Увидеть солнце - Сергей Москвин

Над сколотым краем обрушившейся стены показалось извивающееся чёрное щупальце, замерло на мгновение, словно прислушивалось к доносящемуся из баллона шипению, и устремилось к человеку. Пора! Получивший свободу аэростат вместе с баллоном рванулся вверх. Правда, эта свобода ограничивалась четырьмя метрами зажигательного шнура, свободный конец которого Сергей намотал себе на запястье. У него даже промелькнула надежда улететь на аэростате в небо, чтобы закончить жизнь в яркой огненной вспышке, а не в тёмном чреве ненасытного монстра. Но мечта так и осталась мечтою — аэростат взлетел лишь на длину шнура — подъёмной силы оказалось явно недостаточно. Впрочем, такой исход не сильно опечалил Сергея. Внутренне он был к этому готов. Нет так нет. Он чиркнул колёсиком специально припасённой зажигалки, поднёс крошечный язычок пламени к концу шнура и, когда тот вспыхнул алой искоркой, отпустил его.

Окончательно освобождённый аэростат стремительно прыгнул в небо, унося за собой четырёхметровый хвост с тлеющим огоньком внутри. Вот он достиг нижней границы накрывшего город чёрного облака и исчез внутри. Подталкиваемый подъёмной силой, он рвался ввысь, к отрезанному непроглядной мглой солнцу. Но полёт заканчивался — бегущий по зажигательному шнуру огонёк подбирался к динамитной шашке.

Разумеется, стоящий внизу человек ничего этого не видел. Выпрямившись в полный рост и развернувшись лицом к тянущимся к нему со всех сторон мохнатым щупальцам, он поливал их струей шипящего пламени, окружив себя сплошным кольцом огня. Жар обжигал шею, пальцы и открытые ладони, но разгоревшееся пламя на какое-то время остановило чудовище — плесень «не решалась» сунуть в огонь свои косматые щупальца. Правда, горючего в баке огнемёта хватило лишь на пару минут. Напор бьющей из сопла огненной струи сначала спал, а потом пламя мгновенно погасло.

«Всё-таки зря я не взял с собой пистолет…» — подумал Сергей и поднял глаза к небу, где скрылся аэростат. Именно в этот момент бегущий по зажигательному шнуру огонёк достиг запала динамитной шашки.

В непроглядной черноте над головой Сергея раскатисто грянул гром — это почти сорок тысяч литров газообразного водорода, заключённые в оболочке аэростата, превратились в кипящий огненный пузырь. Под действием огромного внутреннего давления вспыхнувшее пламя рванулось в разные стороны, сжигая взвешенные в воздухе чёрные частицы, а те, что не успели сгореть, смела вырвавшаяся из недр пузыря ударная волна. Она пробила в споровом облаке почти полукилометровую брешь, за которой открылось пронзительной голубизны небо, залитое ослепительно ярким солнечным светом.

Сергей зажмурился, не вынеся этого света, поэтому не увидел, как вспучилось тянущееся к нему лохматое щупальце. Покрывающие его косматые пряди на мгновение вздыбились, как встает шерсть на загривке разъяренного упыря, и клочьями посыпались вниз, а следом за ними начало разваливаться и само щупальце. Сначала от него отрывались только клочья, потом целые пласты спутанной «шерсти», пока, наконец, всё щупальце не распалось на дымящиеся разваливающиеся куски.

* * *

Со всех сторон раздавались глухие вязкие удары, словно великан колотил огромной палкой по такому же огромному матрасу. Сергею стало любопытно, и он открыл глаза. Огонь давно погас. Только кое-где на бетонных плитах ещё плясали отдельные язычки пламени, напоминая о бушевавшем здесь пожаре. А вот отростков плесени и их хищных щупалец нигде не было видно. Лишь кучи пепла, похожие на охапки истлевших волос, валялись вокруг. Касарин перевёл взгляд на чёрную гору плесневой колонии.

Теперь та была уже не чёрной, а скорее, грязно-серой. На склонах горы появились глубокие трещины. И эти трещины росли и ширились прямо у него на глазах. «Она разваливается!» — сообразил Сергей.

Гора действительно разваливалась. Огромные глыбы размером с дом, а то и больше, откалывались от краев трещин и с глухим грохотом обваливались вниз. Вскоре трещины добрались до вершины горы. Она осела, затем накренилась и, наконец, провалилась внутрь ставшей пепельно-серой громады.

— Туда тебе и дорога, — безразлично проговорил Сергей.

Он больше не хотел смотреть на гибнущую колонию. Чёрный дракон находился на последнем издыхании, а может, и уже испустил дух. Надо было бы проследить за агонией чудовища — Вольтер наверняка захочет узнать подробности, — но вместо этого Сергей прищурился и, заслонившись ладонью от слепящего света, поднял глаза к небу. Там, среди чёрных туч, ярким огнём сиял солнечный диск. Сергей почувствовал, как его глаза наполняются слезами. Свет всё-таки был слишком ярким.

— Ты это видишь? — спросил он у Полины.

Девушка не ответила. Но он и без того знал ответ.

Эпилог

Кто-то назойливо стучал в дверь. Сергей отвернулся к стене и сунул голову под набитую ватой подушку. Если открыть — придётся разговаривать, а разговаривать не хотелось, видеть кого-то — тем более. Ему вообще ничего не хотелось. Он выполнил свою клятву, произнесённую над телом Полины, — убил дракона, но после этого жизнь потеряла всякий смысл, потому что той единственной, с кем можно было разделить радость победы, не было рядом. И никогда больше не будет.

Когда он вернулся на Проспект, его засыпали вопросами. Больше всех наседал Вольтер. Но Сергей всем отвечал коротко: колония плесени мертва, Полина погибла. Правда, судьбой девушки кроме Вольтера поинтересовались только комендант да сталкер-разведчик Саня, а больше Полину никто и не знал. Рассказывать о её смерти было невыносимо — всё равно, что заново переживать те страшные минуты.

Хорошо, что Вольтер с комендантом проявили понимание и вскоре оставили молодого человека в покое. А чтобы остальные жители Проспекта не доставали Сергея своими расспросами, Николай Степанович распорядился выделить ему в станционной гостинице отдельную комнату, где можно было укрыться от докучливых обожателей, спешивших расспросить о «героической схватке» с Чёрным драконом.

Это уж Вольтер по собственной инициативе расписал всем, как Сергей в одиночку справился с колонией хищной плесени, которая за малым не сожрала весь город и всё метро. Его многократно перевранные рассказы, обросшие всевозможными домыслами, за несколько дней облетели метро, и на Проспект с разных станций двинулись люди. Одни хотели узнать подробности едва не постигшей всех страшной трагедии, другие выразить спасителю свою признательность. А так как Сергей за редким исключением почти не показывался на платформе, проводя всё время в своей комнате, отдуваться за него пришлось Вольтеру.

Теперь, где бы ни появился Аркадий Рудольфович, постепенно привыкающий к своему прежнему имени, вокруг него сразу собиралась толпа. Немного посопротивлявшись для приличия, старик уступал настойчивым просьбам собравшихся, и уже в который раз принимался рассказывать историю трагической схватки с Чёрным драконом. По просьбе Сергея учёный перестал упоминать в рассказах его имя, но особенно настойчивые слушатели каким-то образом всё равно узнавали его. А некоторые, особо настырные, непременно желали лично познакомиться с «тем самым Касариным»…

«Да сколько можно колотить?! Встану сейчас и настучу этой сволочи по голове! Не знаю, поступают ли так победители драконов, — и знать не хочу! Достали!»

Сергей вскочил с койки, отодвинул засов и рывком распахнул входную дверь. Но на пороге стоял не очередной паломник, а сам комендант.

— Крепко спишь, — заметил Николай Степанович без тени улыбки. Сергей так и не понял, одобряет его начальник Площади или осуждает. — Войти-то можно?

Сергей посторонился. Комендант вошёл, кинул взгляд на смятую постель, поднял свалившуюся на пол подушку, тяжело вздохнул:

— Всё о ней тоскуешь? Хорошая была девчонка, отчаянная и бесстрашная. Только заживо хоронить себя в четырёх стенах, — он обвёл взглядом похожую на узкий пенал комнату, — всё равно не нужно. Ей бы это не понравилось.

— Не надо… — начал Сергей, но Николай Степанович перебил:

— Вот и я говорю: не надо. — И без всякого перехода неожиданно спросил: — Как ты смотришь на то, чтобы вернуться в Рощу?

— Вернуться? — механически переспросил Сергей. — Зачем?

— Рудольфыч… ну, Вольтер, разговаривал с теми, кто пришёл к нам в последние дни с других станций. И я тоже с некоторыми поговорил. В общем, есть желающие переехать на Маршальскую и в Рощу. На постоянное, так сказать, проживание.

Сергею показалось, что он ослышался.

— Но ведь обе эти станции мертвы.

— Вот добровольцы и хотят их восстановить и вернуть к жизни. Отряд, который будет восстанавливать Маршальскую, уже сформировался. А в Рощу нужен комендант. — Глаза Николая Степановича выразительно блеснули из-под очков. — Что скажешь?