Ледяной палач - Николай Иванович Леонов

в окно:

– Ольга Павловна, к вам гости.

Дородная женщина в теплом халате и цветастой косынке на светлых кудряшках выглянула в окно:

– Андрюша, ты как рано! На обед пришел? Ты забежишь ко мне? Картошки почистить на суп надо, и пообедаем супчиком гороховым. Ой, – она смутилась, увидев незнакомца.

– Здравствуйте, – Лев Иванович сразу представился.

От его должности улыбка с лица женщины исчезла. Она перехватила здоровой рукой без гипса ворот халата у горла:

– А что случилось?

Сыщик ее успокоил:

– Просто формальность, расследуем обстоятельства смерти Журина Олега Митрофановича.

– Ох, я слышала. Кажется, сегодня прощание было и поминки, – женщина махнула пухлой ладошкой. – Вы заходите, чего через окно перекрикиваться?

В полутемном коридоре она кивнула на мягкий пуфик:

– Простите, что в квартиру не приглашаю. Не готовилась к гостям. У меня такая грязь с этой рукой – ни приготовить, ни чистоту навести.

Лев улыбнулся ее домовитости и начал задавать приготовленные вопросы:

– Понимаю, что без больничной карточки трудно припомнить все, но, может, получится? Можете сказать, чем болел Олег Митрофанович последние годы и какое лечение вы ему прописывали?

Женщина задумалась:

– Да ничего такого особенного, здоровье у него было отменное. Не курил, не пил, режим соблюдал. Правда, после смерти Лидии сильно сдал, даже на улицу перестал выходить. Но постепенно отошел, хотя одряхлел сильно, постарел сразу на пару десятков лет. Я ему объясняла, что в его возрасте важно каждый день не меньше часа гулять. Только Олег Митрофанович шутил в ответ, мол, в столице такой уровень загазованности, что прогулка быстрее приведет к смерти, чем затворничество дома. Конечно, были обычные болячки возрастные. Суставы уже не те, сосуды плохо работают, от этого давление на погоду скачет. Жаловался на головные боли, по большому счету ничего критичного. Я ему прописала таблетки для понижения давления. Он набрал вес, пока дома горевал по жене, и, конечно, даже от коротенькой прогулки мучился. Придет весь красный в поликлинику на прием, отпыхивается. Правда, потом скинул вес, расходился, и проблема ушла сама собой. Последний раз, когда приходил на прием, вообще молодцом держался, как огурчик! Выбритый, с прической, попросил витамины ему посоветовать, какие получше. Я написала рецепт – очень хорошие, для общего тонуса. Там ничего особенного, немного витамина Д, магний, витамин В. Такие дети принимают для иммунитета.

Женщина вдруг прислонилась к косяку, прикрыла глаза и покрутила головой в недоумении:

– Вообще не понимаю, почему у него сердечный приступ случился? Уж что-что, а сердце у него было здоровое. Ведь жена его, Лидия, о супруге заботилась, все обследования и профилактические курсы он проходил каждый год. Все умеренно, питание диетическое, никаких излишеств, вредных привычек. Лидия очень умная и заботливая была женщина. Во всех новинках разбиралась, и связей по Москве куча. Так что они у лучших специалистов всегда лечились. А как одевалась, держала себя – настоящая королева! Думали, Олег Митрофанович следом за ней уйдет, так тосковал он по жене. Только выбрался, и вот надо же… Смерть очень неожиданная.

– Витамины как назывались? – Гуров достал блокнот и ручку.

– Самые обычные, – женщина нахмурилась. – Витропро называются, я и сама их пью. – Она вдруг побледнела. – Вы что, меня хотите обвинить, что я старика до смерти довела? Товарищ полицейский, да клянусь, и в мыслях такого не было. Я же и Лидию, и Олега Митрофановича знаю почти всю жизнь. Они и на свадьбе у меня гуляли, Лидия тогда подарила сервиз чешский, дефицитный. Ребятишкам они устраивали сказку, в костюмах Деда Мороза и Снегурочки с подарками ходили по соседям. Я уколы ей ходила делала, когда она с раком слегла. До последнего голубушка держалась, не позволила себе ни дня расслабиться. Сил когда у нее не было, она меня просила губы ей помадой накрасить и духами любимыми попшикать. Олег Митрофанович под дверью спальни, как собака, сутками без еды и воды сидел до самой ее смерти. Да зачем мне такому хорошему человеку вредить, у него и без меня горе страшное! Да как… как вы подумать такое могли! – у женщины хлынул поток слез.

Лев попытался объяснить ей, что ничего криминального не имел в виду, но она не слышала, захлебываясь в рыданиях:

– Я так рада была, что Олег Митрофанович ожил, помолодел, витаминки сам попросил. Я ему рецепт написала и объяснила, как пить, похвалила его. А тут… И вы потом…

За спиной кто-то тяжело задышал:

– Ольга Павловна, я вот хлеба свежего… – Участковый осекся при виде плачущей женщины.

Он с удивлением и растущим возмущением переводил взгляд с Гурова на врача. Лев Иванович вздохнул: как иногда тяжело общаться с людьми, которые его работу оперуполномоченного воспринимают лишь как желание повесить на кого-нибудь обвинение в смерти человека. Он громко, стараясь докричаться до плачущей женщины, пояснил:

– Никаких обвинений нет. Просто так же, как и вы, удивлен внезапной смертью Журина.

Врач затихла, лишь всхлипывала тихонько. Она бросила тревожный взгляд на участкового:

– Говорят, что Олег Митрофанович страшно кричал перед смертью. Только при жизни он тишайший человек был. Андрюша, ты не рассказывал про звуки в квартире?

Парень опустил глаза в пол:

– Рассказал.

Решив, что от свидетелей больше важной информации не получить, опер попрощался и направился дальше по намеченному плану. Гуров зашагал обратно, к припаркованной возле дома Журиных машине. В ранних осенних сумерках шел он медленно теперь уже не от наступающей ностальгии. Сейчас голова его кипела от размышлений: «Значит, не только мигающая лампа, но еще и странные звуки в пустой квартире». Только сейчас привидение, демон, или что это было, вызывало у него злость. Он найдет причину всех явлений и докажет соседям, что никакие демоны не одолевают жилище его любимых стариков, не позволит чернить их имена после смерти.

На подходе к дому слух вдруг резанули знакомые переливы мужского баритона, буквально несколько нот – и тишина. Гуров бросился бежать, остановился у подъезда, задрав голову на окна квартиры Журиных. Что за чертовщина снова?! Он мог поклясться, что перед поворотом за угол услышал несколько громких нот из любимой оперы старика, которую тот ставил играть на старом патефоне. Эти мелодии он слышал сотни раз, когда Лидия взялась изучать итальянский. И даже спустя столько лет легко узнал и голос, и кусочек арии.

Неожиданно за стеклом в квартире мелькнуло что-то, задев тяжелую штору. Лев Иванович еще несколько секунд стоял, застыв и всматриваясь в темноту пространства за окном. Занавесь качнулась раз, другой, третий, замедляясь, и застыла красивой складкой. Сыщик сжал кулаки и пошагал к машине. Он гнал на высокой скорости до