Загадка Либастьяна, или происки богов - Юлия Фирсанова

Бэль, в чей огород активно метал камни вампир, энергично кивнула, подтверждая согласие с ходом мыслей брата и, закусив губку, потянулась через полстола к соуснику с густой, почти одни ягоды, и сладкой вишневой подливой к мясу. Выловив пальцами вишенку, принцесса положила ее на язык и нахально-детским взглядом посмотрела прямо в изумленно расширившиеся бирюзовые очи красавчика Энтиора.

— Бэль! — только и сумел выдавить из себя Энтиор, почти поперхнувшись именем кузины.

— Воистину, малышка, рукой гораздо вкуснее, — поддержал принцессу Кэлер, окунув в соус всю пятерню, и достал целую горсть вишен, закапав белоснежную узорчатую скатерть, донес до рта и принялся жевать.

На впавшего в шоковое состояние Энтиора было просто больно смотреть, но добила его проделка Элии. Поглядев с каким аппетитом Кэлер лопает вишни, богиня сама потянулась к соуснику рукой. Выловила пару ягод, задумчиво их прожевала, облизала пальчики и кивнула с умным видом:

— Очевидно, правы люди, утверждающие, что еда руками пробуждает аппетит и придает блюду дополнительные оттенки вкуса.

Взгляд, которым наградил сестру после этих слов Энтиор, был подобен взору героя, падшего от руки вернейшего соратника.

— Это, наверное, у тех, у кого навоз с пальцев в еду падает и капает иная ароматная грязь? — 'невинно' высказал догадку Джей, любуясь нежной зеленью лица вампира.

— Может, введем в королевстве новое правило этикета насчет еды руками? — весело предложил обществу Лимбер.

— Только после моей кончины, — демонстративно прикрыл лицо рукой Энтиор.

— Судя по твоему виду, ждать недолго осталось, — хохотнул любящий отец.

Вампир оскорблено фыркнул и погрузился в демонстративное молчание, якобы наказывающее родственников за издевательства и должное побудить их к глубочайшему раскаянию. Почему-то никто не возрыдал и не стал немедленно просить у принца прощения.

Без ядовитых реплик Энтиора обед прошел весело и приятно даже для Мирабэль. Она наслаждалась каждой минуткой, проведенной вместе с родственниками, но как не искренна была ее радость, одна навязчивая мысль никак не хотела оставить принцессу. Ей ужасно хотелось обсудить с кем-нибудь историю Тулина и его загадочного подарка. Все понимающий Лейм, готовый выслушать сестру, как назло исчез в мирах на неопределенный срок, оставались Элия, Джей и Кэлер. Лучше всего, конечно, было поделиться тайной с кузиной, правда, у девушки возникли некоторые сомнения относительно благосклонного отношения богини к новости о том, что младшая сестра свободно разгуливает по подземелью и дружит с жертвами Энтиора.

И все-таки Бэль решилась, понадеявшись, что самые щекотливые моменты удастся как-нибудь обойти или замолчать. Когда трапеза завершилась, горячий пирог и воздушные пирожные оставили после себя лишь приятное воспоминание, а Элия вместе с другими родственниками поднялась из-за стола, девчушка поспешила к сестре. По счастью, Энтиор, частенько провожавший Элию до покоев, все еще разыгрывал злую обиду и вышел первым, не дожидаясь никого.

Тихонько подобравшись к сестре, Бэль попросила:

— Элия, можно мне сейчас пойти к тебе поговорить?

— Хорошо, детка, — согласилась богиня и, не тратя времени даром, телепортировалась вместе в сестренкой в апартаменты.

Бэль в покоях Элии нравились все комнаты без исключения, но особенно малышка любила будуар и гостиную. Несмотря на комфорт и изысканную красоту спальни, юная эмпатка не могла долго находиться в месте, пропитанном столь яркими и пока чуждыми ей эмоциями. Сама не отдавая отчета, почему, Бэль почти не играла в этой части апартаментов сестры. В гостиной девушка сразу же скинула с узких ступней миниатюрные и, если бы не фасон, казавшиеся просто детскими, туфельки. По эндорскому ковру было кощунством ходить в обуви, если можно наслаждаться прикосновением густого ворса к ногам. Забравшись в большое кресло, обитое кремовой тканью с выпуклым узором, Мирабэль подперла подбородок кулачком и задумчиво поинтересовалась у сестры:

— Элия, а как становятся призраком? Почему?

— Призраком? — привычная к неожиданным вопросам фантазерки Бэль, без малейшего удивления переспросила богиня, опускаясь на диванчик неподалеку от кузины. — По-разному, детка. Тут испытанного рецепта, одного на всех, не бывает. Но кое-что общее у призраков есть. Их не зря называют неприкаянными душами. Нечто удерживает души на земле, не давая уйти, обрести покой, не дает Силам или Служителям Смерти понять, что нужно явиться и забрать жертву. Так происходит, если, конечно, мы говорим именно об истинных привидениях, а не отголосках памяти и эмоций, своего рода слепке личности или ее обрывке, запечатленном на вещах или в зданиях.

— Я хочу знать о самых настоящих, — серьезно и уверенно заявила Бэль, поблескивая карими глазами, расширенными от любопытства. Она поерзала, устраиваясь поудобнее, подобрав под себя ножки.

— Призраки могут остаться среди живых, удерживаемые узами сильной любви или ненависти, которые испытывают к ним люди, или собственными неистовыми чувствами, пережитыми в момент смерти, — не впадая в довольно привычный для себя излишне менторский тон, но и не опускаясь до примитивизма, поведала сестренке Элия. — Нити эмоций становятся своего рода якорем, мешающим душе продолжить путь. Так же подобную роль может сыграть неисполненное обещание, клятва, обет или невозвращенный долг. Вымышленные или настоящие, они равно цепко держат душу в своих сетях.

— Я дружила с призраком мальчика, убитого Энтиором, — призналась Бэль, не дожидаясь расспросов о причинах внезапного интереса. — Его звали Тулин, маленький подмастерье менестреля Мендоллы, арестованной за шпионаж. Мы играли в замке, еще вчера поджигали замечательные фейерверки, которые ты подарила мне. А потом Тулин дал мне одну вещь и исчез. Почему-то все, с кем мне удается подружиться, быстро исчезают, даже призрак. Почему исчезают призраки? Почему ушел он?

— Трудно судить, малышка, — качнула головой принцесса, не упрекая сестричку за неподобающее знакомство. (Когда таковое уже не только состоялось, но и пришло к завершению — нотации не имеют смысла). — Если ты смогла по настоящему подружиться с привидением и выдернуть его из бесконечного замкнутого круга мыслей о собственных страданиях, то он обрел свободу, и его душа утратила связь с местом гибели. Радость от игры с фейерверками могла стать последним сильным впечатлением, истончившим якорь страданий. Возможно, кстати, его освободил и ритуал дарения. То, чем Тулин одарил тебя, было ценным для него?

— Да, очень, — признала девушка, вспоминая торжественный, почти патетичный тон мальчика. — Он говорил, что это подарок отца и талисман, который теперь будет оберегать меня. Знаешь, Элия, он подарил мне картинку, вылитый портрет Кэлера. Красивая. Но разве такая вещь могла быть очень ценной?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});