Джентльменов нет - и привет Джону Фаулзу! - Ирина Степановская

«Женщина, конечно, может для достижения своих целей на время притвориться, что относится к тебе как мать. Это, например, сейчас практикует Настя, – размышлял он. – Но со временем притворство превратится в лучшем случае в раздражение, в худшем – в ненависть».

«Ты хочешь, чтобы я возилась с тобой, как твоя мамочка?!» – это был один из самых мягких возможных вариантов ссоры, проигрываемых в его сознании.

При этом Юра прекрасно знал, что каждая женщина терпеть не может, когда мужчина становится при ней беспомощным ребенком, но в то же время сама мечтает о том, чтобы муж относился к ней, как хороший отец к маленькой дочери. И поскольку Юра уже давно был рьяным сторонником эпикурейства, он выработал для себя принцип не бросаться от женщины к женщине, не заводить авантюрных романов. Его вкусы, между прочим, диктовали и выбор книг: он никогда не покупал детективы, а предпочитал литературу образовательную, среди которой выделял мемуары исторических деятелей. Настоящим его коньком была эпоха раннего христианства. Короче, Юра понимал, что он обречен.

Однажды, направляясь к матери, он встретил в метро девушку из этой фирмы. Она-то и рассказала ему, что Нина ушла с работы.

«Может, она заболела?»

В тяжелую болезнь, заставившую Нину уйти с работы, как-то не верилось. Весь вечер у Елены Сергеевны Юра был рассеян, а на обратном пути решительно свернул со своей ветки и поехал к Нине. О Насте он в этот момент не подумал. Он просто забыл о ней, как забывают люди о каких-то несущественных для них вещах. Причем забыл без всякого волевого усилия – так психологи советуют не думать о неприятном. Найти Нинин дом оказалось делом непростым – он ведь только однажды приезжал туда на машине. Он пошел наугад, стараясь восстановить в памяти обратную дорогу, по которой шел от Нины ночью. Но, увидев дом, он сразу вспомнил и подъезд, и квартиру. Он вошел во двор, и охранник почему-то беспрепятственно пропустил его, как старого знакомого. На асфальте у подъезда он увидел припаркованную Нинину машину, и это укрепило его в уверенности, что он не ошибся адресом. Бампер к бамперу с ее изящной машиной стояло механическое чудовище – мощное и грязное. Юра ощутил нечто вроде ревности, будто увидел рядом с Ниной сильного здорового мужика.

«Будет неудобно, если она не одна», – подумал он, но все-таки вошел в подъезд. Конечно, нужно было предварительно позвонить, но он, такой способный к математике, был не в состоянии запомнить ни одного номера телефона. Всякие оргтехнические штучки, которые довольно часто дарили ему по праздникам студенты, он тут же передаривал случайным знакомым, так как слабости к ним не имел. Записать в память мобильного телефона ее номер он тоже не удосужился – терпеть не мог автоматику и поэтому по старинке держал старую записную книжку в картонной обложке. Но сейчас книжки у него с собой не было. Поэтому, рискуя оказаться в смешном положении и положившись только на удачу, поднялся на лифте и позвонил в дверь Нининой квартиры.

Она открыла не сразу. Сначала раздались чьи-то шаги, шуршание, смех, потом кто-то посмотрел в глазок, потом до Юры донесся чей-то возглас, потом на минуту все стихло, и наконец дверь открылась. Перед Юрой стояла удивленная и даже несколько озадаченная Нина. За ее спиной он увидел ярко залитый светом коридор, чьи-то пальто и куртки, сваленные на диванчике. До него донеслись хихиканье и возбужденный шепоток. Юра сделал шаг назад.

– Я, должно быть, не вовремя, у тебя гости?

Он уловил в голосе Нины некоторое замешательство:

– Я тебя не ждала...

– Что ж, я приду в другой раз.

– Ты не позвонил... – Она не знала, что делать.

– Конечно, нужно было позвонить. – Он неловко стоял и переминался с ноги на ногу. Потом так же неловко, боком, стал отходить к лифту. Нина, оглянувшись, ухватила его за рукав пальто.

– Нет уж, входи, раз пришел! – Она отошла от порога и широко распахнула дверь. – Увидишь, что тут у нас происходит. – Она загадочно улыбнулась. – Ты не будешь лишним!

Он немного помедлил и шагнул в коридор. Из кухни навстречу ему вышли две женщины. Одну, которая была моложе, он знал – ее звали Лиза. Вторую даму – пышнотелую, постарше, он не встречал раньше. Но у нее был такой распространенный в Москве приятный тип внешности, что Юре показалось, будто он знаком с ней давным-давно.

– Это моя подруга Татьяна. А с Лизой вы знакомы, – сказала Нина и, как ему показалось, посмотрела на подруг с интересом: было ощущение, что ей самой захотелось узнать, что изменится в их обществе с приходом Юры. Во всяком случае, он подумал, что Нина преследует какую-то тайную цель.

Ему стало неловко, что он нарушил покой этого маленького общества, он почувствовал себя слоном, разгромившим посудную лавку.

«Посижу минутку, спрошу, почему Нина не работает, и уйду», – решил он. Но Нина сразу потащила его за стол, уставленный закусками и бутылками. Знойная женщина Татьяна, предварительно осведомившись, не за рулем ли он, налила ему в бокал чего-то очень крепкого. Нина положила полную тарелку вкусной еды, Лиза в рыжем парике, сидела напротив него, призывно улыбаясь. Ему стало хорошо. Все чокнулись, он выпил содержимое бокала до дна и вскоре опьянел. Правда, где-то в подсознании у него осталась мыслишка, что его специально хотят напоить, но он так устал от своей домашней возни, от скрытого недовольства, от самого вида Насти, что чужое намерение в эту минуту совпало с его собственным. Вскоре он уже перестал понимать, почему он не бывает в компании этих чудесных женщин постоянно, зачем он ушел из Нининого дома куда-то в ночь несколько недель назад и почему явился к ней только сегодня, а не гораздо раньше. Потом он еще помнил, что Лиза засобиралась ехать домой и предложила его подвезти, но он отказался, заявив, что ездит только с Ниной. А когда вся компания высыпала вниз к подъезду провожать Лизу и решившую ехать вместе с ней Татьяну, он убедился, что мощное чудовище, стоящее впритык к Нининой машине, принадлежит не кому-нибудь, а рыжей журналистке.

С нескольких попыток Лиза осторожно вывернула с обочины на тротуар, причем он помогал ей это сделать активнее всех: бегал перед машиной вперед и назад, смешно размахивал руками, показывая расстояние, отделяющее Лизин джип от Нининой машины, так активно, что Нина испугалась, что Лиза задавит его. Впрочем, Лиза совершенно спокойно выехала со двора, и он увидел, как из ее машины ему прощально машет Татьяна. На обратной дороге в подъезде он уже крепко держался за Нину, чтобы не упасть на скользком полу; в лифте, опираясь спиной на противоположную стенку с зеркалом, признался ей в любви, а вернувшись в ярко освещенную кухню, понял, что плохо себя чувствует, и жалобным голосом попросил кофе. Пока Нина варила его, он с воодушевлением рассказывал ей про затюканного и пугливого императора раннехристианской эпохи Тиберия, а потом, пока она наливала кофе в чашку, вышел в комнату, рухнул на широкий диван и мгновенно заснул с ощущением счастья и легкой улыбкой на губах.