Корсары. Легенда о Черном Капитане - Владимир Лещенко

В эту минуту Альфредо видел себя самым настоящим богом, владыкой жизни и смерти ничтожного человечишки, беглого каторжника и шкипера-неудачника. Наверное, Альфредо вообразил, что сейчас Питер бросится перед ним на колени и станет умолять о пощаде, рассчитывая сполна насладиться унижением врага.

И поэтому он не увидел того что увидел Питер. А именно – как в полуоткрытую дверь проскользнул девичий силуэт и на пороге адмиральской каюты появилась стройная фигурка…

Как Беатрис удалось выскользнуть из ловушки – неважно. Да скорее всего, Альфредо просто забыл о ее существовании, а его люди – не придали значения женщине… В его и их глазах она была обычной бабой, иначе говоря – никем. Вот она текучим легким движением оказалась у стойки с оружием и подняла насажденный на древко широкий короткий меч – африканский ассигай.

Вот Беатрис перехватила оружие, и неслышно ступая босыми ногами по ковру, начала красться к креслу, отводя для смертоносную сталь для удара.

Питер старался не смотреть на нее – страшась даже намеком выдать Альфредо ее появление.

Девушке нужно был пройти лишь с десяток шагов – но их надо было пройти…

А тем временем Беатрис, безусловно, отдавала себе отчет, что второй попытки у нее не будет, поэтому не торопилась…

А ведь Аялла в любую секунду мог повернуться, почуяв что-то – люди подобного рода занятий, как правило, очень чуткие – или просто встать, а то и вызвать своих слуг чтобы закончить с Питером. Не сам же он думает его зарезать? Хотя – с этогостанется!

Решение пришло внезапно – как вспышка молнии.

– А помните, сеньор Аялла, любимую песню Черного Капитана? Он писал про нее должно быть? – осведомился он как бы между прочим. Или не писал?

Это какую же? – осклабился Альфредо. «Боцман и русалка»? Или «На отмели у Доггер-банк»?

Пятнадцать взяли сундук на бортЙо-хо-хо, и в бутылке ром.Пей, остальное управит черт!Йо-хо-хо, и в бутылке ром.И боцман штурмана саблей проткнулА боцману череп разбили багром,Ну и кок, задушенный – под столом…

– хрипло затянул Питер, изо всех сил изображая многозначительную улыбку. А Беатрис тем временем сделала один шаг, другой, третий…

На глотке его рядком синяки,И вот они, храбрые моряки…

Машинально подхватил д’Аялла, а потом растерянно уставился на Блейка.

– Откуда ты ее знаешь? Эту песню не поют уже лет двадцать??!

– Ну… – протянул Питер, лихорадочно соображать – что сказать, – видите ли, сеньор Аялла, – тут все не так просто Как вы думаете – почему именно я встретился вам и почему именно ко мне попал этот древний знак?? Ведь он не так прост, совсем не прост – вы должны были об этом узнать, если внимательно читали записки вашего уважаемого родственника.

Несколько мгновений д’Аялла сидел недвижно, оторопело уставившись на Питера. И не без некоторой гордости Блейк подумал что пожалуй ему удалось испугать этого матерого головореза…

– Три тысячи чертей! – наконец нервно рассмеялся предводитель пиратов. Ты говоришь странные и непонятные вещи – а я очень не люблю, когда чего-то не понимаю! Пожалуй, это все нужно обдумать. Я, пожалуй… Что там за шум? – встрепенулся он. Из-за стенки каюты долетел какой-то невнятный звук. Аялла начал подниматься с кресла… Аялла начал подниматься с кресла…

И в этот же миг отведенный далеко назад ассегай застыл на мгновение, а затем со свистом устремился вперед. Питер так и не уловил момент удара…

Широкое, в ладонь лезвие вонзилось в затылок капитана и без видимых усилий прошло насквозь, высунувшись спереди.

Еще два удара – и снесенная с плеч голова д’Аяллы отлетела в сторону, и подпрыгивая, покатилась по ковру. Ударивший вверх фонтан крови окрасил труп и кресло в цвет виноградного вина. И в какой-то миг Питер мог бы поклясться, что мимика отсеченной головы перед тем как стать маской смерти отразила глубочайшее изумление.

– Тупой мужлан… – пробормотала леди Шарп, тяжело опершись на ассегай.

Отдышавшись, она вытерла руки о ковер, наклонилась, подняла за волосы отрубленную голову и направилась к выходу, держа ее на весу.

– Пойдем, – махнула Питеру пиратка. – Надо показать это его людям. Без него они ничего не стоят. И подбери свою побрякушку…

Питер уставился себе на колени – на них, поблескивая разрубленной цепочкой лежал ацтекский талисман. Машинально спрятал его, и так же машинально устремился за девушкой. Не забыв впрочем подобрать меч – на всякий случай.

Они беспрепятственно вышли на палубу и поднялись на шканцы.

Питер замер – внизу столпилась команда «Летучего голландца», а напротив нее – горстка их товарищей при оружии.

Высоко подняв над головой жуткий трофей, чьи волосы развевал бриз, Беатрис обратилась к обернувшимся в ее сторону людям Альфредо.

– Видите?! Ваш господин мертв! – выкрикнула она. – Я сразила его своей собственной рукой. Отныне вы будете подчиняться мне, если хотите жить!

Никто не выразил протеста и не попытался оказать сопротивления. После секундного замешательства все они, как один, пали на колени и низко склонили головы в знак покорности своей новой повелительнице.

* * *

Взятые на борту корабля Альфредо трофеи буквально не поддавались счету. Сотни тюков великолепного шелка, золотой песок, жемчуг, камедь, пряности и многое другое. А еще золото и серебро в монетах и слитках. Но ведь были еще рубины и сапфиры, изумруды и алмазы, иногда с голубиное яйцо, отборные жемчужины: от черных и серых до розовых и снежно-белых. Одни мелкие, как рисовые зерна, другие крупные и увесистые, как мушкетная пуля. Одни круглые, как горошины, другие овальные, как яйца морской чайки. Казалось, сокровищам несть числа. Помимо всего прочего они нашли массу усыпанной драгоценными камнями золотой и серебряной посуды и церковной утвари. А еще были сокровища Олонэ – от монет до золотого песка, тонкого, как пудра – ацтеки расплачивались им.

В конце концов, почти все ценности перекочевали на борт корабля «Оливии» и «Обрученного с ветрами».

Тюки с дорогими тканями, табаком и пряностями было решено не трогать. В былые времена они были бы безмерно довольны, обнаружив такую добычу в трюме захваченного приза, но сейчас было не до них – пусть лежат там где лежали! Раз корабль Альферодо теперь их – то и дергаться нечего.

Бывшие подчиненные д’Аяллы, молчаливые и чем-то похожие друг на друга, наблюдали за их действиями абсолютно спокойно и ни во что не вмешивались, заранее покорившись любому решению относительно их дальнейшей участи. Судя по всему, ни один из них не питал сколько-нибудь теплых чувств к прежнему хозяину. Беатрис Шарп предложила – и с ней никто не спорил – высадить их на берег и предоставить своей судьбе.