Купленная помощница для президента - Виктория Дмитриевна Свободина

скрывать?

– Ну… да. Ты хочешь сделать “беременную” съемку?

– О, если ты не против, то конечно! Привлечь новых клиентов, показать, как уютно и хорошо в отеле будет будущим мамочкам набираться сил для будущего события, пустим в рекламу информацию, сколько у нас тут полезных программ для подготовки к родам в сочетании с целебным морским воздухом. Намекнем, что ты сюда на самом деле поэтому и приехала.

– Можно, но… – я понизила голос. – Я же не могу такую фотосессию вместе с Вовой проводить. Смотреться, конечно, будет мило, но обстоятельства такие, что…

– Знаю, знаю. Решение уже есть.

Лиза подходит к моему заму, до этого болтающему со знакомым фотографом.

– Вова, извини, но сегодня у нас формат съемки поменялся, ты в качестве модели не понадобишься. Но гонорар возвращать не нужно. Это по нашей вине. Подождешь, пока мы закончим, в ресторане на пляже? Там уже мой муж подошел и несколько наших друзей.

– Хорошо, а почему решили формат поменять? – интересуется зам.

– Раз Ника больше не скрывает беременность, сделаем только рекламу для беременных.

Зам ушел. Встаю на площадку для съемки, думая о том, что формат не очень удачный. Для рекламы бы какого “папу” взять, хоть номинального, без лица, чтобы только руки или спина там была видна, но что как бы есть.

Вот как раз пока об этом думаю, замечаю, как на площадке появляется Баринов. Ему говорят где, и как встать рядом со мной. Я сама застыла в полной растерянности, а Марат подходит, улыбается мне и обнимает. Молча, у всех на виду. Тут же защелкали вспышки.

– Ника, посмотри в камеру, улыбнись, – просит фотограф. – Нежно и задумчиво, словно прислушиваясь к тому, кто внутри тебя.

Вот это подстава. Нахожу взглядом Лизу. Она мне активно замахала, заулыбалась, показала знак класс. Вот почему она ничего не спрашивала у меня. С ней, видимо, успел пообщаться Марат. Если так подумать, то чья еще компания в городе могла бы быстро организовать цветы и салюты?

Не устраиваю скандал, за съемку деньги мне уже выплачены, договор подписан, но ощущение, что все вокруг сговорились против меня, не покидает. А еще понимание того, что эти фотографии тоже разлетятся по сети как горячие пирожки.

Отдельное испытание, это то, что съемка очень контактная. Марат почти постоянно обнимает, касается, а я, несмотря ни на что, привычно таю и млею от каждого его прикосновения. Съемка быстро становится для меня интимной чувственной пыткой. Длится мучительно долго, еще и на глазах у всех. Каждое прикосновение Баринова сейчас особенно нежное, осторожное, долгое, становится так тепло и уютно, как в летнем ласковом море.

В какой-то момент фотограф просит Марата прикоснуться к животу и как только Баринов это делает, я чувствую толчок. Ребенок неожиданно проявил активность, словно тоже почувствовав это прикосновение. Мы с Маратом замерли и кажется, вместе затаили дыхание.

– Люблю тебя, – щекочет мне ухо теплое дыхание. Голос Марата пробирает как никогда, от макушки до пяток бегут мурашки. – Люблю вас.

Дрожу в объятиях Баринова. Слишком много эмоций и ощущений.

Фотоссесия как чувственная пытка. Когда она заканчивается, Марат не торопится отстраняться и отходить, нашептывает на ухо ласковые слова, осторожно, словно я очень хрупкая, поглаживает. И никого вокруг ничего не смущает, люди занимаются своими делами, убирают обородувание и реквизит.

Едва нашла в себе силы, чтобы отступить. Пока не передумала, не оглядываясь ухожу. Я не думала, что когда-нибудь вновь стану общаться с Маратом, для себя уже провела черту, за которую возвращаться нельзя, но как, оказывается, тяжело держаться этой черты.

По дороге к ресторану нагнала неспешно бредующую туда Лизу.

– Лиза, это что сейчас за подстава со съемкой была?

– А в чем дело? Плохо что-то было? Тебе не понравилось? – хлопает глазами Лизонька. Она так любит из себя очаровательную наивняшку строить.

– Может, надо было сначала у меня спросить? Ты же не знаешь, какие у меня отношения с Бариновым.

– Ты могла бы просто сказать, если не хочешь с ним сниматься. А так, хороший вроде мужик, все при нем, на меня, опять же, при встрече, не повелся, а это тоже показатель. Он ведь папа, я так понимаю? На фотосессии от вас так и искрило, вон, видишь, к мужу теперь скорее бегу, вы такой заряд дали, что мы, наверное, сегодня еще одного малого заделаем, я прям настроилась, тоже хочу в вашу компанию беременных. Снимки шикарные получились, трудно выбрать, какие в рекламу пускать, все хороши. Просто идеальная беременная фотосессия. Альбом вам на свадьбу подарю.

– Да какая свадьба вообще?

– То есть наш корпус для свадеб в отеле Баринов зря бронирует?

Я аж тормознула.

– На какие числа?

– Пока не определился, поэтому на весь этот месяц сразу бронь оформляет. А в следующем твоя Шарлотта замуж выходит, у них долгая и тщательная подготовка.

– А у Марата, значит, все быстро, на скорую руку.

– Ну, он сказал, что там ваша собака очень скучает без вас, почти не ест, и поэтому да, хочет быстрее.

Стою в растерянности, Лиза тоже стоит, глазами хлоп-хлоп.

– Так, ну в ресторан-то идем?

– Угу.

На этот раз идем медленно, думаю. Думаю о том, что в голове Марата и какой он вообще невозможный.

Перед рестораном объект моих мучительных дум и мыслей нагоняет нас с Лизой и берет меня под локоток.

– Не против, если я присоединюсь к вашей компании в ресторане? Меня пригласил мой друг Амир.

– Я – нет, готовность отвечает Лиза, а ты, Ник?

Чувство, что все вокруг в сговоре, не покидает.

– Не против, – аккуратно отнимаю свою руку из загребущих лапищ Марата.

Когда мы втроем заходим на веранду ресторана, становится тихо. Здесь уже Таня с мужем, Юля с Амиром, муж Лизы, их и наши друзья и знакомые, Вова.

И смотрят все в основном на нас с Маратом. Наверное, мы сегодня самая обсуждаемая тема в нашей компании, и тут мы вместе появляемся.

Возле стола возникла заминка. Лиза села на оставленное ей место рядом с мужем и осталось два места на противоположных концах стола. Одно рядом с Вовой, наверное он мне и занял, устремилась туда, но была придержана за локоток Маратом.

– Там нет места, – в полной тишине произнес Баринов, я сейчас возьму стул и мы сядем там, – кивает на второе свободное место.