, и Константин задумчиво оглядел небольшое старое здание с мягким светом из окон:

─ Хочешь чего-нибудь, свет мой?

Она чуть было не брякнула что-то смешливое, но, подумав секунду, потерлась о его руку, усмехнувшись:

─ Зайдем?

Судя по всему, Она поняла его правильно, и вскоре они оба сосредоточено погрузились в изучение меню, отослав услужливого официанта. Играла живая музыка, какой-то трепетно-хрупкий кудрявый парень самозабвенно танцевал со скрипкой, да так, что смычок только мелькал в воздухе. Потянулись первые танцующие пары, и Она с легкой улыбкой наблюдала за ними поверх раскрытого меню - за старыми и молодыми, смеющимися и печальными. Покосившись на Константина, Она заметила, что он не отрываясь смотрит на Нее, и нежно поцеловала его взглядом, протягивая тонкую ручку и накрывая его почему-то напряженную ладонь:

─ Ты выбрал что-то?

─ Да... Вино. И тебе и мне. Что скажешь?

Она кивнула, вспомнив, что было, когда Она последний раз так необдуманно лакомилась вином. Он заметил Ее улыбку, любопытно сощурился:

─ Чему улыбается моя милая?

Она засмеялась, небрежно передергивая плечами и слегка краснея:

─ Просто вспомнила, как мы с тобой ездили... на прием, помнишь?

─ Конечно... Мне уже и не забыть этого.

Лукаво попросив его напомнить Ей, Она тут же получила шутливое чмоканье в губы и возмутилась было, что все было совсем не так, и вообще... Но продолжить Ей не дал еще один поцелуй, на этот раз удовлетворивший Ее Критическое Величество. Скрипка заиграла совсем близко, и в темных глазах Константина вдруг вспыхнул свет:

─ Пойдем потанцуем?

Она распахнула глаза, недоверчиво глядя на него:

─ Но я... Я...

─ Ты умеешь танцевать, не нужно отпираться! И сказать по правде, делаешь ты это божественно!

Она смутилась, пряча откровенно счастливый взгляд, и на удивление быстро согласилась, гордо подав ему свою ручку и вспорхнув со стула. Кудрявый скрипач подлетел к ним, подмигнул Ей, завистливо покосился на Константина и заиграл что-то обаятельно-мечтательное, с нотками грусти и запахом сирени. Ее захватила эта атмосфера ночной романтики, томной тягучести мягкого освещения, надрывной мелодии искусно вырезанного инструмента, темных и глубоких глаз Ее любимого. И начался танец. Взмах, шаг назад, легкое па, заливистый смех, радостная, чуть безумная улыбка Константина, опьяненного тем же танцем. Взмывают в воздух черные кудряшки, ударяют по спине, которая грациозно изгибается, раскрываются маленькие ладошки, сплетаются на секунду теплые пальцы, смыкаются на секунду губы, тут же расставаясь до новой скорой встречи. Вот Она застыла спиной к нему, откидывая голову назад и чувствуя, как немного подрагивающие пальцы скользят по тонкой коже Ее шеи, а вот он кружится вместе с Ней по только им видному кругу, не отрывая от Нее взгляда и не замечая восхищенных глаз посетителей. А танец все продолжался. Все исступленней, все обреченней, с дрожащей нежностью, с усталой яростью, со счастливой печалью. Руки сплелись в последний раз, чтобы больше не расплетаться, губы встретились, чтобы не отрываться еще очень долго, а тонкая ножка Ее небрежно закинута была ему на бедро, и рука его словно в забытьи скользила по оголенной коже...