Русские и нерусские - Лев Аннинский

И эта научно-техническая интеллигенция озарила обаянием своим еще целую эпоху, подняла в космос первые спутники, выстроила для сверхдержавы оборонку и заставила одного из лучших советских лириков склонить голову: «Что-то физики в почете».

В знаменитом фильме Ромма двумя великими актерами сыграны два психологические типа, два представителя этой интеллигенции. Романтик и скептик. Их совместной энергии хватило на то, чтобы в следующую эпоху выплеснулась эта энергия сверх всякого «термояда» еще и в политику: недаром создатель водородной бомбы сделался диссидентом номер один.

На этом советская научно-техническая интеллигенция как социальная общность кончается, и на смену ей приходит интеллигенция. какой бы эпитет ей подобрать. Интеллигенция времен Перестройки и крушения Советской власти.

Ну, пусть будет «либеральная»

Как видите, определения, которые я даю «интеллигенции», — это не гипотетические тесты, предлагавшиеся академиком Петровским абстрактной химере, а вполне реальные характеристики, закрепленные в исторической практике, хотя словесно они могут совпадать с отвлеченными эпитетами академика. И там «либеральная», и тут «либеральная». Тут даже и покруче: «либерально-демократическая»: по старой русской привычке прятать концы — словосочетание «либерально-демократическая» прилепилось к такой авторитарной, имперского окраса партии, что узнай это Чехов, он расхохотался бы, упав по обыкновению лицом в колени и успев при этом отбросить прицепленное к шнурку пенсне.

Но настоящая либерально-демократическая интеллигенция: все эти завлабы и мэнээсы «в коротких штанишках», проштудировавшие западных экономистов и рванувшиеся к власти на сломе от 80-х годов к 90-м, когда национальные страсти разорвали империю, истощенную почти до обморока многолетней оборонной натугой, — эту эпоху, начавшуюся в 1991 году и продолжающуюся (заканчивающуюся?) сегодня, сделала, окрасила и определила собой «либеральная интеллигенция», взращенная в советских вузах и там выносившая свой протестный дух.

И отвечать будет она. За все.

За что — «за все»?

За «русский бумеранг»: за озверение бритоголовых националистов в ответ на ставшее в «атлантическом обществе» хорошим тоном унижение русских. За то, что тихий мальчик Саша врывается с ножом в синагогу и орет «Хайль Гитлер!». За расслоение народа. За высокомерие «новых русских». За бомжей, заполнивших улицы. За киллеров, которым можно «заказать» кого угодно.

Да разве ж либеральная интеллигенция за это ратовала?! Она только надеялась (по себе знаю), что исчезнет цензура и можно будет «чирикать что хочешь», а что книжные прилавки завалит отнюдь не чирикающая книга «Майн кампф», это как-то в голову не приходило.

А уж развал великого государства.

Этот развал, последствия которого мы изживаем уже полтора десятилетия, — он-то и останется в памяти истории. И еще — разгон молодежных и детских организаций, последствия которого мы только начинаем ощущать, потому что «брошенное поколение» дотянулось, наконец, до бит и заточек: главным уличным жанром становится «массовая драка», а из-за чего, не всегда поймешь. Если, конечно, не из-за футбола.

Оно, может, так и эдак к тому шло, и не только у нас: постепенное ослабление государственной хватки, общая либерализация, «гуляющая молодежь», пересмотр имперских зон по всему глобусу. Однако в России все будет повешено на либеральную интеллигенцию. Да, она ничего такого «не хотела», а если хотела, то «не только она», а она всего лишь искала способ опустошить Мавзолей да переименовать Ленинские горы в Воробьевы, вряд ли интересуясь тем, что это за Воробей скакал по горам над Москвой-рекой. И эту чесотку переименований тоже припомнят либеральной интеллигенции, хотя она всего только чистила русский язык от советского новояза.

Честно сказать, она, либеральная интеллигенция, не очень-то виновата, и уж во всяком случае — не одна виновата.

Но ответит — она. За поведение, которое в известном неприличном анекдоте именуется, простите, «суетой под клиентом».

Звонок из Владивостока

Женщина, знакомая мне по замечательным текстам, в отчаянии:

— Вы не представляете себе, что тут у нас торится! Молодые ребята, образованные, талантливые, заявляют, что они не хотят быть интеллигентами!

«Докатилось до Океана», — думаю с тоской. Но отвечаю моей собеседнице с деланой беззаботностью:

— Это все от суффикса! Поменяйте суффиксы, и ребята захотят быть.

— Кем?

Объясняю.

Лет десять назад критик Левкин напечатал в журнале «Родник» статью «Почему я не интеллигент». Лингвист Григорьев сказал по этому поводу: «А вот написать «Почему я не интеллигентен» у него не хватило смелости». Академик Каспаров вспомнил эту историю в «Записках и выписках», а Гаспарова процитировал недавно в журнале «Общественные науки и современность» тот самый лингвист Григорьев, который так мягко «подставил» критика Левкина. Я-то думаю, не «смелости» не хватило критику Левкину, а чутье у него сработало отменно: интеллигенцию (и интеллигентов) топчи как хочешь, а святое не тронь!

Это святое — «интеллигентность».

Что это такое, объяснять долго. Но почувствовать можно в одно мгновенье — надо только увидеть фотографию, помещенную «Литературной газетой» на странице, где решается вопрос: интеллигенция — миф или реальность? На снимке — человек в скромном белом костюме, в скромной белой шляпе, на террасе своего скромного ялтинского дома — стоит, опираясь на тросточку, и смотрит на нас таким знакомым, таким добрым, таким умным, чуточку насмешливым взглядом.

Узнали? Ну, конечно, это он: Антон Павлович Чехов, апостол нашей интеллигентности. Интеллигентный человек в чистом виде.

Напомню несколько строк из сочинений этого бесспорно интеллигентного человека:

«Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр».

Хочется как лучше

На этом можно закончить перекличку двух понятий, получивших в русской речи столь различную окраску, — по видимости из-за пустяшных суффиксов, а на самом деле по той особенности русской души, когда хочется как лучше, а получается как всегда.

Хочется, чтобы было благородство, а получается, что помещик портит дворовых девок и проигрывает крестьян в карты. Хочется, чтобы было по-божески, а в глаза лезет поп со своим толоконным лбом. Хочется доблести, а по страницам истории топает солдафон.

Хочется «интеллигентности», а имеется — «интеллигенция», которая во всем виновата.

«Ну, а в чем сторона ее сильная, я другим объяснить не берусь».

Вывихи и костоправы

Письмо Игорю Гамаюнову в ответ на статью «Поработители душ»[5]

Уважаемый Игорь Николаевич!

Не очень-то ловко мне обсуждать проблему ловцов душ, затронутую Вами, — в сектах я не застукан, алхимикам и шаманам не верю, целители вроде Григория Грабового или Марины Цвигун меня никогда не задевали, точнее, не интересовали. Единственное, что меня когда-то слегка задело в истории этой Дэви, — что «родом» она из комсомольских инструкторов. Но в ту пору происходило столько подобных переквалификаций, что и эту я, помню, отнес к числу хитроумных вывихов тогдашней перестройки.

Теперь, прочитав Вас, я думаю: а моя искренняя вера в коммунизм, мое счастливое пребывание в комсомоле (до партии я, правда, не дошел), вообще — вся первая половина моей жизни — не тот же ли морок? А что, если партийные и комсомольские активисты, заходившиеся высокими чувствами на собраниях, не так уж далеки от нынешних «поработителей душ» — недаром же эти навербовались из бывших комсомольских инструкторов, — только вместо одной химеры шаманят теперь про другую?

Вы пишете:

«Безумцы тех лет, пообещав россиянам скорый коммунистический рай, погрузили страну в кровавый ужас Гражданской войны, в голодомор, в лихорадку массовых репрессий.»

Как человек, полжизни веривший в этот рай, задаю Вам встречный вопрос: безумцы ли его обещали? Помнится, они ходили как раз в умниках и коммунизм называли научным. Вы скажете: какая разница? — во всяком общественном движении есть свои прохвосты. Но Вы, кажется, не на прохвостах «тех лет» делаете акцент. Прохвосты — это те, которые нынешним дуракам пудрят мозги, а в «те годы», когда царил кровавый ужас Гражданской войны, и был голодомор, и лихорадка массовых репрессий, — во главе страны что, тоже торчали шарлатаны?

Да вроде Вы так не думаете. Действовали «добросовестно заблуждавшиеся партвожди, увлекшие своих единомышленников ложными идеями.»

Уже полегче. Вернее, потяжелее.

«...Партвожди, ввергнувшие в очередной социальный катаклизм одураченные массы.»