Подземелье - Ваня Мордорский

не вспомню.

А вспомнить было важно, это он знал подсознательно, знал, что внутри него спрятаны важные воспоминания.

Первые шаги дались особенно тяжело. Страх появился незаметно, просто как небольшая тревожность. Вот только эта тревожность переросла в панику, как если бы Драмар ощутил, что большой, опасный хищник крадется за его спиной.

Трудно было убедить себя, что все это просто иллюзия.

Он сделал еще три шага. Ноги дрожали, грозя подкоситься.

Еще шаг, и вот опять стало тяжело дышать, сердце начинало колотиться все быстрее и быстрее.

Холодным пот выступил по всему телу.

Шаг. Еще шаг. Еще.

Боль в голове разрасталась. Это ощущение было знакомо.

После еще одного шага на ноги навалилась тяжесть, а страж стал так велик, что хотелось броситься прочь. Сбежать как трус.

Драмар пересилил себя и сделал еще два шага.

Боль в голове достигла высшей точки и последовала вспышка заставившая на мгновение старика ослепнуть.

Мгновение, и он упал на пол теряя сознание.

Перед глазами возникло незнакомое место.

— Жмет, — пожаловался маленький гоблиненок, потирая руками кожу под кольцом на шее.

Рядом стоял взрослый гоблин, в руках которого были молоток и еще один ошейник.

— Ничего, — хмыкнул он, — привыкнешь. Все привыкают. Следующий.

Но сделав шаг, гоблиненок понял, что наибольшее неудобство доставляет вовсе не ошейник на горле, а цепь на ногах. Хорошо хоть руки оставили свободными.

Гоблиненок оглянулся, сзади плелась целая вереница гоблинов, от мала до велика. Скованные единой цепью, тонкой, но прочной. У него такой цепи уже не было.

Находился же он в кузне. Стоял дикий жар, и рядом беспрестанно помощниками кузнеца отковывались все новые и новые ошейники.

Драмар несколько мгновений ничего не понимал. А потом до него дошло. Этот маленький гоблиненок — он сам.

В этом не было никаких сомнений.

Через несколько мгновений он вышел из кузни через другой выход. Прямо перед ним разместилась еще одна вереница унылых, опустивших головы к полу гоблинов.

Драмар попытался всмотреться в лица гоблинов, в окружающее пространство, но все вокруг сразу начало расплываться, едва он попытался рассмотреть детали.

Воспоминание начало ускользать.

Вспышка — и ускользнувшее воспоминание сменилось другим.

С тяжелым уханьем подросток-гоблин в ошейнике и со скованными ногами махал киркой, разбивая вдребезги камни. Пот тек ручьем. Справа и слева работали такие же молодые гоблины: в поту, пыли, почти что черные от пыли, столбом стоящей в воздухе.

В этом гоблине-подростке Драмар с большим трудом узнал себя. Даже не верилось, что он когда-то был таким…молодым…

На мгновение он задумался. Замешкался. Дал отдохнуть рукам которые еле поднимали кирку.

Спину обожгло болью. Гоблин вскрикнул и дернулся.

— Работать, животное! — рявкнул сзади ненавистный голос.

Драмар потерял равновесие и упал… Кирку он не выпустил из рук. Через мгновение обернулся, чтобы посмотреть на надзирателя.

— Поднимайся!

Несмотря на слабость в теле, он поднялся.

— Глаза в пол, тварь!

Плетка прочертила рваную полосу у него на груди. Он еле устоял. Пришлось сразу опустить взгляд, чтобы не получить еще один удар. Но ему не нужно было поднимать голову, чтобы знать, кого он увидит над собой.

Перед ним возвышался почти на две головы надсмотрщик.

Даже сквозь воспоминание Драмар ощутил клокотавшую ненависть.

Кто это? — вдруг спросил себя старик, — Что это за существо?

Однако в следующее мгновение он понял…вспомнил…

Высокий рост, гораздо выше гоблина, с остро торчащими ушами, и темной как уголь кожей — дроу. Темный эльф.

Молодой гоблин не поднимая глаз обернулся к камням, к скале, которую должен был долбить вместе с сородичами.

Гоблины справа и слева заработали активнее, — никто не хотел получить плеткой по спине.

Трусы, — вдруг пробилась в сознание Драмара возмущенная мысль, — Трусы! Рабы! Слабаки!

Кирка ощущалась неподъемной, но он поднял. Тяжело, — подумал он. Эта мысль то и дело посещала его, но она ни на каплю не уменьшала его решимости и внутреннего сопротивления всему этому, этой работе. Он знал, что рано или поздно вырвется из этого ада. Он взмахнул киркой и она с силой устремилась вниз, впиваясь в камень и высекая искры.

И вновь, при попытке всмотреться в пространство вокруг, рассмотреть дроу, остальных гоблинов, копи, в которых они находились, все кончилось тем, что воспоминание начало таять, не давая рассмотреть никаких деталей.

Драмар очнулся лежащим лицом в пол в собственной слюне. Тело болело. Даже пошевелится и то было тяжело. Он осторожно, с болью в каждой косточке перевернулся на бок. И теперь, вновь подчинившись волнам страха, которые гнали его прочь, пополз в обратном направлении. Драмар понял, что еще одного похода к камню его тело сегодня не выдержит.

* * *

Драмар, убедившись что камень действительно пробуждает его память, теперь отправлялся туда каждый день.

Иногда получалось выудить лишь небольшие обрывки, к сожалению, не обладающие никакой ценностью. Однако, на третий день всплыло нечто действительно важное. Объясняющее природу символа насекомого на его руке. Силуэта, внутри которого было более тридцати тонких окружностей. Тридцать Поглощенных ядер. Смысл этого символа он, конечно же и знал. Такой был у всех Охотников прошедших Поглощение, а вот что за существо было на его ладони до сих пор ему было невдомек. Даже силуэт его был незнакомым, а Драмар гордился тем, что знал почти всех насекомых в пещере и вокруг нее, и легко мог отличить даже самых похожих друг от друга.

И в тот день из своей прежде спящей памяти он узнал, что это за насекомое.

Молодой гоблин крался по узким тоннелям, на ногах и руках его болтались металлические кольца, на шее рабский ошейник. Израненный, изнуренный, свободный.

Он сбежал, оставив цепи там, в копях, вместе с мертвым и ненавистным ему надсмотрщиком.

За ним гнались, но не догнали. Уже месяц он скрывался глубоко в копях,