Дочь Вороньего Короля (СИ) - "Sleepy Xoma"

Дождь закончился столь же стремительно, как и начался, и спустя каких-то десять минут грозовые облака разлетелись во все стороны, подхваченные воздушными течениями, а спустя еще пять минут на небе засияло теплое летнее солнце.

Забота о земле, об урожаях, считалась главным долгом правителя. Правда, ни ее величество, ни его высочество не злоупотребляли этими своими обязанностями, и на памяти Лариэса, лишь несколько раз покидали столицу для борьбы с особо тяжелой засухой. Герцог же относился к долгу правителя куда серьезнее и непрерывно разъезжал по своим владениям, принося благословенный дождь, либо, наоборот, разгоняя тучи. В королевствах, управляемых стихиерожденными, всегда собирались невероятно высокие урожаи, и все это знали.

А герцог, меж тем, закончил свою работу, и, поддерживаемый с двух сторон под руки — магия такого уровня выпила из него все силы, — направился к деревне. Увидев, кто дожидается его, брат королевы стряхнул сопровождающих и, широко ухмыляясь предстал перед путниками.

— Племянник, я рад тебя видеть! — прогрохотал он, точно еще секунду назад и не шатался, будто пьяный, и заключил Тариваса в свои медвежьи объятья.

Лариэс, видя это, с трудом сдержал улыбку.

Сын и отец, с которыми телохранитель познакомился при подавлении восстания — герцог счел, что двенадцатилетнему Клеменсу пора узнать, что такое война, и взял его с собой, — отличались, как небо и земля, лишь глаза у них были одинаковыми. И оба они ни разу не походили ни на ее величество, ни на его высочество. В этом не было ничего удивительного — Кэлиста и Устин родились от разных женщин. Они происходили от двух любовниц короля, которым повезло забеременеть, отсюда и различия. Если Кэлиста была изящной шатенкой с точеными чертами лица и южным загаром, то Устин габаритами напоминал платяной шкаф. Кожа этого гиганта была близка к бледному цвету, а огромные голубые глаза, соломенного цвета длинные волосы и аккуратная бородка сразу же выдавали изрядную примесь северной крови. Клеменс же перенял от своей матери-аэтернки ярко выраженные черты этого народа: он был строен и невысок и, несмотря на начавший пробиваться на щеках юношеский пушок, выглядел скорее мальчиком, нежели мужчиной. Короткие темные волосы закручивались милыми колечками, а в пронзительно-огромных — отцовских — голубых глазах, должна была утонуть не одна придворная прелестница.

Вот только, и это Лариэс знал наверняка, не утонула. Что отец, что сын оба были белыми воронами на фоне большинства стихийных магов. Они вели крайне аскетичный образ жизни, не интересуясь увеселениями и радостями, которые каждому предоставлял как статус, так и внешность. При дворе об этой парочке ходили самые разные слухи, причем многие из них не были лестными, впрочем, в скрытых извращениях ни отца, ни сына никто не подозревал. Какой в этом смысл? Любой маг стихий мог спать с кем угодно, как угодно, и сколько угодно — ни для кого не являлась секретом страстная натура и любовь к экспериментам практически любого из великих владык сего мира. И если застенчивость той же Блаклинт, как казалось Лариэсу, была вызвана какими-то детскими травмами, то Устин с Клеменсом, определенно, сделали свой выбор по доброй воле.

— Дядя, я вижу, что ты ничуть не поменялся с момента нашей последней встречи, — рассмеялся Таривас.

— Я уже слишком стар для перемен, — рассмеялся герцог, отпуская племянника.

— И, тем не менее, это не помешало тебе перестроить крепость по последнему слову военной науки и вооружить свою гвардию пистолетами, которых, кстати, нет даже у воинов матушки.

— И кто же в этом виноват? — с ехидной усмешкой поинтересовался герцог. — Напомнить, когда я говорил вам, что следует начать перевооружение аркебузиров и легкой кавалерии?

— Ладно-ладно, — поднял руки его высочество, — ты выиграл, дядя. Всегда было интересно, почему ты, при такой любви к военному делу не рвешься подраться где-нибудь в частном, так сказать, порядке?

— Быть может, я живу и не так долго, как твои Ступившие на Путь Вечности спутники, но за эти годы успел повидать достаточно для того, чтобы возненавидеть войну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что не помешало тебе разбить бунтовщиков, а до того на равных тягаться с самим Генералом.

— Это мой долг. Мы все делаем то, что должно, — герцог серьезно посмотрел на принца, и добавил, — да и не тягался я с Лорием Солумом на равных, ты мне льстишь. Не позволил разбить нас в пух и прах, как во времена Четвертой Войны за Возвращение — это да, но на большее моих талантов, увы, не хватило. А теперь, дорогой племянник, предлагаю нам собраться в каком-нибудь спокойном месте, и ты объяснишь мне, что происходит.

Спокойное место, о котором говорил Устин Вентис, обнаружилось в деревенском постоялом дворе, из которого выгнали всю прислугу, а затем — и охрану. Герцог, его сын, а также принц, принцессы, Древние, оба Щита и Тень, уселись за длинный, уставленный едой стол возле разведенного несмотря на летнюю жару камина, и обсыхали.

Герцог первый подал пример, взяв в одну руку свиную ногу, а в другую — кубок с пивом. Он жадно откусил мясо, и шумно запил его, после чего, перешел к делу.

— Итак, мой дорогой племянник, — взгляд Устина стал серьезным, цепким и колючим. — Как я говорил на поле: я хочу знать, что происходит. Каким образом ты оказался в компании двух принцесс и трех Древних?

Он перевел взгляд на Игнис и заметил:

— Кстати, ваше высочество, надеюсь, Корвус знает о том, где вы? Мне не очень хочется утром обнаружить пару птичьих легионов, штурмующих столицу герцогства. Замучаюсь потом чинить стены.

Огнерожденная хихикнула, тактично прикрыв рот ладонью.

— Ваша светлость, вы же видели Кошмара. Как думаете, в курсе ли отец?

Лицо герцога осталось столь же недоверчивым и девушка, вздохнув, отцепила от пояса ножны с мечом и протянула их Устину Вентису.

Тот внимательно изучил эфес, затем немного извлек меч из ножен, бросив короткий взгляд на лезвие, и, наконец, вернул оружие хозяйке.

— Я встречался с его величеством лишь единожды, но Жало узнаю из тысячи других мечей. Стало быть, все хорошо.

Брат королевы снова перевел взгляд на принца.

— Что ж, дорогой племянник, начинай, я жажду услышать твою историю.

— А я жажду рассказать тебе обо всем, ага, — весело ответил ему Таривас.

И принц начал говорить. Он объяснил, зачем была собрана столь разношерстная компания, куда они направляются, как к ним присоединилась Игнис. Не обошел стороной и таинственного сковывающего, а также — Орден Изначальных. И, когда он, наконец, закончил, Устин мог лишь пораженно качать головой.

— Один вопрос.

— Да?

— Как ты уломал Кэлисту? Сколько я себя помню, сестра тряслась над тобой, точно несушка, у которой осталось последнее яйцо.

Таривас развел руки в стороны.

— Видимо, матушка наконец-то осознала, что я уже не мальчик.

— Хм, — только и нашел что сказать герцог. — Тогда второй вопрос. Вы точно уверены в том, что творите?

На сей раз вместо Тариваса ответил Ридгар.

— Устин, мы знаем друг друга не первый год, не так ли?

Герцог кивнул.

— Да, Кающийся. Я уважаю тебя и твое правосудие и никогда не закрою свои границы для человека, который подобно Христу несет тяжкий крест ради нас всех.

— Скажи, хотя бы раз за эти годы я делал что-нибудь глупое и необдуманное?

— Нет.

— Вот и сейчас я уверен в цели похода.

Лариэсу вспомнилось, с каким скептицизмом Ридгар принял идею ее величества во время их первой встречи и с трудом сдержал победную улыбку — кажется, его принц сумел-таки заразить своим оптимизмом еще одного человека. И то, что человек этот был несоизмеримо древнее и опытнее, делало победу господина лишь более значительной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Все-таки, его высочеству уготована великая судьба», — тепло подумал Лариэс. — «Как же мне повезло! Служить такому человеку!»

— Ну, раз вы твердо уверены во всем, не стану препятствовать, — сдался герцог. — И спасибо за предупреждение насчет Ордена изначальных.