Великая контрибуция. Что СССР получил после войны - Александр Широкорад

В феврале 1944 г. по распоряжению Берии был создан специальный отдел «С», в задачу которого входили сбор и обработка информации по атомной тематике. Начальником отдела был назначен разведчик П.А. Судоплатов.

Постановлением ГКО от 3 декабря 1944 г. персонально на Берию возложили «наблюдение за развитием работ по урану».

2 мая 1945 г. из Москвы вылетел «Дуглас», взявший курс на Берлин. На борту находились два десятка военных, включая двух генералов. На самом деле это были такие же ряженые, как Сергей Королев и К°. На гражданских униформа сидела плохо, а главное, что бросалось в глаза — отсутствие орденов. В нашей зоне оккупации встретить боевого старшего офицера, я уж не говорю о генерале, без «иконостаса» орденов и медалей было невозможно, а на грудь «ряженых» наши особисты не догадались повесить хотя бы медальку «За спасение утопающего».

Среди «ряженых» в этом самолете были физики Ю.Б. Харитон, И.К. Кикоин, Л.А. Арцимович и др. Возглавлял группу А.П. Завенягин. Много позже Кикоин напишет: «Какого-либо точного плана действий у группы, похоже, не было. О предстоящей поездке участники узнали в самом конце апреля. Посвящен в предстоящую задачу из ученых был лишь Ю.Б. Харитон, да и то в самом общем виде, а именно: "...посмотреть каково же состояние [дел], что удастся найти [и] в какой мере немцы продвинулись в разработке ядерного оружия"»{85}.

На самом же деле ни Кикоин, ни Харитон не были посвящены в планы Берии. Возглавлявший группу Завенягин был замнаркома внутренних дел, то есть замом Берии. Он отвечал за захват германских физиков-ядерщиков и специалистов по смежным отраслям. Руководить демонтажем и перевозкой оборудования с германских предприятий, связанных с ядерным проектом, был назначен замнаркома внутренних дел С.Н. Круглов. Непосредственно погрузкой и отправкой людей и оборудования занимался комиссар госбезопасности 2-го ранга И.А. Серов.

В Берлин группа прибыла 3 мая 1945 г., а уже на следующее утро наши ученые приступили к работе, затянувшейся на полтора месяца. Обследование группа начала с Института кайзера Вильгельма. Институт этот еще в феврале 1945 г. был эвакуирован в Тюрингию и там захвачен американцами. Однако часть оборудования и документации досталась нашим ученым.

Позже И.К. Кикоин писал: «Среди секретных документов мы нашли урановый проект. Мы не ошиблись, действительно Kaiser-институт был основным в этой проблеме. По просмотренным документам нам стало ясно, что немцы нас не обогнали, напротив, — они в интересующих нас вопросах находились на очень низком научно-техническом уровне. Правда, они экспериментально наблюдали начало цепной реакции (размножение нейтронов). В качестве замедлителя они использовали тяжелую воду, которую получали из Норвегии. Мы обнаружили два 5-литровых бидона с тяжелой водой, на которых были этикетки с надписью "Norsk Hydro". Там же мы нашли некоторое количество металлического урана и несколько килограммов окиси урана.

Кое-что из оставшегося в Kaiser-институте оборудования мы демонтировали и отправили в Москву (электрощиты, приборы). Несколько весьма наивных установок для разделения изотопов мы также отправили в Москву...

Судя по просмотренным документам, проф. Хартек в Гамбурге занимался центробежным методом разделения изотопов, но безуспешно.

Мы выполнили поручение Правительства и пригласили на работу в СССР профессоров Герца, Манфреда фон Арданне и Тиссена. Другая группа наших ученых привлекла профессора Риля, крупного специалиста по металлургии урана, и других известных немецких ученых»{86}.

Следует заметить, что Кикоин явно занижает достижения немцев, что весьма типично для советских специалистов, работавших по одной теме с ними.

Всего в 1945 г. было вывезено из Германии 70 специалистов, а к концу 1948 г. в советских лабораториях под опекой МВД насчитывалось около трехсот немецких ученых, инженеров и квалифицированных рабочих. Среди них были Вернер Цулиус, Гюнтер Вирт, Николаус Риль, Карл Зиммер, Роберт Депель, Питер Тиссен, Хайнс Позе и др. Американцев беспокоило то, что среди специалистов были люди, которые владели тайнами технологии обогащения урана, разделения его изотопов и трансурановых элементов. К их числу относился инженер Макс Штеенбек — главный «дока» по разделению изотопов методом газовой центрифуги.

В маленьком поселке Neustadt am Glewe Кикоин нашел и отправил в СССР свыше 100 тонн окиси урана. Поступал германский уран также и из ряда других мест.

27 сентября 1992 г. академик и трижды Герой Юлий Борисович Харитон рассказал: «Как-то, я помню, мы ехали куда-то на объект или в другое место вместе с Игорем Васильевичем [Курчатовым], и он сказал, что эти 100 тонн помогли примерно на год сократить срок запуска первого промышленного реактора. Лабораторный реактор, как известно, был сделан в 1946 г. в ИАЭ. А вот первый промышленный реактор [в 1948-м]. Так как с ураном было очень туго в России, то он [трофейный уран] пришелся очень кстати, позволил сократить срок запуска и получения плутония, соответственно»{87}.

Еще раньше Игорь Курчатов сказал, что германский уран позволил на год раньше запустить наш первый реактор.

В середине января 1946 г. в официальном докладе Сталину приводились обобщенные данные, согласно которым найдено и вывезено из Германии и Чехословакии различных химических соединений урана «общим весом в пересчете на металл 220 тонн».

Американцы из «Алсоса» сбились с ног, разыскивая известного германского ученого барона Манфреда фон Арданне.

Арданне был изобретателем цветного телевидения. Еще в годы войны он выдвинул идею создания сети разведывательных спутников Земли, снабженных телевизионными камерами, передающими информацию на Землю. Больших успехов Арданне добился и в работах над урановым проектом.

Сотрудники МВД отыскали частную научно-исследовательскую лабораторию Арданне и лабораторию Г. Герца в фирме «Сименс» и вывезли оттуда все, от циклотронов (три из четырех, работавших в Германии), опытных установок, высоковольтного, горногеологического оборудования до химпосуды, инвентаря, реактивов и материалов.

Реакцией Сталина на бомбежку Хиросимы и Нагасаки стало решение о реорганизации структуры управления нашим ядерным проектом. Постановлением ГКО от 20 августа 1945 г. был создан Специальный комитет правительства с чрезвычайными полномочиями. Берия как член Политбюро и заместитель председателя ГКО был назначен его председателем, Первухин — заместителем, генерал Махнёв — секретарем.

Важную, хотя и не решающую роль в работе Специального комитета Берия отводил германским специалистам.

На НКВД (МВД) возлагалась задача по использованию немецких специалистов, за которых персонально отвечал Завенягин. Осенью 1945 г. начали работать лаборатория «А» для группы фон Арденне и лаборатория «Г» для группы профессора Герца, а также организованы группы работников, руководимые профессорами Рилем и Доппелем.

Спецкомитет при Совнаркоме СССР утвердил для этих лабораторий задания Техсовета. К каждой лаборатории были прикреплены члены Техсовета, задачей которых являлось наблюдение за работой немецких специалистов, а именно изучение их отчетов, заслушивание докладов руководителей групп, выезды на место для личного ознакомления и участия в испытаниях и экспериментах. На основе этого члены Техсовета делали заключение о ходе работ, после чего формировались дальнейшие планы.

19 декабря 1945 г. вышло постановление Совнаркома СССР об образовании в составе НКВД 9-го Управления специальных институтов, задачей которого являлось управление создавшимися научными подразделениями. Начальником Управления назначили А.И. Завенягина. Лаборатории «А» и «Г» передали в это Управление и переименовали их в «Институт А» и «Институт Г». Были также организованы «Институт Б», «Лаборатория В» и экспериментальный завод «для осуществления конструкций, разрабатываемых специальными институтами и лабораториями». А для снабжения, охраны и соблюдения режима секретности были созданы административно-хозяйственные подразделения.

«Институт Б» несколько раз менял свое название. Приказом №118с от 17 августа 1950 г. запрещалось при переписке и разговорах упоминать названия: «Сунгуль», «Санаторий Сунгуль», «Объект Сунгуль», «Лаборатория Б», «Институт Б», «Объект Б». Был установлен условный адрес: г. Касли Челябинской обл., п/я 0215 (для личной переписки — п/я 33/6). Коммутатор объекта получил условное наименование для связи — «Сокол».

Директором лаборатории в 1946—1952 гг. был полковник А.К. Уралец, в 1953—1955 гг. — кандидат химических наук Г.А. Середа.

В состав «Лаборатории Б» входили два научных отдела: биофизический и радиохимический, вспомогательные подразделения и подсобное хозяйство, поставляющее различную сельскохозяйственную продукцию.

Общее количество работников «Лаборатории Б» достигало 400—500 человек. В состав «Лаборатории Б» входили русские научные сотрудники (заключенные и вольнонаемные), а также немецкие специалисты, работающие по контрактам. Биофизический отдел возглавлял биолог широкого профиля Н.В. Тимофеев-Ресовский, радиохимический — химик профессор С.А. Вознесенский.