Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь ружье нес Маркос.
XXXIII
Словно долгий, раскатистый гром, возникнув на севере, прогрохотал через всю долину и теперь гремел над нашими головами. Я, едва не перевернувшись, стремительно вскочил в зыбком гамаке. Самолет делал в воздухе круги, уходил и снова возвращался, а внизу, по земле, разбегались в ужасе люди – люди неолита. На пороге Дома правительства, оцепенев, стояли и смотрели в небо Аделантадо и Маркос; а брат Педро кричал индианкам, которые выли от страха, не решаясь выйти из хижин, что это всего-навсего «штука белых» и не опасна для людей. Самолет был всего в какой-нибудь сотне метров от земли, под тяжелым потолком туч, готовых вот-вот разразиться новым дождем; но не сто метров отделяли летающую машину от Предводителя индейцев, который смотрел на нее с вызовом, крепко сжимая в руке лук, – их разделяли сто тысяч лет. Первый раз раздался в этой глуши звук мотора, первый раз его рев сотрясал здесь воздух; а на брюхе этого существа, таком же круглом, как у птицы, на том самом месте, где у птицы – лапы, не что иное, как не виданное еще здесь колесо. Однако, похоже, самолет не собирался улетать. И тут я заметил, что пилот смотрит вниз, словно ищет что-то или ждет какого-то знака. Тогда я выскочил на середину площади и начал размахивать шалью Росарио. Моя радость заразила индейцев, и они высыпали на площадь, теперь уже без всякого страха, стали прыгать и галдеть, так что брату Педро пришлось отгонять их посохом, чтобы расчистить поле. Самолет удалился к реке, немного снизился, развернулся и, слегка покачивая крыльями, пошел на нас, все ниже и ниже. Наконец он приземлился; довольно рискованно покатил прямо на стену деревьев, но вовремя сдержал свой разбег. Из машины вышли два человека, и эти двое назвали меня по имени. Изумление мое возросло, когда я узнал, что уже больше недели меня разыскивают несколько самолетов. Кто-то – летчик не знал, кто именно, – рассказал там, что я заблудился в сельве и, может, даже взят в плен кровожадными индейцами. Вокруг моей личности сочинили целый роман, который не обошелся даже без коварного предположения о том, что меня, возможно, пытали. Говорили, что меня постигла судьба Фосетта[158], появившиеся в газетах рассказы, подписанные моим именем, очень напоминали историю Ливингстона[159]. Одна большая газета пообещала крупную премию тому, кому удастся меня выкупить. Собиравшиеся в полет пилоты расспрашивали Хранителя, и тот указывал им пространства, на которых рассеяны были индейские племена, чьи музыкальные инструменты я отправился искать. Они уже собирались бросить поиски, когда вдруг сегодня утром вынуждены были сойти с курса, которым до того следовали, чтобы не попасть в полосу ливней и в шквал. Проходя над Большими Плоскогорьями, они были поражены, различив внизу жилые строения, там, где ожидали найти пустынные земли, куда не ступала нога человека, а заметив, как я махал шалью, решили, что я и есть тот самый человек, которого они разыскивали. Я был потрясен, когда услышал, что этот город Еноха, не знавший еще железа, город, где я, вероятно, играл роль Иувала, находится всего в трех летных часах – по прямой – от столицы. Другими словами, эти пятьдесят восемь веков, которые лежали между второй главой книги Творения и цифрой, обозначавшей год, в котором жили люди там, можно покрыть за сто восемьдесят минут и вернуться в ту эпоху, которую называют «настоящее», как будто то, что есть здесь, не настоящее; можно было вернуться в настоящее, перешагнув через города, которые сегодня относят к средневековью или ко временам конкисты, колониальному периоду или эпохе романтизма.
Тем временем из самолета вынули тюк, завернутый в непромокаемую ткань, который должны были сбросить с парашютом, если бы я вдруг оказался в месте, куда невозможно приземлиться, и вручили медикаменты, консервы, ножи и бинты Маркосу и монаху. Пилот взял большую алюминиевую флягу, отвинтил пробку и дал мне выпить. С той самой ночи, когда нас на порогах застала буря, я не пробовал ни капли спиртного. И сейчас, среди этой пронизывающей сырости, я опьянел от одного глотка, но голова осталась совершенно ясной и все мое существо наполнилось забытыми желаниями. Мне не только захотелось выпить еще – и потому я с ревнивым нетерпением посмотрел на Аделантадо с сыном, которые тоже вслед за мной попробовали мою водку, – но я почувствовал, как тысячи вкусовых ощущений наперебой так и просятся на язык. И я понял, что не могу в эту минуту обойтись без чая, без вина, без сельдерея, без устриц, без уксуса и льда. И, конечно же, без сигареты, вкус которой ощутил во рту снова, – вкус сигарет из американского
- Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник) - Эрих Мария Ремарк - Драматургия / Зарубежная классика / Разное
- Вот так мы теперь живем - Энтони Троллоп - Зарубежная классика / Разное
- Жук. Таинственная история - Ричард Марш - Зарубежная классика / Разное / Ужасы и Мистика
- Девушка с корабля - Пэлем Грэнвилл Вудхауз - Зарубежная классика / Разное
- Закат одного сердца - Стефан Цвейг - Зарубежная классика
- Собрание старых и новых песен Японии - Антология - Древневосточная литература / Зарубежная классика / Поэзия / Разное
- Пятая колонна. Рассказы - Хемингуэй Эрнест - Зарубежная классика
- Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший - Зарубежная классика / Исторические приключения / Разное
- Под маской - Фицджеральд Френсис Скотт - Зарубежная классика
- Скотный двор. Эссе - Оруэлл Джордж - Зарубежная классика