Дворцовые тайны - Евгений Анисимов

1772 год — время совершеннолетия Павла. Надежды Панина и других на то, что Павел будет допущен к управлению, не оправдались. Екатерина не собиралась передавать власть законному наследнику Петра III. Она воспользовалась совершеннолетием сына, чтобы удалить Панина из дворца. Вскоре императрица нашла сыну невесту. В 1773 году по воле матери он женился на принцессе Гессен-Дармштадтской Августе Вильгельмине (в православии — Наталье Алексеевне) и был вполне счастлив. Но весной 1776 года в тяжких родовых муках великая княгиня Наталья Алексеевна умерла. Павел был безутешен: его Офелии больше не было на свете… Но мать излечила сына от скорби самым жестоким образом, похожим на ампутацию. Найдя любовную переписку Натальи Алексеевны и Андрея Разумовского — придворного, близкого друга Павла, — императрица передала эти письма Павлу. Он тотчас излечился от скорби, хотя можно представить себе, какая жестокая рана была тогда нанесена тонкой, неокрепшей душе Павла…

Почти сразу же после смерти Натальи ему нашли новую невесту — Доротею Софию Августу Луизу, принцессу Виртембергскую (в православии Мария Федоровна). Павел неожиданно для себя сразу влюбился в новую жену, и молодые зажили в счастье и покое. Осенью 1783 года Павел и Мария переехали в подаренное им государыней бывшее поместье Григория Орлова Гатчину (или, как тогда писали, — Гатчино). Так началась долгая гатчинская эпопея Павла…

Гатчинская модель

В Гатчине Павел создал не просто гнездо, уютный дом, но возвел для себя крепость, противопоставив ее во всем Петербургу, Царскому Селу, «развратному» двору императрицы Екатерины. Образцом же для подражания Павлом была избрана Пруссия с ее культом порядка, дисциплины, силы, муштры. Вообще же гатчинский феномен проявился не сразу. Не будем забывать, что Павел, став взрослым, не получил никакой власти и мать сознательно держала его подальше от государственных дел. Ожидание «очереди» на трон длилось для Павла свыше двадцати лет, и ощущение своей никчемности не покидало его. Постепенно он обрел себя в военном деле. Доскональное знание всех тонкостей уставов вело к строгому следованию им. Линейная тактика, построенная на регулярном, строгом обучении слаженным приемам движения, требовала полного автоматизма. А это достигалось непрерывными упражнениями, разводами, парадами. В итоге стихия плаца полностью захватила Павла. Эта специфическая форма жизни тогдашнего военного человека стала для него главной, превратила Гатчину в маленький Берлин. Небольшое войско Павла было одето и вымуштровано по уставам Фридриха II, сам наследник жил суровой жизнью воина и аскета, не то что эти развратники из вечно что-то празднующего гнезда порока — Царского Села! Зато тут, у нас в Гатчине, порядок, труд, дело! Гатчинская модель жизни, построенная на жестком полицейском надзоре, казалась Павлу единственно достойной и приемлемой. Он мечтал распространить ее на всю Россию, за что и принялся, став императором.

Под конец жизни Екатерины отношения между сыном и матерью разладились непоправимо, трещина между ними стала зияющей пропастью. Характер же Павла постепенно портился, росли подозрения, что никогда не любившая его мать может лишить его наследства, что ее фавориты хотят унизить наследника, следят за ним, а нанятые злодеи пытаются отравить — вот, однажды даже стеков в сосиски наложили.

Борьба с «развратом»

Наконец, 6 ноября 1796 года умерла императрица Екатерина. Павел пришел к власти. В первые дни его царствования казалось, что в Петербурге высадился десант иностранной державы — император и его люди были одеты в незнакомые прусские мундиры. Павел тотчас перенес в столицу гатчинские порядки. На улицах Петербурга появились черно-белые полосатые будки, привезенные из Гатчины, полиция с остервенением набрасывалась на прохожих, которые поначалу легкомысленно отнеслись к строгим указам о запрете фраков и жилетов. В городе, жившем при Екатерине полуночной жизнью, был установлен комендантский час, множество чиновников и военных, чем-то не угодивших государю, в мгновение ока лишались чинов, званий, должностей и отправлялись в ссылку. Развод дворцовых караулов — привычная церемония — вдруг превратился в важное событие государственного масштаба с присутствием государя и двора. Отчего же Павел стал таким неожиданно суровым правителем? Ведь молодым он когда-то мечтал о воцарении в России закона, хотел быть правителем гуманным, царствовать по неотменяемым («непременным») законам, содержащим в себе добро и справедливость. Но не все так просто. Философия власти Павла была сложна и противоречива. Как и многие правители в России, он пытался совместить самодержавие и человеческие свободы, «власть личности» и «экзе кутивную власть государства», словом, пытался совместить несовместимое. Кроме того, за годы ожидания своей «очереди» к трону в душе Павла наросла целая ледяная гора ненависти и мести. Он ненавидел мать, ее порядки, ее любимцев, ее деятелей, вообще весь созданный этой необычайной и гениальной женщиной мир, названный потомками «екатерининской эпохой». С ненавистью в душе править можно, но не долго… В итоге, что бы ни думал Павел о праве и законе, во всей его политике стали преобладать идеи ужесточения дисциплины, регламентации. Он начал строить только одно «экзекутивное государство». Наверное, в этом корень его трагедии… Борьба с «распущенностью» дворян означала прежде всего ущемление их прав; наведение порядка, порой необходимого, в армии и государственном аппарате вело к неоправданной жестокости. Несомненно, Павел желал своей стране хорошего, но тонул в «мелкостях». А их-то как раз более всего и запоминали люди. Так, все смеялись, когда он запретил употреблять слова «курносый» или «Машка». В погоне за дисциплиной и порядком царь не знал никакой меры. Его подданные услышали множество диких указов государя. Так, в июле 1800 года было предписано все типографии «запечатать, дабы в них ничего не печатать». Отлично сказано! Правда, вскоре это нелепое распоряжение пришлось отменить — нужны были этикетки, билеты и ярлыки. Запрещалось также зрителям аплодировать в театре, если этого не делал сидящий в царской ложе государь, и наоборот.

Рытье собственной могилы

Общение с императором становилось тягостным и опасным для окружающих. На месте гуманной, терпимой Екатерины оказался человек строгий, нервный, неуправляемый, вздорный. Видя, что его пожелания оставались неисполненными, он негодовал, наказывал, распекал. Как писал H. М. Карамзин, Павел, «к неизъяснимому удивлению россиян, начал господствовать всеобщим ужасом, не следуя никаким уставам, кроме своей прихоти; считал нас не подданными, а рабами; казнил без вины, награждал без заслуг, отнял стыд у казни, у награды — прелесть, унизил чины и ленты расточительностью в оных… Героев, приученных к победам, учил маршировать. Имея, как человек, природную склонность к благотворению, он питался желчью зла: ежедневно вымышлял способы устрашать людей, и сам всех более страшился; думал соорудить себе неприступный дворец и соорудил гробницу». Словом, добром это не кончилось. Против Павла в офицерской среде и среди аристократии созрел заговор, 11 марта 1801 года произошел ночной переворот и в только что построенном Михайловском замке Павел был убит ворвавшимися в царскую спальню заговорщиками.

Последствия одного путешествия: Александр Радищев

Дети Просвещения

Когда в 1789 году во Франции началась революция, то поначалу события в Париже не вызвали особой тревоги у императрицы Екатерины II. Даже наоборот, государыня не скрывала своего злорадства: «Так им, Бурбонам, и надо! Потребно было им давно пресечь придворный разврат, больше думать и хлопотать о благе государства, как это делаю… я, например!»

Но постепенно, по мере того как все мощнее разгорался революционный пожар, Екатерина тревожилась все сильнее. Ее беспокоила судьба идей, которые легли в основу революции. Ведь как ни парадоксально, это были и ее идеи… И Французскую революцию, и Екатерину как политика вызвали к жизни идеи Просвещения — равенства, человеческого достоинства, свободы. Мыслями Монтескье, Вольтера были пронизаны многие реформы Екатерины. Но они же породили и кровавую гидру революции. Екатерина яростно защищала своих кумиров. Она писала, что не философы виноваты в злодеяниях революции, а ловкачи-политики, которые этими идеями спекулируют. Поэтому она опасалась, как бы и в России не завелись Робеспьеры и Мараты, начавшие, как известно, с критиканства старого порядка в газетках, листовках, пьесках.

Вот тут-то, в этой обстановке опасений и подозрительности и возникло дело Радищева. Вообще само явление Радищева было тоже вызвано просветительской политикой Екатерины II. Именно она, беспокоясь о развитии законности в стране, отправила учиться праву в Лейпциг двенадцать лучших пажей. Среди них был и шестнадцатилетний Александр Николаевич Радищев. Жизнь у юношей выдалась трудная, но учеба была интересной, и через пять лет Радищев вернулся в Россию взрослым человеком, умудренным знаниями и опытом. При этом, уже там, за границей, жизнь обернулась к Радищеву своей грустной стороной.